Поговорим о смертной казни

Жила в тридцатых годах в СССР скромная аспирантка Поля Николаенко, которая беспрерывно писала доносы на всех, кто попадался в поле ее зрения, начиная с коллег и заканчивая секретарями ЦК партии. И вот однажды ее публично похвалил Сталин за бдительность в разоблачении врагов народа. Для тысяч людей слова вождя имели самые трагические последствия. Проблема в том, что Поля страдала психическим расстройством, и все это понимали, но перечить Сталину было невозможно. Поэтому доносы безумной аспирантки брали в работу, заводили уголовные дела, хватали и расстреливали. Как пишут историки, на совести этой ведьмы смерть 8000 человек.

Одного этого факта достаточно, чтобы ужаснуться и никогда не поднимать вопрос о возвращении смертной казни в нашей стране. Но время от времени дискуссии о смертной казни вспыхивают с новой силой. Зачем?

На этот раз поводом послужила чудовищная история в Саратове, где была убита 9-летняя девочка («Пятница» рассказывала об этом три недели назад в публикации «Твой самый страшный кошмар». — Ред.). Охваченные яростью местные жители пытались отбить упыря у полиции и устроить самосуд. Эмоции людей понятны. Наверняка так же отреагировали бы в любой другой стране. Гнев, ненависть, жажда мести — это естественная реакция любого нормального человека.

Но затем к этой теме подключились разного рода деятели и депутаты. Подключились вовсе не для того, чтобы потребовать от руководителей всех российских городов обеспечить безопасность (как выяснилось, саратовские дети вынуждены ходить в школу через длинные ряды гаражей, где нет освещения и видеокамер), а чтобы отменить мораторий на смертную казнь. В теме отметился и подзабытый Сергей Миронов из «Справедливой России», и Ольга Алимова, и Евгений Примаков, и телеведущий Соловьев. «Этого требует наш народ», «Заигрались в демократию и толерантность», «Покарать по всей строгости закона»…

На странице Госдумы в соцсети «ВКонтакте» быстро организовали опрос: «Нужно ли вернуть смертную казнь для убийц детей и педофилов?», и две трети предсказуемо высказались «за».

Но при этом и депутаты, и телеведущие, и общественные деятели отлично понимают, что возврат к смертной казни в России невозможен. И дело даже не в том, что к этому обязывает членство в Совете Европы. Есть определение Конституционного суда 2009 года, где четко сказано, что отмена смертной казни имеет необратимый характер. Все. Точка.

За 23 года с момента введения моратория российское общество постепенно примирилось с этим фактом, как бы ему ни казалось это несправедливым и неправильным. Вот конкретный пример: прошлым летом в Братске потерялась 9-летняя Алина Шакирова. Сотни добровольцев искали ее днем и ночью. Нетрудно представить себе ужас, боль и отчаяние людей, когда выяснилось, что девочку убил таксист… В соцсетях многие писали, что, конечно, убийцу надо было казнить, но поскольку в стране мораторий, то надо добиваться пожизненного. То есть сердца людей требуют мести, но разумом они понимают, что есть суд, закон и сегодня смертная казнь невозможна.

Более того, все опросы общественного мнения показывают, что число сторонников смертной казни с каждым годом снижается. По данным Левада-центра, сегодня за восстановление смертной казни выступают 32% опрошенных, а 15 лет назад их было 49%. По данным Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), о допустимости смертной казни в 2001 году говорили 80% опрошенных, в 2012 м — 66%, а в 2015 м — 60%. При этом число сторонников отмены моратория сократилось с 63% до 49%.

И все аргументы против смертной казни давно известны. Доказано, что угроза казни не останавливает маньяков, психопатов и фанатиков. Как мы знаем, ангарский маньяк Попков начал орудовать в начале 90-х, когда никакого моратория не было. А еще есть массовые убийцы, которые идут на преступление, заранее зная, что покончат с собой, как это было с керченским стрелком Владиславом Росляковым. Есть примеры других стран, где до сих пор практикуется казнь, например США, но уровень убийств и насилия там запредельно высокий.

Другой важный аргумент: нет никакой гарантии, что смертная казнь не станет инструментом расправы над неугодными, политическими оппонентами, например. Такое уже было в нашей истории. Если мы сейчас легализуем смертную казнь по одному составу, то тем самым запустим цепную реакцию для легализации других.

Еще один важный аргумент — риск судебной ошибки. Все знают, что по преступлениям Чикатило были осуждены и расстреляны двое невиновных. Вспомним также молодого парня Владимира Базилевского из Иркутска, который отсидел два года в колонии строгого режима за убийство, совершенное академовскими маньяками. Вспомним историю Фаткуллы Исхакова из Уфы, который отсидел 13 лет за покушение на убийство, но потом настоящего преступника нашли, а свидетели признались, что дали ложные показания.

Говорят, мол, теперь есть современные экспертизы, в том числе генетические. Но мы же понимаем, что при желании все можно подделать и сфальсифицировать. Все помнят вопиющую историю в Балашихе, когда эксперт «обнаружил» в крови погибшего под колесами шестилетнего мальчика алкоголь. При нынешних технологиях и коррумпированности правоохранительных органов можно организовать любую экспертизу и доказать все что угодно.

Есть еще один аргумент, который стараются обходить стороной. Дело в том, что приговор выносит государство, но исполняют его конкретные живые люди. На эту тему есть мощнейший фильм Кшиштова Кеслевского «Короткий фильм об убийстве» 1988 года. В нем рассказывается о 20-летнем парне, который с первых кадров вызывает антипатию и отвращение. Он ходит по городу с удавкой в сумке, выискивая жертву. И находит. Это таксист. Парень просит отвезти его на окраину города и жестоко убивает. У зрителя не остается никаких сомнений, что парень заслуживает смерти. Затем мы видим его на скамье подсудимых, растерянное лицо молодого адвоката, и понимаем, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. А дальше показывается то, о чем мы не хотим знать и стараемся не думать — сам механизм казни. Но сам по себе преступник не умрет, нужны исполнители. И мы понимаем, что в процесс вовлечено очень много людей: прокурор, начальник тюрьмы, конвоиры, врач, священник, палач, помощник палача, уборщики и т. д. Совершенно душераздирающая сцена, когда шесть конвоиров волокут парня к месту казни, надевают на голову мешок… А внизу люк, где ждет уборщик, ему предстоит отмывать то, что останется… И безумно страшно за этих людей, которые должны этим заниматься. Нормально ли это? Кто-то думает, как деформируется личность у этих бессловесных исполнителей воли государства. Как им живется, что они говорят своим женам, детям. По свидетельству заслуженного юриста РСФСР, зампреда Конституционного суда (в отставке) Тамары Морщаковой, все исполнители смертных приговоров остаются психически искалеченными либо спиваются. Вынудив людей быть палачами, государство уничтожило их как личности.

Для сторонников смертной казни исполнители приговоров и те, кто их обслуживает, обезличены, просто функции. Они говорят: ну и что, это работа, не нравится — пусть ищут другую. То есть, по их логике, кому-то процесс казни может нравиться. Извините, но это уже патология какая-то.

От редакции

Итак, если все знают, что казнь вернуть невозможно, тогда зачем поднимают эту тему, будоражат общество, проводят опросы? При этом темы, которые действительно требуют обсуждения, окружены молчанием. Свежий пример: 19 октября в Красноярском крае погибли 17 человек в результате прорыва дамбы на золотом прииске. Выяснилось, что дамба была построена незаконно. То есть все знали, что нельзя строить… Но человеческая жизнь в нашей стране ничего не стоит, поэтому все закрывали глаза. И так происходит по всей стране. Это действительно важная проблема, но тут мы узнаем, что канал «Россия» снял с эфира программу «Прямой эфир», где все это обсуждалось. И понятно почему: обсуждать эти темы опасно. Опасно обсуждать коррупцию среди чиновников, протесты в связи с мусорной катастрофой, массовые увольнения врачей из больниц, насилие и жестокость полицейских, которые реально калечат людей, и многое другое.

Гораздо безопаснее вытащить тему смертной казни, заранее зная, что ничего не будет. Зато на волне народного гнева можно напомнить о себе, потрясти кулаками, покричать, попиариться… Такая имитация политической и социальной активности. Поэтому не надо вестись на эти бесполезные призывы.

Цена вопроса

Один из аргументов сторонников смертной казни звучит так: почему мы должны содержать убийц и маньяков за свой счет? На доверчивых граждан это производит впечатление. Но давайте посмотрим реальные цифры. По данным ФСИН, содержание одного пожизненного заключенного обходится государству в 60 тысяч рублей в год. В 2018 году в России было 2010 заключенных пожизненно. Умножаем 60 тыс. на 2010, получается 120 600 000 рублей в год. Извините, но это не те деньги, чтобы биться в истерике. 120 миллионов — столько стоит одна элитная квартира или дом на Рублевке, или небольшой подержанный гидросамолет. Это несопоставимо, например, с 20-миллиардным долгом, который, как стало на днях известно, Россия простила африканским странам. Причем не рублей — а долларов! Более того, исполнение каждого приговора обходится казне в огромные деньги: нужно провести огромное число судебных заседаний, экспертиз. В разы дешевле содержать преступников пожизненно.

«А вы за возвращение смертной казни или против?»

Журналисты «Пятницы» задали этот вопрос известным иркутянам

Вячеслав Пушкарев, протоиерей, глава миссионерского отдела Иркутской и Ангарской митрополии:

— Стоило ли быть нашей тысячелетней истории, стоило ли быть XX веку, когда мы потеряли 100 миллионов человек, чтобы теперь, когда мы собираемся лететь на Марс, говорить о возрождении смертной казни? Конечно, нет. История нас учит одному — тому, что история никого не учит. Смерть одного педофила не остановит другого. В Китае расстреливают взяточников, наркодилеров, но и то и другое продолжает существовать. Китайские коммунисты делают это для того, чтобы успокоить народ, который сам готов сделать это. Но насилие не останавливает насилие — это пройденный этап. Единственное, я против, чтобы народ кормил этих людей. Считаю, их нужно выселять на земли Франца-Иосифа или в безлюдные местности Итурупа, Шикотана — пусть там живут, сами себя кормят, обслуживают… И по-церковному тоже так — никто ни у кого не вправе специально отнимать жизнь, даже побуждаемому сверхчеловечными мстительными мотивами. Отнимая жизнь, мы отнимаем суд Божий и отнимаем у человека возможность покаяния и исправления. И потом, нужно ведь подумать и о тех, кто будет исполнять такие решения — за что им такие страдания? Даже если это будет делать робот — робота тоже программирует человек…

Анна Герих, начальник отдела участковых и по делам несовершеннолетних отдела полиции № 7 межмуниципального управления города Иркутска, подполковник полиции:

— Я за смертную казнь, прежде всего потому, что не считаю нужным тратить налоги на поддержание жизни лиц совершивших преступления в виде убийств с особой жестокостью и изнасилований. Если эти люди больны, то их лечат, а если они вменяемо и осознанно совершают убийства, то это нелюди. Они посягают на половую неприкосновенность и жизнь, которую им никто не вручал.

Надежда Грошева, доктор экономических наук, декан сибирско-американского факультета Байкальской международной бизнес-школы ИГУ:

— Я против смертной казни как минимум потому, что никто не может гарантировать отсутствие судебной ошибки или отсутствие злоупотреблений.

Альбина Подзина, адвокат Иркутской коллегии адвокатов «Фемида»:

— Против, поскольку не исключена возможность судебной ошибки. К сожалению, качество расследования бывает не на должном уровне, случаются даже факты фальсификации доказательств.

Арабшо Мостаков, преподаватель иркутской школы ДОСААФ России:

— Я за то, чтобы смертную казнь вернули. Это был сильный сдерживающий фактор для преступников. Сейчас у людей нет чувства страха, поэтому что хотят, то творят. И вообще, надо бы разобраться, что происходит с обществом, почему так много людей готовы совершать преступления, которые выходят за все грани разумного.

Денис Днепровский, генеральный директор АО «Восточное управление ЖКС»:

— Я за то, чтобы вернули смертную казнь. В моем понимании любое преступление, совершенное в отношении детей, находится за гранью разумного. Того, кто способен на такой поступок, невозможно исправить ни принудительным лечением, ни пожизненным сроком. Люди должны понимать, что лишая жизни кого-то, могут и сами лишиться своей жизни. А помещать их в тюрьму даже на пожизненное содержание, где им дадут крышу над головой и еду за счет общества, в корне неправильно. Их надо не просто изолировать, а удалить, как раковую опухоль.

Алексей Петров, политолог, историк, президент клуба молодых ученых «Альянс»:

— Я категорически против возвращения смертной казни даже для самых плохих людей. У меня от этой идеи мурашки бегут по коже. Не мы давали этим людям жизнь, и не нам ее забирать. Я считаю, что пожизненное заключение — более жесткое наказание, чем пуля в лоб.

Сергей Язев, российский астроном, директор астрономической обсерватории, профессор ИГУ, старший научный сотрудник Института солнечно-земной физики СО РАН, доктор физико-математических наук:

— Это очень трудный вопрос. Но я считаю, что в исключительных, в отдельных случаях, наверное, это может быть. Говорю это с очень большими оговорками, потому что понятны все сомнения по этому поводу. Хотя мы уходим постепенно от ужасов прошлых столетий, но случается такое, что люди ведут себя совсем не как люди. Поэтому так. Но решение должно приниматься при наличии однозначных доказательств, коллегиально, взвешенно, чтобы не было ошибок.

Александр Лаптев, писатель, член Союза писателей России:

— Безусловно, я против смертной казни. В обычной судебной практике много ошибок. Я немного знаю, как репрессивная система запугивает людей: «мы тебя сейчас приговорим», «под расстрел пойдешь». Казнить нельзя. Особенно у нас в России. У нас это всегда очень плохо кончается. Ведет к злоупотреблениям и открывает окно в преисподнюю. Если у нас казнь ввести, это может стать формой расправы с неугодными. Я считаю, что достаточно пожизненного заключения для убийц, маньяков, садистов и т. д. Посадить его в клетку, изолировать, и он весь остаток жизни будет там сидеть, думать и, может быть, осознает и раскается. Мне близка позиция Достоевского в «Идиоте», когда князь Мышкин говорит, что убивать за убийство несоразмерно большее наказание, чем самое преступление. Убийство по приговору несоразмерно ужаснее, чем убийство разбойничье.

Виктор Дятлов, доктор исторических наук, профессор ИГУ:

— Против. Одна из главных причин заключается в том, что вопрос жизни и смерти отдается в руки государства, а этому государству я бы не то что жизнь — полторы копейки не доверил. Как мы можем доверять государству жизнь человека? И не только нашему — любому. И еще. Хотя я человек атеистических взглядов, но все-таки вопросы жизни и смерти не человеку решать, а Богу. И есть еще практические вещи: возможность судебных ошибок перечеркивает все аргументы в пользу смертной казни. А потом, казни — они общество ожесточают. А у нас и без того жестокое общество, особенно когда оно наслушается разных соловьевых по телевизору и готово растерзать всех подряд. Главная наша задача — очеловечивать наше общество. Дело это трудное, тяжелое и долгое. И сам принцип смертной казни не способствует очеловечиванию общества.

Наконец, смертная казнь не уменьшает количество маньяков и тех, кто по пьянке убивает, и прочих такого рода преступлений. Это не тормоз. Это месть, а не борьба.

Владимир Татарников, кандидат юридических наук, доцент ИрГТУ:

— Поддерживаю. В России очень высокий уровень убийств, причем убийств при отягчающих обстоятельствах. Для чего вообще применяется наказание? По закону оно применяется в том числе для восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений. Восстановление социальной справедливости зависит от того, какое преступление совершено. Если это кража, то справедливость можно восстановить более мягкими мерами, исправительными работами, например. Есть такие преступления, при которых восстановить социальную справедливость невозможно, не подвергнув преступника смертной казни. Такие преступления есть, и их немало. Сегодня мы, наказывая таких преступников, социальную справедливость не восстанавливаем. Смертная казнь не применяется в силу политических причин — взятых Россией обязательств перед Советом Европы. А взяты они без учета реального состояния преступности в нашей стране.

Святослав Хроменков, юрист фонда «Общественный вердикт»:

— Я против возвращения смертной казни. Считаю, что пожизненное заключение более строгое наказание, чем казнь. Конечно, потерпевшим по таким делам это сложно понять, но находясь в колонии пожизненно, человек гораздо больше будет страдать, чем если быстро лишится жизни. С точки зрения справедливости это более соразмерное наказание.

Мнения собирали ЕЛИЗАВЕТА СТАРШИНИНА, ИРИНА ПОКОЕВА, ОЛЬГА РОМАНОВА, ОЛЬГА МИРОШНИЧЕНКО

Факты о смертной казни

• Смертная казнь в России не применяется с 1997 года. Годом ранее Россия подписала Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Конституция РФ запрещает отменять права человека, которые уже были даны.
• Последним казненным в России считается Сергей Головкин, убивший 11 мальчиков. Смертный приговор ему вынесли в 1994-м, а расстреляли в 1996-м.
• Самым жестким видом наказания в России служит пожизненное лишение свободы. Ежегодно его назначают 60—70 осужденным. К примеру, в 2018 году к нему были приговорены 68 человек, из которых 55 человек — за убийства, за насильственные действия сексуального характера — двое. Они содержатся в специальных колониях: «Снежинка» (Хабаровский край), «Мордовская зона» (Мордовия), «Полярная сова» — (Ямало-Ненецкий автономный округ), «Торбеевский централ» (Мордовия), «Черный беркут» (Свердловская область), «Вологодский пятак» (Вологодская область), «Белый лебедь» (Пермский край) и «Черный дельфин» (Оренбургская область).
• Сегодня высшая мера наказания отменена во всех 47 странах Совета Европы.
• Единственным европейским государством, которое применяет смертную казнь, остается Белоруссия (не входит в Совет Европы).
• В 58 странах мира смертная казнь сохраняется. В том числе в США (в некоторых штатах), КНР, Иране, Ираке, Саудовской Аравии, Пакистане, Судане. На эти же страны приходится 90% всех смертных казней в мире.
• В Китае, по разным оценкам, в год казнят свыше 1000 человек. В США — в среднем 60 человек.