Родители детей-инвалидов построили деревню на территории бывшей военной части

Подобное поселение, предназначенное для социальной адаптации людей с глубокой умственной отсталостью, — уникальный эксперимент для России

Людям, чей диагноз — глубокая умственная отсталость или олигофрения, государство уготовило один путь: специализированные закрытие учреждения с полной изоляцией от общества. Однако в России существуют три социальных поселения, где инвалидов учат жить относительно самостоятельно: работать, ухаживать за собой, общаться на равных с окружающими людьми. Эти поселения не имеют ничего общего с типичными учреждениями закрытого типа для подобной категории людей. Здесь нет слова "пациент" или "больной". В таких деревнях инвалидов учат жить полноценной человеческой жизнью. Одна из подобных деревень находится у нас, под Иркутском, неподалеку от села Хомутова.

Возле деревни Турской от тракта отходит дорога, которая, как кажется сначала, ведет в глухой лес. Раньше, еще лет десять назад, здесь находилась секретная воинская часть. Потом ее расформировали, и оставленные полуразрушенные дома пять лет стояли без присмотра. В 2001-м на развалины пришли две хрупкие женщины и в прямом смысле стали строить здесь деревню. Восстановили часть развалившихся построек, оставшихся от прежних хозяев-военных, провели ЛЭП и водоснабжение...
Основательницы деревни для инвалидов, или, как говорят тут, социального поселения "Прибайкальский исток", — Татьяна Герасимова и ее подруга Валентина Ливидина, матери двух сыновей-инвалидов. В свое время, узнав о заранее предопределенном пути, который установило для их детей государство, они решили бороться.
— Наших детей даже в коррекционные классы не брали, — рассказывает Татьяна Герасимова. — Тогда мы, родители, объединились и решили сами создать школу для наших ребят.
Так в 1992 году появился дневной адаптационный центр "Прибайкальский талисман", где дети и подростки с глубокой умственной отсталостью могли учиться до шестнадцати лет. Когда пришла пора выпускать первое поколение учеников, встал вопрос: а куда они пойдут дальше?
— Я узнала, что за границей существует множество разных учреждений для людей с умственной отсталостью: деревни, школы, мастерские, — рассказывает Татьяна. — Дома, где каждый живет отдельно и самостоятельно, как в привычной человеческой жизни, с той лишь разницей, что за инвалидом все-таки присматривает специальный соцработник.
"Мы сможем так же", — сказали себе Герасимова и Ливидина и решили сами построить специальное социальное поселение по-русски — деревню для инвалидов на территории Иркутской области. По их просьбе губернатор Говорин выделил землю неподалеку от деревни Турской, на территории бывшей военной части.
— Когда мы пришли сюда, — продолжает Татьяна, — здесь было несколько домов в полуразрушенном состоянии. Не было ни света, ни нормального водоснабжения. Первое время жили при свечах, топили печки, воду возили с соседних деревень.
В поселении живут ребята от 20 до 49 лет
Сейчас здесь постоянно живут 13 инвалидов плюс персонал. Вообще-то по негласному уговору жители деревни стараются не злоупотреблять словесным разделением на пациентов и персонал. Здесь чаще звучит "сотрудник" и "подопечный".
Живут подопечные и сотрудники вместе, в двух больших деревянных домах, носящих вместо номеров названия "Сосна" и Кедр". В "Истоке" пытаются воссоздать модель самой настоящей взрослой и серьезной жизни, в которую должен окунуться каждый подопечный. А окунувшись, найти в новой жизни свое собственное место.
Татьяна Герасимова называет всех своих подопечных ребятами.
— В деревне живут ребята в возрасте от 20 до 49 лет. Большинство пришли сюда после окончания иркутской школы "Талисман". Двое "очень взрослых" к нам прибились сами.
Слава раньше жил в Урике вместе с отцом, в ужасных условиях. Отец сильно пил, гулял и бил больного сына. Когда отец умер, Слава сам пришел в Турскую, чтобы жить здесь. Еще один сорокалетний подопечный, Паша, попросился в деревню вслед за своей невестой Никой. У Ники и Паши любовь, они семья. Муж возит сено и выполняет остальные работы по двору, Ника работает в берестяной мастерской — делает из бересты стаканчики и баночки для курильского чая. Когда стало ясно, что в деревне образовалась новая пара, для них специально приспособили отдельный дом, чтобы Ника и Паша могли жить вдвоем.
— А ну-ка иди сюда, — громко зовет супруга Ника, — нас сейчас будут вместе фотографировать.
По словам сотрудников, Паша во всем слушается Нику, ловит каждое ее слово и смотрит на нее покорным взглядом. Она глава семьи. Иногда Ника может поколотить в чем-то провинившегося мужа. Тогда Паша со слезами бегает вокруг нее и просит: "Ника, Ника, прости меня!"
Вместо врачей — родители
Чтобы почувствовать себя полноценным и относительно самостоятельным человеком, каждый подопечный должен найти свое дело в жизни. Научить работать каждого из инвалидов — вот основная задача программы социальной адаптации, для этого и создано социальное поселение.
В деревне четыре мастерских: ткацкая, деревообрабатывающая, керамическая и берестяная. Согласно западной практике в подобных поселениях всегда развиваются ремесла. Разнообразная работа руками — это то, чему может обучиться практически любой подопечный, полностью опровергая категоричное "не обучаем". В "Истоке" шьют тряпичные игрушки, скатерти и салфетки, лепят вазы и горшки, делают всевозможные изделия из бересты. У каждого свое дело — то, к чему больше лежит душа и что лучше получается. Новичку дают попробовать все виды ремесел, для того чтобы он мог выбрать свой любимый. По словам Татьяны Герасимовой, очень важно, чтобы подопечный занимался только тем трудом, который ему под силу.
— Если что-то не получается — пробуем другое. Главное — избежать тягостного чувства неполноценности. Подопечный сам должен видеть, что он может работать сам, как и все люди. Только тогда он почувствует, что он нужен.
Помимо ремесленного труда на подопечных лежит и работа по хозяйству: доят и кормят коров, убираются, готовят для себя еду, заготавливают сено.
— На Западе немножко не так, — рассказывает Татьяна. — Там в деревнях родители не живут вместе с детьми, как у нас. Для полной соцадаптации ребятам нужно отделиться от семьи, чтобы чувствовать себя самостоятельным. За подопечными в иностранных деревнях присматривают специальные социальные работники. В Иркутске подобных специалистов, готовых взяться за работу с умственно отсталыми детьми, недостаточно. Поэтому функции и врачей, и социальных педагогов выполняют сами родители.
Новый персонал в Турскую идет неохотно: отталкивает весьма символическая зарплата, необходимость постоянно жить вместе с тяжелыми подопечными. Не каждый, даже профессиональный, соцработник или педагог сможет работать с людьми, у которых наблюдаются различные умственные расстройства, — и страшно, и тяжело.
— Это не такой режим работы, как обычно, с восьми до пяти, — говорит Герасимова. — Требуется постоянно находиться рядом с инвалидами, жить их проблемами, учитывая их особенности. Очень многие, кто приходит к нам, не выдерживают и уезжают.
"Поеду в Москву поступать в университет!"
У каждого жителя деревни свои обязанности по хозяйству. Двадцатилетняя подопечная Настя — самый большой специалист по коровам в деревне. Все обязанности по уходу за домашним скотом лежат на Насте: она и убирает, и кормит, она и доит.
Научиться всему этому пришлось, когда из деревни, не выдержав нагрузки, ушла наемная работница-доярка. За время, пока не было специалиста, Настя сама стала главным ветеринаром в деревне. Теперь пришла новая доярка, и для девушки это стресс: она уверена, что лучше всех умеет ухаживать за коровами.
— Вот моя дочка Марта, — показывает Настя на свою любимицу корову.
До того как попасть в "Исток", Настя некоторое время училась в обыкновенной средней школе. Это отложило определенный отпечаток на ее развитие: инвалиду всегда очень трудно адаптироваться в окружении здоровых людей, не все выдерживают подобное испытание. Девушка понимает свои особенности, у нее сохранилось болезненное чувство, что она не такая, как все. Когда в деревню приезжают гости, она всегда переживает, за кого ее примут, — за сотрудницу или за подопечную, и постоянно переживает, что о ней подумают. Но в отличие от своей прежней жизни в Турской Настя чувствует, что она нужна. Пришедшая уверенность способствует появлению новых планов. В последнее время Настя периодически сообщает всем, что она едет в Москву учиться на ветеринара или на педагога.
— Какие у меня здесь шансы? Все, все, уезжаю, — по-деловому рассуждает она.
Правда, дальше Иркутска она все-таки не выбирается — ездит в гости к родителям или, как она говорит, "на дискотеку". Через два дня уже звонит в Турскую: "Когда машина за мной придет?"
Когда четыре года назад в деревню начали переселять подопечных из Иркутска, с некоторыми из них случались внезапные стрессы и психозы. Сын Тамары Герасимовой Кирилл долго не хотел привыкать к деревенской жизни. Он убегал, его искали по всем соседним деревням, приводили домой, а на следующий день он опять "делал ноги". Другой подопечный однажды убежал из Турской в Иркутск, а потом через несколько дней пришел пешком обратно. Теперь все наладилось. Кириллу очень нравится Настя, он ухаживает за ней и постоянно пропадает в ее домике.
— Возможно, у нас скоро появится еще одна семья, кроме Ники и Паши, — улыбаются сотрудники деревни.
Деревня живет за счет швейцарских пенсионеров
Четыре года назад городским управлением соцзащиты была выделена стартовая сумма, на которую родители смогли построить два дома. Деньги давно закончились, и теперь основной доход, на который живет вся деревня, — это пенсии инвалидов (каждая около 1500 рублей) и те небольшие крохи, которые удается собрать от продажи своей продукции (деревянных изделий, молока и овощей с огорода). Кроме того, инвалидам помогают иностранные благотворители.
Швейцарец Ханс впервые узнал об иркутской деревне, когда приехал отдыхать на Байкал. Приехал в Турскую, погостил немного, посмотрел, как живут подопечные и сотрудники, и уехал обратно на родину. А через год вернулся с деньгами и построил в деревне большую теплицу.
— Оказывается, он ездил по всей Швейцарии и везде показывал фотографии, рассказывал, как мы тут живем, — говорит Татьяна. — Таким образом он собрал денег и вернулся с ними в Иркутск. И так несколько раз. Сейчас Ханс в приезжает в Иркутск уже в пятый раз.
Еще один иностранец — 22-летний немец Тим — прочитал в немецкой газете о сибирской деревне для инвалидов и целый год писал в Россию, добивался, чтобы его отправили сюда на год проходить альтернативную службу.
— В то время у нас в деревне не было доярки, и мы ответили Тиму, что возьмем его, если он умеет доить корову, — рассказывает Татьяна Герасимова. — Он поехал в Ирландию и там учился доить корову, чтобы служить у нас.
Пробыв год в Турской, европеец Тим обучился практически всем ремеслам, научился делать всю работу по хозяйству, в том числе и ухаживать за коровами. Когда срок службы закончился, он уехал в Германию. Но вскоре опять вернулся, и тоже с деньгами. На них оборудовали берестяную мастерскую. Сейчас в деревне два больших жилых дома, теплица и коровник, а также четыре мастерских: берестяная, ткацкая, керамическая и деревообрабатывающая.
В планах — постройка кризисного центра. Он деревне необходим: все подопечные периодически склонны к психическим обострениям и кризисам, им нужно место, где они могли бы побыть в одиночестве и успокоиться. Только вот, когда сотрудники "Истока" смогут достроить начатое здание, неизвестно: деньги от соцзащиты давно закончились, а на пенсию в полторы тысячи рублей далеко не уедешь.