Про оленеводов Катанги вспомнили

Это происходит слишком редко, но об оленеводах северных территорий Иркутской области вновь вспомнили. Правда, и в нынешний раз не совсем те, кому по долгу службы по управлению регионом необходимо это сделать. Но и подобный вариант очень неплох, а представители этноса даже утверждают, что мечтали о нем. Об оленеводах Катанги будут снимать документальный фильм. К съемкам фильма о жизни на современных стойбищах начала подготовку творческая бригада иркутской некоммерческой организации «Народный клуб». Эти журналисты уже известны рядом своих работ о малых народах — эвенках и тофах, они рассказывали и об особенностях промысла байкальских рыболовецких бригад. К концу года они планируют выпустить свой новый документальный фильм.

Фильм расскажет о семье оленеводов из Катангского района – самого северного в Иркутской области. Герои будущего фильма до сих пор придерживаются традиционного уклада жизни несмотря на то, что современный быт с его высокими технологиями неумолимо вторгается в размеренную жизнь оленеводческой стоянки. Удастся ли им выстоять и сохранить традиции предков перед напором сегодняшнего дня? Этот вопрос будет основным, и авторы надеются, что он не останется риторическим.

Мечта была давней

— Знаете, мечта, чтобы сделали такой фильм, была давней, — говорит Нина Вейсалова, первый вице-президент Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, которая активно помогает съемочной группе в организации процесса. — К нам в советские времена постоянно приезжали корреспонденты, телевидение. Оленеводы не были обделены вниманием СМИ. Конечно, их много было в те времена. А вот сейчас…

А сейчас, по словам Нины Глебовны, даже многие жители Ербогачена и не знают, что там, в тайге, есть стойбища оленеводов. Что уж говорить про столицу Восточной Сибири?

— Всего несколько стойбищ осталось. В одном пожилая женщина, в другом двое. Многие взрослые оленеводы поумирали уже. Жалко их. Но этот их образ жизни и уклад необходимо запечатлеть — для их же потомков и для исторической памяти нашей страны, — утверждает Нина Вейсалова, которая сама родом из тех мест.

И ведь, действительно, Иркутская область — один из немногих регионов России, где численность коренных народов неуклонно сокращается из года в год. И, конечно, молодые представители малочисленных народов безвозвратно теряют навыки своих многовековых родовых промыслов, того, чем деды и отцы еще недавно жили.

Эвенки жили очень богато

Один из первых печальных звоночков прозвучал в советское время — оленеводов нашего региона стали переводить на оседлый образ жизни. То есть фактически насильно меняли их жизнь. Представьте, каково это заставить кочевника сидеть на месте? И, конечно, с годами эти люди растеряли и утратили навыки одного из своих основных традиционных занятий — оленеводства. В итоге и численность оленей, на которых испокон веков базировался весь образ жизни малых северных народов, сократилась до критического уровня.

— Не слишком далеко от Ербогачена — надо на моторке по реке Верхняя Кочема плыть — можно обнаружить стойбище Чувакар. Там была целая деревня. До 1940-х годов в Чувакаре жило много эвенков, принадлежавших к роду Сычегир. Эвенки жили там очень богато, у них было много оленей. Но с 1980-х годов там больше нет ничего: стойбище опустело, остались только какие-то подвалы, останки печей и старые-старые могилы. Есть и могилы шаманов. Грустное зрелище, — резюмирует Нина Вейсалова.

Уходящая натура

Запечатлеть уходящую этническую натуру просто необходимо, уверены авторы будущего фильма. Ведь каким стойбище оленеводов было всегда, по крайней мере, уже в наше время? Оно представляло собой несколько маленьких поселений, разбросанных друг от друга на десятки километров. Основное же стойбище находилось на расстоянии более ста километров от районного центра — Ербогачена. В нем имелись добротное зимовье, баня, хлебопекарня и все хозяйственные постройки. Непременно — лабаз для хранения продуктов. Остальные же временные местожительства обустраивались наспех, лишь по прибытии, и разбросаны они были по всей тайге в тех местах, где находится олений корм — ягель.

Летом жилищем эвенков становится чум — высокий, просторный, конусообразный. Сделан он из жердей, а покрыт выделанными шкурами сохатых и брезентом. Окон в нем нет, только сверху, где выходит труба от железной печи, оставлено небольшое отверстие.

— Стойбище — это моя родина, — как-то в интервью нашей газете с гордостью рассказывала Елена Лазаревна Сычегир — женщина-оленевод, более тридцати лет отдавшая этому нелегкому труду. Она из некогда большой семьи потомственных оленеводов. — Здесь я родилась, выросла и продолжаю дело своей династии — прабабушки и прадеда, бабушки и дедушки, которые в военные годы смогли сохранить поголовье оленей, и, конечно же, моих родителей. Теперь наша задача — сберечь этих животных…

Этносберегающее животное

Еще на одну интересную особенность местного оленеводства обратила наше внимание Нина Вейсалова. Оказывается, у этого вида деятельности есть различия, и оленеводство на Катанге и, к примеру, на Ямале, различается в корне.

— На Ямале и на Таймыре в стадах тысячи оленей, они дикие. Оленеводы там их содержат именно на мясо. Это тундровое оленеводство, — объясняет Нина Глебовна. — Наше таежное оленеводство — транспортное. Наш олень — домашний. Я бы даже сказала: он для наших эвенков этносберегающее животное. Они здесь их всех по именам, по мастям знают. Сейчас наша Ассоциация коренных малочисленных народов разрабатывает для губернатора список рекомендаций с тем, чтобы далее создать отдельную программу по поддержке таежного оленеводства.

Кстати, нередко находятся те, кто критикует промышленные компании, ведущие разработку полезных ископаемых в тайге и, конечно, нарушающие в какой-то степени существующее там доисторическое природное равновесие.

— Конечно, промышленников за это ругают, — подтверждает первый вице-президент Ассоциации коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. — Но, с другой стороны, продукты на оленеводческие стоянки доставляем, технику нанимаем, какие-то товары, снегоходы, телефоны, брезент везем. Это все покупаем с помощью компаний. Если бы не было поддержки от ВЧНГ и Иркутской нефтяной компании, то за последние восемь-десять лет наши оленеводы вообще бы уже сгинули.

Собственно, обо всем этом и будет новый документальный фильм, кстати, поддержанный грантом правительства Иркутской области.