Наедине с бедой

Процесс опознания тел превратился в издевательство над родственниками погибших

В дни, наполненные чудовищной трагедией, люди, нуждающиеся в сочувствии и милосердии, его не получили. Нет, о них не забыли, им оказывали посильную помощь, по минимуму решили какие-то организационные вопросы и даже обещали выплатить материальную компенсацию. В общем, власти постарались как-то все уладить. По минимуму. Потому что, кроме страшной душевной боли, людям приходилось испытывать и страшные в такой ситуации унижения — беготню по инстанциям, путаное расписание собраний и встреч и даже очереди под моросящим дождем у морга.

"Соберитесь, возьмите себя в руки, горевать будете потом"

Опознание тел погибших было назначено на 12 часов дня. Черное от горя место на бульваре Гагарина. К моргу никого не пускают — оцепление из милиционеров. Студеный ангарский ветер обдувает членов семей, в которые пришла самая страшная беда. Женщину средних лет качает от горя, ее лицо выцвело от слез. В самолете летел ее ребенок. Любимый ненаглядный сын, материнская гордость и радость. Что может быть чудовищнее, чем потерять дитя?..

К женщине подходит психолог. С уважением отношусь к этой профессии, считаю ее очень нужной людям. Но ведь психолог — это не только профессия, это еще и сострадание, милосердие, сердечность и душевность, в общем — это призвание и состояние души. Таких психологов от Бога — единицы, а знание теории еще не делает человека профессионалом. "Соберитесь, возьмите себя в руки, горевать будете потом", — что ж, эти пустые слова может сказать каждый из нас, но смогут ли они поддержать в горе?

Семей в полдень у морга собралось немного. "Приезжайте в 4 часа", — все что они услышали от милиционеров.

"Отдайте нам наши трупы!"

На два часа было назначено собрание в ДК "Орбита". Родственникам была обещана встреча с Игорем Левитиным, министром транспорта РФ, мэром Владимиром Якубовским и прочими официальными лицами. К двум часам в холле собрались родственники погибших. Не все. Но нервы у тех, кто пришел, заметно сдавали. Потому что на вахте ДК говорили уже о 4 часах, а штаб либо молчал, либо отвечал короткими гудками. Когда кому-то повезло дозвониться, их опять отправляли в прокуратуру! "Но мы же вчера в очередях провели полдня! — истерично кричала женщина, и ее можно было понять. — Что нас гоняют туда-сюда, сначала назначают одно время, потом переносят, мы не знаем города, нам ничего толком не говорят! Отдайте нам наши трупы, и мы уедем из вашего проклятого Иркутска!".

Удивительно, но в 16 часов собрание все же состоялось. После слов сочувствия Ирина Губанова, начальник департамента здравоохранения, зачитала список людей, находящихся в больницах, отметила состояние каждого. Когда были сообщены страшные цифры: из 123 тел (65 женщин, 49 мужчин, 9 детей) без труда можно опознать лишь трех, остальные трупы изменены огнем до неузнаваемости, в зале раздались рыдания и вздохи людей. Кто-то упал в обморок. Присутствующим пояснили, что для идентификации тел ближайшие родственники должны будут сдать кровь в судмедэкспертизе. Не обязательно это делать в Иркутске, можно в своем родном городе.

Люди повышали голос на министра

Начали поступать вопросы. Одна из женщин прочитала в центральной газете интервью со своим мужем, чудом спасшимся в катастрофе. Но никакой информации о нем нет, он не значится в списках мертвых, нет его и в больницах города.

В другой семье — похожая беда. 21-летний Антон Мечиков, авиамеханик "С7 Инжиниринг", вылетел в Иркутск в служебную командировку, оформлять проездной билет ему было не нужно — так полагается по своим внутрикорпоративным законам авиации. Юноша также не значится ни в тех ни в других списках. Также в списках не значился и Александр Иваненко, бортинженер, тоже выполнявший служебное задание авиакомпании. Судьба этих людей остается неизвестной.

Были и другие личные вопросы — когда тело можно опознать в морге, как долго может продлиться идентификация по анализам крови, как доставить тело в Москву (обещали, что об этом позаботятся власти).

Но были и вопросы, которые волновали абсолютно всех присутствующих и на которые так и не было получено внятного ответа. "Что вы здесь делаете? Почему вы нам не можете сказать ничего конкретного?" — люди позволяли себе повышать голос даже на министра транспорта. У мэра Владимира Якубовского спросили, когда же наконец перенесут аэропорт за черту города. На что градоначальник ответил: "Катастрофа случилась по другой причине".

Мужчина, который потерял этим проклятым воскресным утром жену и дочь, поднялся и громко потребовал, чтобы представитель авиакомпании встал и объяснил, почему же произошла авария. Ничего внятного зал не услышал. Тогда этот несчастный муж и отец пробрался к первому ряду и попросил представителя авиакомпании посмотреть ему в глаза. Просто поднять лицо и взглянуть в глаза человека, который 9 июля потерял все. У представителя не хватило смелости сделать это.

Кто выполнит долг перед мертвыми?

В пять часов началось опознание в морге. Людям давали списки, в которых их родные были разделены на группы по ужасающим бесстыдным признакам — полу, росту, количеству зубов и количеству коронок, шрамам, цвету волос на лобке. Получив талон с предполагаемой группой, родственникам оставалось только ждать.

Ждать, ждать и ждать.

Под нудным моросящим дождем, дрожа от переживаемых эмоций и холода (на улице было не больше 12 градусов, а обещанная палатка медицины катастроф располагалась непосредственно у морга, а не там, где находилось большинство людей)... Час, два...

Когда пошел третий час ожидания (в морг за это время пустили всего лишь 5—6 групп родственников), одна из женщин не выдержала и побежала к журналистам:

— Записывайте, снимайте! О нас никто не думает, нет ни скамеек, ни палаток, ни горячего чая, никакой еды, только минералка!

Подбежавший психолог увела несчастную от представителей СМИ, снова и снова повторяя ненужные слова о спокойствии, о долге перед мертвыми. А кто тогда выполнит долг перед живыми?

— Он мне рассказывал, как яйца в деревне у бабушки таскал, как ему было потом стыдно, — молодая женщина судорожно вспоминает о ком-то из своих близких — муже, сыне? Ее речь — нескончаемый поток сознания вперемежку с всхлипами и рыданиями.

Писатель Валентин Распутин, пошатываясь, выходит из морга. Толпа расступается. На лице нашего знаменитого земляка все написано. Следом под руки выводят еще одну несчастную. "Не дай Бог пережить такое", — слышится из толпы журналистов. Ведь они единственные здесь, кого не коснулась эта беда. Впрочем, все мы повязаны этим горем, все ходим под непонятным проклятием Иркутского аэропорта.