Тайны затопленных деревень

От села Бейтоново осталась только церковь

В июле 1961 года началось наполнение Братского водохранилища. После его завершения уровень Ангары поднялся более чем на 100 метров. Братское водохранилище стало самым крупным в мире искусственным водоемом, который поглотил бесчисленное количество мелких и крупных деревень. Мы попытаемся рассказать вам о тех деревнях, которые погибли во время затопления, и о судьбе людей, которые волею государства остались без домов и потеряли свои корни.

Серый от угольной пыли снег и голый лунный пейзаж — жители Балухари, Поздеево, а также прочих деревень, примыкающих к угольному разрезу, почти привыкли к тому, что глаз положить не на что. Поля вокруг, которые в разгар битвы за целину были устроены на месте лесов, заросли бурьяном так, что и зимой из объемной снежной шапки торчат жесткие пучки высохших сорняков.

— А помним еще — были по Ангаре хорошие деревни! Помнишь, лес вокруг хороший, цветочки росли, гулять туда все ходили? — спрашивает один мужик, коренастый, с натруженными руками. Какие уж ему, казалось бы, цветочки...

— Помню, — качает головой другой, улыбчивый и щетинистый, в рабочей телогрейке.

Они, так же как и большинство жителей деревни Балухарь, здесь некоренные, их притащила сюда советская власть да так и оставила ни с чем...

Реликвию спасли, но потеряли

Мы приехали в Балухарь искать переселенцев. Когда поднялась от Братской ГЭС вода и накрыла старые села и деревушки, люди приютились в разных местах. В Балухарь перевезли старинную почерневшую церковь из села Бейтоново, собрали на новом месте как клуб. Церковь — единственная устойчивая, материальная память о том, что на берегу была когда-то деревня, и не одна. И жили там люди — долго жили. Бейтоновская однопрестольная церковь Николая Чудотворца построена была в 1856 году, а это значит, что к тому году Бейтоново претендовало на звание села. И посещали ее в 1910 году более 2170 человек.

— Ой, у нас сейчас со всех окрестных деревень нету столько народу, — машет руками учитель истории Балухарской школы Марина Тарасова. Она ведет в школе кружок краеведения.

В церковь ездили через Ангару — из Каменки, из Свирска, который был тогда невзрачным поселением. Бейтоново служило через церковь объединяющим центром для окрестных деревень.

Была в Бейтоново и своя реликвия. Как гласит летопись, в 1840 году, еще до постройки в Бейтоново церкви, крестьяне обратились к Идинскому причту с просьбой передать им реликвию, почитаемую местными: резное деревянное распятие размером в рост человека. Связана такая просьба была с неурожайными годами. Ранее распятие хранилось в деревне Каменке, существующей и ныне.

Бейтоновским жителям распятие передали. Они поместили его в часовню, а затем, когда была выстроена церковь, перенесли туда. В 1935 году постановлением Черемховского горсовета, несмотря на просьбу жителей, поддержанную культовой комиссией ВЦИК, Бейтоновскую церковь закрыли.

— Но здание жители оберегали. И церковную утварь тоже — разобрали по домам понемногу. В нашем краеведческом уголке есть предметы из церкви. Они были переданы нам жителями, — учительница истории показывает чаши и кадило. Кадило импортное, на нем написано, что это комбинированная лампа производства A.C.Wells& Co.

— А где же икона? Та самая реликвия, которая спасала округу от неурожая?

— Неизвестно.

Одна из пожилых жителей Балухари, баба Женя из рода Соболевых, происходящего из деревни Соболево, тоже исчезнувшей, рассказывает о двух иконах, одна из которых могла быть искомой реликвией.

— Дед мой Филипп был плотником. Он как раз собственноручно разбирал и перевозил Бейтоновскую церковь в Балухарь незадолго до затопления. Бабушка велела ему забрать из церкви иконы. И дед потихоньку привез две иконы, темные они были такие, старые. Одна — «Распятие», большая, в человеческий рост, другая — «Богоматерь», чуть меньше. Они так и стояли дома. Бабушка нас ими пугала, когда мы в чулан лазили конопляное семя воровать. Потом иконы куда-то дели. Надо у родственников спрашивать. Я себе зарок дала — расселюсь как следует да и поеду, спрошу, где иконы.

Братскую могилу уже не найти

Баба Женя — одна из немногих стариков, которые еще живы и хоть что-то да помнят по рассказам родителей, хранят детские воспоминания. Она происходит из рода Соболевых, которые проживали в деревне Соболево, а потом расселились по ближайшим деревням. Вот как звучит история ее рода (недлинная на здешней земле — семья приехала в Сибирь из Центральной России, но от этого не менее замечательная).

— У Соболевых девять сыновей было. Мы из арефьевских. Это значит, что одного из сыновей звали Арефий. Есть еще прокопьевские, павловские, петровановские и так далее.

Чтобы избежать путаницы, к фамилии Соболевы как бы добавилась дополнительная фамилия. Так их сейчас и различают — это арефьевские, это павловские. Но и это не все. Внутри клана так или иначе происходила путаница. Если, например, бегают по деревне десять пацанят — десять Сашек Соболевых, как их различать? Так появились личные прозвища.

— У всех наших прозвища были. Так, называли: Сашка Соболев Чирок, Сашка Соболев Жук, Сашка Соболев Пшенка, Седой и другие, — рассказывает баба Женя. А относительно Бейтоново и других деревень советует спросить у Китайца. Оказывается, Китаец — это прозвище одного из Соболевых, бывшего жителя исчезнувшей деревни Унен. Мы едем искать Китайца. Геннадий Соболев сначала рассказывает о причине своего переезда в Балухарь.

— Унен не затопило, но после затопления опахали под самые огороды и сказали: гнать не будем, сами сбежите. Распахали под самую маковку, скотину выгнать некуда стало — вот и уехали. Да и работы не стало. А из Бейтоново-то уже никого нет.

Скоро на улице собралась целая компания балухарцев. Все они не коренные. Жили в других деревнях — кто по берегу Ангары, кто рядом с Балухарью. Но все оказались здесь. Так получилось из-за затопления и колхозов — они преобразовывались, реорганизовывались, колхозы укрупнялись, маленькие деревни закрывались, центральные усадьбы перемещались. Люди двигались вместе со своими домами. Когда-то центральная усадьба была в Бейтоново, потом правление колхоза переехало в Балухарь, потом в Каменноангарск (где и по сей день сельсовет, к которому относятся все ближайшие деревни). Дополняя друг друга, люди вспоминают...

— А я помню Бейтоново, мы туда ездили радио покупать у старухи. Ангару переезжали — она в то время и в том месте ручей напоминала, вброд можно было переехать.

— Перед затоплением люди дома свои перевозили, хозяйство. И останки родственников поднимали с кладбища. Многие останки хоронили в Балухари. И добрую часть вывезли в Свирск, закопали в братской могиле. Только могилу эту, говорят, найти уже невозможно: хоронили сверху нее.

— Да там не только Байдоново затопило. Столько по берегу деревень было. Вот где теперь Федяевский залив, была деревня Федяево. Там теперь детские лагеря. Была еще такая деревня — Верхулай. — Те деревни на берегу для жизни были приспособлены, все удобно расположено. Там лес был, а здесь помойная яма. Как взорвут на угольном разрезе что-нибудь, так вся гадость к нам летит. Видите, все серо от угольной пыли. А как газами пахнет!

— И вокруг, гляньте, глазу упасть негде. Лунный пейзаж тут у нас — карьер. Леса все выкорчевали, когда поля городили, целину распахивали. Теперь весной у нас пыльные бури и все зерно с полей тучами летит на деревню. — Скоро уголь к нам подойдет. Разрез все ближе. Вон к Поздеево близко совсем подошел, а уж как у них взрывы слышны!.. Думаем, окопают нас и уйдут, с переселением нам не поспособствуют. Им зачем? Когда-то давно на переселение Поздеево были выделены огромные деньги. Деньги ушли, а оно, видишь, все стоит. Так что, наверное, и отсюда переселяться самим придется.

Агроном составил карту исчезнувших деревень

Через две деревни от Балухари, в деревне Рысево, живет бывший совхозный агроном Виталий Михайлович, который живо интересуется историей малой родины. Марина Тарасова учит истории его внучку Дашу. Однажды пенсионер нарисовал внучке, которая самый активный юный краевед в Балухарской школе, карту всех исчезнувших деревень. В том числе и затопленных. Мы едем к нему в надежде узнать все о Бейтоново, Верхулае и других ушедших под воду поселениях..

— На отрезке от Рысьево до Федяево — то есть до самой Ангары — с момента советской власти и по сей день исчезли тридцать деревень. Какие-то исчезли из-за воды, какие-то из-за угля. Вот Шубино сейчас у нас на глазах исчезает.

— Что за деревня была Бейтоново? Чем занимались ее жители?

— Бейтоново располагалось как раз напротив Каменки, километра на два-три. Там не было сельского хозяйства. Но рядом была пристань. Между Каменкой и Бейтоново ходили паром и лодки. В Бейтоново была мельница, построенная человеком по фамилии Гладышев. И такая она была мудреная, что когда сломалась в первые годы советской власти, то не смогли ее починить. А Гладышев в то время сидел в Александровском централе. Его из тюрьмы специально возили в Бейтоново мельницу чинить... А потом, наверное, обратно упрятали.

— Говорят, от Верхулая что-то сохранилось, что он не полностью ушел под воду.

— Верхулай же находился на возвышенном месте и после затопления оказался как бы на острове напротив деревни Чемодарихи.

— Значит, в Верхулае сохранились дома?

— До затопления в Верхулае была насосная станция, она качала воду в Черемхово. И здание насосной станции сохранилось, торчит еще.

— А вы знаете что-нибудь о братской могиле в Свирске?

— Вроде бы ее не найти сейчас. И слышал я, что люди, перезахоранивавшие своих родственников, выкапывавшие могилы в Бейтоново, все умерли — отравились газом, который шел из могил.

— Куда переселялись люди перед затоплением?

— Расселялись по округе. Кто-то уехал в Свирск, поселился в микрорайоне. Колхозники уходили на шахты. Кто-то в городе шоферил. В общем, уезжали. В принципе, бросили деревню.

Пенсионер очень переживает, что деревни будут исчезать и дальше. Сам он в душе навсегда связал себя с родными местами и любовь к корням передал детям. Его сын, отец внучки Даши, бывший военный, верующий человек, вернувшийся в родные места, строит в Балухари часовню. Односельчане посмеиваются — мол, на свои деньги он ее сто лет строить будет, но идею, похоже, уважают. Была ведь в Бейтоново церковь. Может, если в Балухари будет часовня, жизнь будет определеннее и краше. А может, и уезжать не придется.