Стволовая терапия — это медицина будущего

Иркутские медики пока не могут лечить с помощью стволовых клеток

Перед отпуском депутаты Государственной думы в очередной раз активно обсуждали законность применения стволовых клеток в лечении людей. Пока никакой закон в отношении стволовой терапии принят не был, вероятно это сделают на одной из осенних сессий Государственной думы. А между тем клеточная терапия практикуется и в Иркутске, причем более 10 лет.
Один из зачинателей этого дела — Алексей Рунович, доктор медицинских наук, профессор. Он и группа сподвижников уже много лет проводят научно-исследовательскую работу на предмет изучения стволовых клеток и влияния их на человеческий организм. Некоторое время в Иркутске активно практиковался этот прогресcивный способ лечения, но в последние годы из-за невозможности получить лицензию доктора ведут только научную работу, не так давно они выпустили книгу под названием "Атеросклероз и клеточная медицина".

Банк человеческих запчастей

По словам Алексея Руновича, к клеточной терапии его подтолкнула слабость современной медицины. "Длительная работа убедила: то, что мы делаем, не дает человеку полного выздоровления. Хотелось предложить людям нечто такое, что кардинально увеличило бы лечебный эффект. Мне удалось познакомиться с этим направлением, которое хорошо развивалось в Москве. Я и ряд других специалистов прошли обучение в столице и стали практиковать фетальную терапию в Иркутске".

Стволовые клетки смело можно назвать уникальными. Они обладают так называемой тотепатентностью, то есть могут трансформироваться во все виды других клеток человеческого организма. Костный мозг человека — это банк запчастей, если можно так выразиться, из него и извлекаются стволовые клетки. Эти волшебные клетки есть и у взрослых людей, но они менее функционально активны, чем клетки эмбрионов, которые и используют в стволовой терапии. Количество их с возрастом снижается. К примеру, у пожилого человека на 400 тысяч клеток приходится 1 стволовая, а у эмбриона 1 — на 10 тысяч.

Лекарства себя исчерпали

— Алексей Анатольевич, вы работаете с абортивным материалом, то есть по сути с нерожденными детьми. Вас не смущают этические, моральные соображения?

— Можно красиво порассуждать, что мы убиваем детей, но практика более грязная и менее нравственная. Эмбрион — это неродившийся человек, и его ждет только мусорный контейнер. Я же считаю, что надо любить человека реального. А просто проливать слезы и обсуждать морально-этические вопросы — я не сторонник этого. Если бы пятимесячных детей умели выхаживать — другое дело. Но у нас и 6—7-месячных не всегда спасают. Да, священники и люди неразвитые считают, что не стоит делать лекарства из эмбрионов. И среди медиков есть консерваторы, противники этого метода. Одобряют эти технологии лишь высоко развитые, прогрессивно мыслящие люди. Мы убеждены, что это медицина будущего.

Алексей Рунович утверждает, что лекарства себя давно исчерпали, химические препараты не имеют более того позитивного эффекта, на который рассчитывает больной. В России вообще продается много идеологически устаревших лекарств, на Западе у врачей давно иные подходы к исцелению.

Причина любой болезни, патологии в организме — потеря клеток, и сторонники стволовой терапии видят смысл не в том, чтобы лечить больные клетки, а в том, чтобы заменять их новыми. Эти процессы бурлят в организме постоянно, но не у всех идет правильный выброс больных клеток, и тогда человек тяжело болеет.

Фетальная терапия сможет бороться со всеми болезнями

— Сможет ли в будущем клеточная терапия помочь в излечении рака и СПИДа?

— Это золотая мечта всех врачей, — говорит Алексей Анатольевич. — Пока мы не можем ответить на этот вопрос, мы только работаем. Ведь до конца еще не изучен механизм воздействия стволовых клеток на организм. Пока не подтвердилась точка зрения, что эти клетки образуют новые ткани. Хотя известны случаи, когда за счет стволовых восстанавливались нервные клетки, которые мы считаем невосстановимыми. Вообще, задача всей клеточной терапии — улучшить процесс выработки новых клеток в человеческом организме, активизировать процессы регенерации.

Пока Алексей Рунович и его сподвижники, а это большая группа иркутских врачей, занимаются только научной работой:

— Сейчас мы не лицензированы, не имеем официального права лечить пациентов с помощью клеточной терапии, ведь чтобы брать с пациента деньги, надо иметь гарантированный контрастный результат. Но мы все же надеемся получить те результаты, которые позволят нам существовать легально, официально. Ведь большая исследовательская работа ведется и в других городах России, например в Томске, Новосибирске. Закон о клеточной терапии нужен хотя бы для того, чтобы у бизнесменов от медицины не появился очередной повод погреть руки. А если запретят, что ж, мы подчинимся закону. Но я убежден: это действительно медицина будущего, и через 20, 30, 50 лет врачи это все же докажут на 100 процентов. И мы сможем бороться с болезнями, перед которыми современные медики бессильны.