Террористы, вылетевшие из Иркутска

Часть 2. Несостоявшиеся миллионеры

Сделали все, чтобы приблизить свою американскую мечту. И даже более того...

С двойками — в "школу жизни"
В семье Овечкиных музыка занимала особое место. Сначала гармошка покойного Димы-старшего, удалые русские песни да частушки под водочку и хорошее настроение. Потом... А что, собственно, потом? Не по дням, а по часам взрослевшие мальчишки благополучно миновали первую ступеньку в профессиональном образовании — музыкальную школу. И были почти все, кроме поступившего в областной интернат музыкантских воспитанников Миши, обычными одаренными самоучками, каких немало на богатой музыкальными и прочими талантами Руси.
Из домашнего музицирования ребят вполне естественно родилась идея создания семейного ансамбля. К тому времени старшие Овечкины успели узнать, какой он, труд музыканта-профессионала. И не только узнать: получив кое-какие исполнительские навыки и теоретические знания в областном училище искусств, внутренне утвердиться в собственной исключительной одаренности. И решить: дальше учиться нечему. И незачем. Результат не замедлил сказаться.
— Это был обычный семейный ансамбль, — вспоминает заведующий отделением духовых и ударных инструментов Иркутского училища искусств Борис Николаевич Крюков. — Ребята начинали заниматься у прекрасного музыканта, дирижера и аранжировщика Павла Павловича Гоголева, потом перешли к заведующему эстрадным отделением Владимиру Викторовичу Романенко. Он согласился взять этот коллектив после того, как в 82-м вследствие академической задолженности был отчислен из училища Василий. А Диму из-за многочисленных хвостов и хулиганских выходок долго не допускали к сессии и лишили стипендии. Впрочем, парень скоро оказался в армии, и эта "школа жизни" дала ему другие, более важные и никак не связанные с музыкой навыки...
Успех и головокружение
Поездка в Москву, первый большой конкурс, первая победа — 84-й год оказался счастливым для эстрадноджазового ансамбля из Иркутска с ярким, запоминающимся названием "Семь Симеонов". Московская эйфория семи юных провинциалов оказалась заразительна: в родном доме их ждала атмосфера безоглядного поклонения и едва сдерживаемого восторга. Солидные дяди и тети из городской и областной администрации засучив рукава наперебой взялись помогать молодому коллективу. И немало в том преуспели: инструменты, костюмы, транспорт, гастрольные поездки, участие в престижных конкурсах и многое, многое другое, что с огромным трудом доставалось музыкантам гораздо более достойным и творчески состоятельным, "Симеоны" получали по первому требованию. В самом деле: гордость Иркутска, его визитная карточка давно забыла между тем, что такое серьезная работа над исполнительской техникой и новым репертуаром. И то сказать: конкурсы, творческие отчеты (?!), фестивали следовали один за другим. А еще — записи на телевидении и общение с журналистами, благо те только в очередь не выстраивались за очередным интервью. Так незаметно пролетели два года сказочной популярности самодеятельного семейного коллектива.
Она умела взять от города все...
Волевую и решительную Нинель Сергеевну с орденом "Мать-героиня" на груди все чаще видели в кабинетах высокого городского и областного начальства. Ее вежливо расспрашивали о житье-бытье большой семьи, выслушивали очередные подробности творческих планов Васи или Димы, Саши или Олега. Умилялись успехам всеобщего любимца Сережки и немедленно решали все бытовые проблемы Овечкиных.
Небольшой дом на Детской стал к тому времени тесноват для подрастающей творческой молодежи. И гордость, она же достопримечательность, Иркутска получила две трехкомнатные квартиры в новой девятиэтажке на Синюшиной горе — одном из спальных районов города.
Обе квартиры, 34 и 56 квадратных метров жилой площади, были выписаны на мать, Нинель Сергеевну Овечкину. Сохранили за семьей и дом на Детской.
В меньшей квартире из кухни убрали плиту, снесли стену — получился неплохой репетиционный зал. Теперь десятки людей враз лишились сна: репетировать Овечкины предпочитали глубокой ночью, завершая творческий процесс утром — тромбоны и барабаны провожали на работу невыспавшихся, до предела утомленных соседей.
— Эта семья никогда ни с кем не считалась, — вспоминает начальник РЭУ Синюшина гора Галина Алексеевна Родионова. — Парни не работали, нигде не учились. Они могли начать репетицию в любое время суток — весело становилось всем соседям сразу.
Особенно страдала от такого соседства семья этажом ниже: кроме всего прочего, им приходилось терпеть вечно текущие потолки и испорченные унитазы. "А я откуда знаю, почему он у тебя течет", — обычно реагировала Нинель Сергеевна. Далее следовала нецензурная брань (здесь мать-героиня в выражениях никогда не стеснялась).
Японское счастье Овечкиных
В ноябре 87-го ансамбль Овечкиных вместе с делегацией Иркутского горисполкома отправился в Японию. Концерты в Канадзаве (городе-побратиме Иркутска), японские комплименты и "тот" уровень жизни явно пришлись "Симеонам" по вкусу. Там же, в Канадзаве, они встретились с американцами.
— Нам предложили перебраться в американское посольство, — рассказывал на суде Игорь, — и заявить о своем желании уехать в Америку. Мы так и сделали: взяли инструменты и глубокой ночью спустились на улицу.
Предприимчивые американцы знали, чем купить самодеятельных русских джазменов: в Лондоне им была обещана запись тиражом несколько миллионов дисков, что автоматически превращало простых русских парней в американских миллионеров. Но будущим миллионерам немного не повезло: они не смогли поймать такси. Что ж, американская мечта пока терпит, решили "Симеоны". И вернулись в гостиницу.
Поездка в Японию стала для Овечкиных своеобразным рубежом, точкой отсчета нового, отнюдь не творческого периода. Теперь у них появилась цель: уехать "туда" навсегда. Прорвавшись любой ценой через все запреты, короны, границы. Идея угона самолета казалась наиболее перспективной. И будущие американские миллионеры, они же русские террористы-смертники, стали методично работать над ее осуществлением.
"Моим детям в вашей школе делать нечего!"
Новый 1987—88 учебный год был в разгаре. Только-только закончились осенние каникулы, канула в Лету очередная краснооктябрьская дата. Классные руководители подводили итоги успеваемости ребят, строили планы на будущее. Третьеклассница 2-й иркутской школы Ульяна Овечкина давно вызывала беспокойство преподавателей.
Замкнутая, молчаливая девочка училась средненько, с тройки на четверку. Часто пропускала занятия, но у матери, Нинель Сергеевны, всегда находились веские доводы, и ребенок благополучно миновал и первый, и второй классы. В новом учебном году, кое-как закончив первую четверть, Ульяна пропала. Директор и преподаватели забили тревогу: где девочка?
Родительский комитет начальных классов решил посетить семью, поговорить с матерью, предложить, если потребуется, помощь.
— Дверь открыла сама Нинель Сергеевна, — вспоминает преподаватель Марина Робертовна. — В квартиру она нас не пустила, пришлось объясняться на лестничной площадке. Узнав о цели нашего визита, Овечкина сразу дала понять, что разговаривать на эту тему не намерена. "Моим детям в вашей школе делать нечего!" — крикнула нам в лицо мать-героиня. И захлопнула за собой дверь.
Тогда же, накануне Нового года, Нинель Сергеевну все чаще стали видеть на рынке: она продавала ковры, хрусталь, хорошую посуду и одежду. Продала скотину в Рабочем, куры и кролики перекочевали к новым хозяевам. А в конце зимы 88-го случилось и вовсе непонятное...
Их часто видели вместе
Стройная, темноглазая девушка Тамара Жаркая была потомственным авиатором. Ее папа, Иннокентий Игнатьевич, занимал высокую руководящую должность в Аэрофлоте. Еще будучи студенткой иркутского университета, Тамара летала бортпроводницей. Была зачислена на постоянную работу, получила должность инструктора, стала членом КПСС. Так писала после катастрофы газета "Правда".
Дополню портрет героини: ее новая должность — начальник службы бортпроводников — предполагала широкий круг обязанностей на земле. Тамара обучала и инструктировала своих младших коллег, владела всей соответствующей служебной информацией, в том числе и связанной с возможными нештатными ситуациями в полете — пожар, экстренное приземление, техническая неисправность, захват. Досконально знала Тамара и все нюансы действий членов экипажа — от командира корабля до младшего стюарда. Словом, это была волевая, умная и решительная девушка. Такой ее и полюбил Василий Овечкин, музыкант и руководитель знаменитых "Симеонов".
Дружба Тамары и Василия не была особым секретом: молодых людей видели вместе в музыкальном училище, где учился Вася, на различных мероприятиях, а то и просто на улицах города. Эта лирическая линия получит — увы — трагическую развязку.
Тем временем подготовка к захвату перешла в решающую стадию. На семейных советах прорабатывались мельчайшие детали угона, благо недостатка в нужной информации не было.
Знакомые слесаря выточили три металлические цилиндра с завинчивающимися крышками — емкости для бомб, которые совсем скоро окажутся на борту того несчастного рейса. Эти же умельцы сделают потом и специальные распорки для крепления оружия в контрабасе. И оно, благополучно минуя строгий досмотр, окажется там же. А незадолго до того дня...
— Помню, мы с мамой убирались во дворе, — рассказывает соседка Овечкиных в Рабочем Галина Васильевна. — Дело было под вечер, тепло, солнышко пригревало совсем по-весеннему. Вдруг у Овечкиных как хлопнет что-то! Мы испугались, забежали в избу, но взрывов больше не было. Потом узнали: печку у них тогда в дым разворотило. Испробовали, видать, что-то.
"Испробованное" явно не удовлетворило террористов, потому следующий взрыв прогремел на пустыре в Первомайском, одном из отдаленных городских районов. Теперь эффект был потрясающим: мощным взрывом разнесло по частям бетонную стену.
А за несколько дней до рейса коллеги Жаркой, увидев ее фамилию в списке экипажа Ту-154, удивились: зачем начальнику службы лететь 8 Марта в Ленинград?