Напишут книгу и установят бюст

В этом году Иркутск отмечает столетие председателя Иркутского горисполкома Николая Салацкого. Николай Францевич не нуждается в особом представлении: даже те, кто родился после того, как он ушел, знают о нем по рассказам старшего поколения. «Хозяин Иркутска», «любимый градоначальник» — эти высказывания о Салацком говорят сами за себя. Он прошел Великую Отечественную, не раз смотрел смерти в глаза и никогда никого не боялся. В 1962 году был избран председателем горисполкома Иркутска и пробыл на этой должности 18 лет. Несмотря на боль — со времен боевых действий больше тридцати осколков сидело в его ноге, ходил он с палочкой, — вставал в шесть утра и пешком шел по городу.

Наследие Салацкого

Он лично обходил все районы Иркутска, разговаривал с простыми людьми. Его заботами были восстановлены ледокол «Ангара» и Казанская церковь в Рабочем предместье, Салацкий не дал снести Польский костел и нашел деньги на реставрацию, восстановил Спасский храм и собор Богоявления. Был одним из инициаторов строительства Юбилейного, Солнечного, Академгородка, Первомайского, наделив жильем иркутян. При Салацком пошли по Иркутску троллейбусы. Под чутким контролем Николая Францевича был выстроен Иннокентьевский мост через Ангару в Жилкино. Его идея — зажечь Вечный огонь на мемориале памяти павшим в Великой Отечественной. Если надо было что-то пробить для города — садился на самолет и за свой счет летел в Москву. И пробивал, и добивался...

Теперь это уже история

Артем Ермаков, кандидат исторических наук, научный сотрудник музея «Окно в Азию», собрал всех, кто неравнодушен к наследию Николая Салацкого. На вечере выступали люди, лично знавшие Николая Францевича. Николая Салацкого действительно любили простые горожане. Вот что он сам писал о себе: «Бывало и так, что приезжавшие в Иркутск иностранные журналисты по возвращении домой писали обо мне хвалебные очерки. Вот, мол, большевик, а какой председатель, все знает в городе, все показывает, улыбается, руку жмет». А профессор истории Агалаков добавляет: «Такие очерки, появившиеся в США («Нью-Йорк таймс»), ФРГ («Шпигель»), как и произвольно выбранные председателем маршруты для показа иностранным гостям Иркутска, бросали в дрожь местное управление КГБ. Его начальник Демидов не раз жаловался на Салацкого, требуя принять меры к непослушному председателю». В конце концов, «меры были приняты», и Салацкий вынужден был уйти в Иркутское региональное отделение Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры.

— Когда он пришел к нам в ВООПИиК, его встретили поначалу настороженно, — вспоминает ответственный секретарь Светлана Утмелидзе. — Особенно творческая интеллигенция. Все опасались, что чиновник такого уровня начнет закручивать гайки. А он повел себя совсем по-другому. В нем не было никакого чиновничьего чванства. Он для всех нуждающихся выбивал комнаты в общежитии. Пять или шесть комнат он правдами и неправдами «достал» для своих сотрудников. И люди ответили тем, что многие позволили себе родить второго ребенка, хотя в 90-е годы рождаемость в России упала. Однажды художник Анатолий Костовский сказал: «Я бы хотел написать портрет Салацкого». Не успел, к сожалению…

Валерий Барышников, заместитель мэра, председатель комитета по социальной политике и культуре, рассказал о готовящемся юбилее Николая Францевича:

— От администрации города Иркутска к юбилею Салацкого мы решили, во-первых, поставить бюст всенародно любимого главы города на пересечении улиц 5-й Армии и Карла Маркса, а во-вторых, выпустить книгу его воспоминаний. Над книгой уже ведется работа. Его воспоминания «О былом как было», вышедшие отдельной книгой в 1992 году, хотелось бы дополнить новыми материалами. В изданной книге много повторений, много редакторских правок, которые привели к искажению стиля автора. Я попросил всех, кто работал с Салацким, кто его близко знал, надиктовать свои воспоминания хотя бы на диктофон. Пусть они будут пока в аудиоверсии, потому что это наша история, история Иркутска. Мы пока относимся к ней не очень серьезно, считая это текущими событиями, собственно нашей жизнью. Но проходит время, и все это становится историей.

Выступающие вспоминали о том, каким был этот неординарный человек в семье. Он родился в Сибири и всю жизнь посвятил родному городу. Вспоминает внучка, историк Елена Салацкая:

— Для нас всех это был любимый дедушка. У него было трое детей, шестеро внуков, есть и правнуки, и недавно родилась одна праправнучка. Дети его дома не видели: он уходил в шесть и возвращался в 12 ночи. Зато нам, внукам, повезло! Он в выходные дни брал нас и водил по городу. Мы ходили на все спектакли, были во всех музеях, в цирке, на демонстрациях. Он так интересно рассказывал о каждом доме, о каждой улочке — просто ходячая энциклопедия. Я решила записать все, что он говорит. Я тогда уже училась на историческом факультете ИГУ и написала курсовую работу по его экскурсиям. А однажды он взял меня и моего двоюродного брата и повез нас к себе на родину — в Усольский район, в деревню Владимировск, где он родился. Конечно, от деревни уже ничего не осталось. Но он нашел то место, где стоял их дом, долго рассказывал о родителях, о своем детстве.

Вот как вспоминал о родных местах Николай Францевич: «Маленькая, всего из восьми дворов, деревня Владимировск Усольского района Иркутской области, где я родился, находилась в глухой тайге восточных предгорий Саян, в пади Молонихе, на небольшой речке Тойсук, притоке Китоя. Мой отец, Салацкий Франц Фадеевич, по национальности поляк, был солдатом царской армии, участвовал в боях за Порт-Артур, затем служил в охотничьей команде в Иркутске. Моя мать, переселенка Анна Филимоновна Лоншакова, работала служанкой в Иркутске. В 1906 году отец и мать поженились. 20 апреля 1919 года пятым ребенком родился я, после меня родилось еще четверо детей».

Умный и рисковый

О Николае Францевиче тепло вспоминает его бывший сотрудник, резчик по камню Николай Брылунов:

— Как-то Николай Францевич взял меня на 5-й съезд ВООПИиК в Нижний Новгород. В нашей делегации были Валентин Распутин и Валерий Игнатов. «Поддержишь меня!» — попросил. Он меня звал путиловцем, потому что я был молодой камнерез, огранщик, мне всего-то было 30 лет тогда. Прямо во время съезда ему пришла в голову идея провести благотворительную лотерею. Управление культуры в Иркутске не давало денег ни на реставрацию ледокола «Ангара», ни на восстановление Казанской церкви в Рабочем предместье. Считали, что это нецелесообразно. Тогда Салацкий разработал целую операцию: мы должны были уговорить министра культуры Чихарина разрешить нам провести лотерею в Иркутске. Мы, как декабристы-заговорщики, разработали план «захвата» и ударили по рукам! В нашей делегации было 12 человек. До нас все плакались на съезде: денег нет на то, денег нет на это. А наш Распутин выступил и четко сказал, зачем нам все это нужно. И съезд сразу как-то приободрился, все выступления пошли в другом ключе. Мы в перерыве подошли к министру и попросили разрешения провести лотерею. Он, будучи под впечатлением от выступления Распутина, сразу дал согласие.

Таким был Николай Францевич: умным, бесстрашным, рисковым человеком. Ему вынесли несколько строгих выговоров за инициативы зажечь Вечный огонь и отреставрировать Польский костел. Салацкий добился, чтобы были убраны все котельные из центра города, и была построена Ново-Иркутская ТЭЦ. После его ухода в 1980 году Иркутск стал одним из самых красивых исторических центров Восточной Сибири. А до его прихода на пост председателя горисполкома в 1962 году город был полудеревней, застроенной деревянными бараками. Памятник в центре Иркутска станет благодарностью Николаю Салацкому.