Сергей Левченко: «Мы стали богаче на опыт моего губернаторства»

Продолжение. Начало в № 1

– Когда Вы были губернатором, насколько сильно мешали федералы – те самые, сверху, которых Вы упомянули?

– Не могу ответить, насколько. Не могу это сопоставить с чем-то, обозначить степень вмешательства. Потому что, начиная с 1987 года, когда я стал районным депутатом, потом председателем райисполкома в Ангарске, всегда находились те, кто мешает. Всегда и на любом уровне: и сбоку, и снизу, и сверху. Я вырос, сформировался – как управленец, как политик – в этой ситуации. А на должность председателя райисполкома я перешёл с должности генерального директора предприятия «Стальконструкция». А что, думаете, там не мешали? Вот я уже упоминал штабы строительные, где ты представитель своего предприятия, и у тебя задача отстоять позиции своего коллектива, но всегда немало найдётся людей, которые хотят тебе помешать. Так же и в партийных органах, на партийных совещаниях.

– То есть противодействие для Вас – это норма жизни?

– Это обычное дело, ничего сверхъестественного. Меня это даже не удивляет... Разговариваешь с министром каким-то, у него хлопот и без тебя хватает, а ты приехал откуда-то из Сибири, понимаешь. Ты пытаешься до него донести свои проблемы, а у него миллион других забот. По большому счёту, это даже противодействием нельзя назвать, это скорее следствие нашей сегодняшней управленческой неразберихи. Если бы была понятна стратегия, было целеполагание, был план – всё шло бы по-другому. Я же и в советское время встречался с руководителями самого высокого ранга, мы часто подходили к решению того или иного вопроса с разных позиций, но мыслили-то в одном направлении! Как говорится, на вершину горы ведёт много маршрутов: я иду своим, зампред Совмина своим, но вершина понятна, видна. И это одна для нас вершина.

– Но что, этот путь не был тернистым?

– Да был, конечно. Порогов и шлагбаумов там тоже хватало. Но сейчас вообще броуновское движение, неразбериха, как угодно назови, каждый тянет на себя, под себя – и вот это грустно. Особенно молодое поколение, которое растёт в этом броуновском движении, рефлексии, привыкает к тому, что общество живёт бесцельно, что государство не ставит для всех крупных задач. Мы, Россия, не можем жить ради того, чтобы только вкусно питаться и одеваться покрасивее. Нам нужны большие, масштабные цели и задачи – у нас менталитет такой. Впрочем, в Америке такой же. Трамп на этом и выиграл.

– Вы считаете, что русские – особая нация?

– Да все нации особые. Все! Просто нам с нашим менталитетом, с нашей особенностью сложно разобраться в особенностях других наций. Для этого нужно быть человеком сторонним, смотреть на всех одинаково, незашоренно. Когда ты погружен в своё, сложно разобраться в ментальности другой нации.

– Давайте вспомним об особости или особенности вашего пребывания на вершине региональной власти. Вы жалеете о чём-то, что не удалось сделать во времена губернаторства? И к чему Вы вообще шли? Вы же не собирались построить отдельно взятый социализм в отдельно взятом регионе! Вы здравый человек, не могли в это всерьёз верить, когда вся страна живёт в капитализме. Тогда чего Вы хотели?

– Ты прав, перейдя на работу в исполнительную власть, я был занят на 100 процентов задачами, связанными с моей должностью в исполнительной власти, естественно. Но я прекрасно понимал, что избран я несогласованным, и это было первое несогласованное избрание в стране.

– Да Вы что?! Первое вообще?

– Да. Потом пошли Приморье, Хакасия – многие посмотрели и сказали: «А что, разве так можно было?!» Я прекрасно понимал, что моя задача в исполнительной власти, раз уж туда пошёл, – показать, что коммунисты умеют добиваться результатов лучше, чем согласованные, но согласованные неизвестно по какой причине, товарищи. Мы же прекрасно знаем, кого часто назначают и при помощи Федерации избирают! Кого там только нет: охранники, водители, помощники, пожарные. У меня, в отличие от многих из них, был классический предыдущий опыт: я руководил предприятием, руководил районом, руководил городом Ангарском, где было 40 процентов объёма промышленности. Несколько раз поработал на федеральном уровне в качестве депутата, а это по факту должность на уровне министра. В отличие практически от любого предыдущего иркутского губернатора, у меня как раз были основания сказать, что я с этой задачей справлюсь.

– И справились?

– Справился. Считаю, что задачу я выполнил. И результаты работы говорят сами за себя. Но я этим работал, к сожалению, в пределах – знаете, как принято говорить в подобных ситуациях?! – той длины поводка, которая существует в сегодняшнем законодательстве в нормативной базе с подзаконными актами. Хотя даже в этих условиях у меня была задача доказать, что коммунист может добиваться серьёзных, лучших по ряду направлений результатов в стране. И я это доказал. Конечно, есть отдельные моменты, которые, может, нужно было делать быстрее или по-другому. В людях ошибался иногда – это тоже бывает.

– А в Госдуме сейчас Вам комфортно?

– Недавно как раз общались с одним высокопоставленным федеральным чиновником, и он спросил: «Устраивает Вас, Сергей Георгиевич, работа в Государственной Думе»? Ответил: «Не очень». Я человек другого склада, родился на производстве, где нужно принимать решения самому и отвечать за них, а думство – это другое. Конечно, опыт мой всё равно пригодился, все обращаются – я единственный из нашей фракции в комитете по энергетике, но из других фракций консультируются тоже, учитывая и энергетическое моё понимание, и территориальное. И я не жалею о тех годах, которые отдал моей родной Иркутской области как губернатор. А мой собеседник, который, надо сказать, тоже в какой-то мере пострадал из-за того, что меня избрали, говорит: «Знаете, а я тоже не жалею!»

– Давайте вернёмся в 2015 год. Вас не согласовали, но и выборы были честными, да? Итоги выборов, как я понимаю, не подтасовывали, и говорят, что это произошло по воле самого высшего лица, Владимира Владимировича. Так, может, он, давая команду не подтасовывать, согласовал Вас таким образом?

– Когда стало понятно, что первый тур не выявил победителя, Путина спросили под телекамеру, что он думает о сложившейся ситуации. Он сказал примерно такое: оба парня бравые, оба хороши. А что он мог ещё сказать? Но я точно знаю: мухлевали у нас в регионе. Пытались намухлевать! Но у мухлежа тоже есть свои пределы. Когда мухлевали, вы помните, в 2001 году, там разрыв был всего лишь 4,5 процента. А здесь разрыв был около 30 процентов, по нашей аналитике, они до 16 процентов смухлевали, дальше уже ни времени, ни возможности не было.

Продолжение в следующем номере