Богомол. Глава двадцать шестая
Продолжение. Начало в номерах 38 (2019) — 11 (2020). Богомол. Глава двадцать пятая.
Глава двадцать шестая
— Эта история никогда бы не случилась без той гекатомбы, которую принесла любящая дочь во имя отца, — начал я. — Молодая наивная женщина приезжает в Москву, чтобы уничтожить Бэйли, прежде выбив из него сведения о том, где он прячет ее отца и сестру. Отчаянный план. Она находит Ивана Ивановича — он вернулся на службу и работает в Регистрационном управлении, военной разведке большевиков. Однако разговор с ним пошел совсем не так, как она рассчитывала. Положение изменилось. В хаосе революции Бэйли получил огромное влияние, у него отличная агентурная сеть, и старый разведчик скрепя сердце просит Диану поберечь эту мразь, ведь ставки слишком высоки. Бэйли будет арестован и расстрелян, но придется подождать. Взамен Диану попросили отправиться на родину, в Забайкалье, и внедриться в офицерское подполье, что она и сделала. Почти два года красная контрразведка держала Бэйли под колпаком, наблюдая за его активностью в России и в Сибири, а молодая способная женщина училась и набиралась опыта. Ей повезло, она не попалась. Если бы я вычислил Диану в то время — казнил бы непременно; не хочу, чтобы на этот счет у вас были сомнения. И вот минувшей осенью Бэйли пошел ва-банк. Диана, не хотите ли вставить пару слов?
Она вскинула голову. Голос уже не дрожал.
— Бэйли знал, что союзники покидают Россию. Уйдет и Белое движение — все, кто уцелеет в этом поединке чести, обреченном на поражение. Сопротивляются только японцы. Они симпатизируют Русской армии, а кроме того, имеют большие планы на Забайкалье. Бэйли решил этим воспользоваться: передать японцам русский золотой запас и получить комиссионные, однако в Иркутске у него не было шансов. Теперь, после провала, он обречен. Рано или поздно чекисты поставят его к стенке, и я догадываюсь, кто именно пустит ему пулю в затылок.
— Дальше позвольте мне, — сказал я. — Нужно вернуться к истории с конвоем — как все было на самом деле. Итак, в Омск прибывает группа англичан. В ее составе — леди Хаддиган, которая очень похожа на Диану... Лиза, кто внедрил вас в эту группу?
— Бэйли. Он подложил меня под старого извращенца лорда, потом устроил наш брак, а в семнадцатом году я уже работала в «ЛеБирс» — помогала Бэйли скупать алмазы по дешевке. Так я и получила Идоган, а потом спрятала его в Казани.
— Здесь подробнее, — вмешался я.
— О, это долгая история, — проговорила Лиза. — В детстве я полюбила мамины рассказы о волшебном камне Чингисхана, и поверила, что Идоган принесет мне удачу. В семнадцатом году царские бриллианты перевезли в Москву, в Оружейную палату. Я тогда работала в парижском отделении «ЛеБирс». Комиссары тайно вывозили царские алмазы в Европу и продавали нам. Я сообщила об этом Бэйли. В мае восемнадцатого он организовал налет на парижский рейс, перевозивший очередную партию камней. Меня заставили принять участие. В налете было пятеро бандитов. Дипкурьеры были перебиты, трое бандитов погибло, остальных пришлось добить. Когда я взглянула на бриллианты... я узнала Идоган. Отдать его Бэйли? Ни за что! Но если он почует, что я его обманула — это конец, приговор для отца. Нужно было спрятать камень на теле, в вещах, спокойно отдать добычу Бэйли и вернуться в Париж с Идоганом, но я решила, что одного Идогана мало, мне нужно больше. Я поехала в Казань к одному комиссару — он заведовал хранилищем Госбанка, у меня был просто убойный компромат на него. Конечно, это было безумное, неправильное решение — спрятать алмазы среди золота без всякой описи, надеясь, что его никто не станет искать… Но я тогда плохо соображала. Может быть, и вправду этот камень излучает какую-то особую энергию... В общем, я оставила в казанском хранилище один саквояж, вот этот, N. B. — кстати, понятия не имею, что означают сии литеры; я решила вернуться за ним позднее, с оказией. Две другие сумки были переданы Бэйли, он ничего не заподозрил. Я вернулась в Париж и вскоре узнала, что в России вспыхнула война между австрийскими пленными: красные мадьяры налетели на чехов и словаков, последних поддержало офицерское подполье, мадьяр поддержала Москва, и из этой нелепицы разгорелись настоящие боевые действия. Большевики сбежали из Казани, все богатства попали в руки чехов и русских офицеров, повстанцев; нужно было срочно забирать камни, пока они не пропали в бездонных карманах войны. Но как забрать? Я узнала, что камни перевезены в Омск. Тогда я отправилась в Лондон, в головную контору «ЛеБирс», и подкинула идею купить бриллианты. Из-за войны никто не хотел с ними связываться, но когда я рассказала про Идоган, вопрос был решен. Об этом узнала Мона, она все поняла и начала на меня давить, угрожая рассказать о бриллиантах самому Бэйли. Пришлось взять ее в долю... Осенью прошлого года наша группа приехала в Омск. Я собиралась перехватить алмазы по дороге во Владивосток, а потом заняться подготовкой восстания и передать золото японцам, как хотел Бэйли. Идоган, конечно, остался бы со мной.
— Вернемся к Бикрееву, — снова вступил я. — Увидев леди Хаддиган в Омске, он предположил, что она младшая сестра Дианы, якобы умершая в четырнадцатом году. Бикреев вызывает Диану для опознания. Она, конечно, узнает сестру, и, разумеется, заявляет, что эта женщина ей неизвестна. Все, доказать ничего нельзя. Но Бикреев тайно помогал Ивану Ивановичу, он помнит давнюю историю с неудачной попыткой задержать Бэйли, похищением ребенка и старика. Он идет на риск: зачисляет Диану в состав конвоя и ждет реакцию леди Мэри, зная, что информация быстро достигнет ее ушей, ведь организацией доставки бриллиантов занимался Счеткин, замазанный в контактах с британской разведкой. Бикреев запирает Диану на квартире — якобы берет под охрану, а на деле для того чтобы не позволить ей встретиться с сестрой, ведь именно Лиза должна проведать Диану, а не наоборот. Встреча происходит, но для Бикреева она кончается провалом: охрана перебита, Диана едва жива и снова не признает среди налетчиков свою сестру. Кстати, Лиза, в каком образе вы пришли на это свидание?
— Бабушка, торговка молоком.
— Грима было немного, — хмыкнула Диана, — страх и наркотики сделали свое дело. Лиза передала то, что услышала от Моны, ее связной с Бэйли. Отец находится за границей, раз в три месяца Мона доставляет Лизе короткую весточку от отца, написанную на полях газеты. Дата выхода газеты, родной узнаваемый почерк, маленькие подробности — все это убеждало Лизу, что отец жив. Она сказала, что если я не украду бриллианты, то отца убьют. Я предложила выпытать правду у Моны, мы повздорили, дальнейшее известно.
— Все, кроме инцидента на станции 17 октября, — вставил я.
— Ах да, пропавший вагон... Лиза с самого начала намеревалась спрятать вагон в Иркутске. Внезапный визит контрразведчика и переполох на станции никак не повлияли на ее планы в ту ночь. Все было заранее улажено с инженером Тюленьевым — наркоманом и вором. Бэйли имел с ним дела еще во время Русско-японской, когда они совместно грабили поезда. Начальник станции Кудимов был честным человеком, но Лиза по своей испорченности решила, что он может что-то знать, и убила его, на всякий случай. Потом пришел черед Тюленьева: Лиза не хотела оставлять свидетелей. Ей не пришло в голову, что этот мелкий бес может перегнать вагон в другое место, которое известно только ему. Бриллианты потерялись бы окончательно, если бы я не допросила Тюленьева за день до того как наша танцовщица его прикончила.
— Полковник, — заплетающимся языком промычала Лиза, — а помните ли вечеринку на даче? Я старалась для вас...
— Благодарю, ваше понимание реинкарнации интересно, но несколько поверхностно. Кстати, за какую сумму вы рассчитывали продать алмазы?
— Тридцать миллионов фунтов. Этих денег хватило бы всем нам.
— Должна тебя разочаровать, — сказала Диана. — Ни один серьезный покупатель не польстится на ворованные бриллианты. Выручить можно было один миллион фунтов, и то едва ли, а уж делить на троих — это слишком не похоже на нашу общую подругу. Тогда-то я и поняла, что в итоге Мона отравит нас так же, как нашу матушку.
Мона распахнула сонные, помутневшие глаза. Ее рука вздрогнула, но подняться не смогла и только упала с подлокотника.
— Не это ли ищешь?
Диана вынула из ее сумочки револьвер.
Мона уставилась на Диану, потом на меня. В ее глазах бесновалась ненависть. Взгляд Лизы застыл, заблестел как лед, а потом рассыпался на кусочки и начал таять.
Диана вынула из саквояжа мешочек и высыпала на ладонь белый зернистый порошок.
— Такова прелесть этого яда: ясная голова, легкая приятная расслабленность и никаких тревожащих признаков, пока не возникнет желание пошевелиться. Словно облачная пена обволакивает вас, мешая осознать, что вы идете ко дну. Онемение поднимается снизу вверх, в последнюю очередь оно охватывает голосовые связки… Но это не кантарелла. Это средство намного мягче — оно всего лишь вызывает временный паралич. Я добавила немного в коньяк, когда Мила встречала Лизу, а господин Бологовский пребывал в беспамятстве. Потом я вылила отравленный Моной коньяк из фляги и налила чай. Надеюсь, господин полковник, вы наконец оцените пользу здорового питья... А вам, мои дорогие, я обещаю пять часов безмятежного отдыха. Это самое малое, что я могу сделать для вас в это неспокойное время.
— Так ты, значит, нашла отца, — проговорила Лиза.
— Да, Лизанька. Спасибо Моне, она повела себя крайне беспечно: вручила в доказательство того, что отец жив, его старый шейный платок с вышитой монограммой и записку от него на полях «Маньчжурии». Выпуск был трехдневной давности. Я сразу же отправилась в Харбин, где выходит эта газета. Мне помогли друзья, но больше всех Инди, моя собака. Представьте, она отыскала отца по запаху, которым пропиталось его кашне. Он жил на окраине под присмотром одной старой ведьмы, пришлось ее угомонить. Папа не выдержал этой встречи. Сердце.
Лиза подняла на нее глаза. Диана опустилась на колени перед ней, поцеловала ее в щеку и вытерла слезы.
— Теперь ты свободна, — сказала она.
Лиза моргнула ресницами. Диана открыла сумочку Моны, вынула заряженный «бульдог» и вложила в руку сестры.
— Итак, прощайте, мои дорогие, — сказала, вставая, Диана. — Я плохая подруга и негодная сестра, но с этим уже ничего не поделать. Идоган мы заберем с собой.
