«Я выбрал для себя достойный путь нормального человека»

Депутат Законодательного собрания Олег Кузнецов рассказал о семье, формировании своего характера и роли руководителя в жизни

С депутатом Законодательного собрания Иркутской области, членом комитета по законодательству о государственном строительстве и местном самоуправлении Олегом Кузнецовым мы начали разговор с несколько необычной темы — политической. Безусловно, и с другими депутатами в рамках нашего проекта мы обычно не обходим политические вопросы, но они никогда не стоят на первом месте. На этот раз мы сделали исключение по уважительной причине: в Усолье-Сибирском — городе, который наш собеседник представляет в областном парламенте, — только что прошли выборы мэра. И завершились они весьма неожиданно для многих.

Усолью нужен моторчик

Олег Николаевич, буквально на днях в Усолье-Сибирском прошла инаугурация Максима Торопкина, первого за многие годы мэра города, избранного всенародным голосованием. Каково ваше отношение к его победе?

— Только положительное.

Несмотря на то что он представитель «Единой России», а выЛДПР?

— Это тот случай, когда партийная принадлежность играет не главную роль. Мы с Максимом избирались депутатами в городскую думу Усолья-Сибирского еще 2009 году, потом в 2012-м. Все это время работали вместе. Я хорошо его знаю. И полагаю, что он сможет справиться со своей задачей. Сейчас в Усолье-Сибирском созданы уникальные условия для прогресса — все-таки статусы моногорода и территории опережающего развития дают определенные преимущества. Но ничего не происходит, все только на словах и на бумаге. Честно сказать, на это больно смотреть. И надо понимать, что никто об Усолье-Сибирском не позаботится — ни на федеральном, ни даже региональном уровне. В городе должен быть свой моторчик, который постоянно будет жужжать: давайте встречаться, давайте обсуждать, давайте двигаться вперед. Думаю, Максим может стать таким моторчиком, а мы, депутаты всех уровней, по мере своих сил и компетенций будем поддерживать его.

Видно, что судьба Усолья-Сибирского вас по-настоящему беспокоитЭто ваш родной город?

— Да. Я здесь родился и вырос. Хорошо помню Усолье-Сибирское еще советского времени. У нас был большой двор, и мы со старшим братом проводили там очень много времени. Все соседи были знакомы, друг друга поддерживали. Мы жили с ощущением одной семьи. И сейчас этого чувства мне иногда не хватает. С десяти лет я начал заниматься греко-римской борьбой. Тогда она еще называлась классической. И это увлечение, по сути, определило всю мою последующую жизнь.

Почему именно борьба, а не бокс, например?

— Знаете, как обычно у мальчишек бывает: все пошли, и я со всеми. Потом, конечно, большинство моих приятелей из спортзала ушли, а мне борьба понравилась. У нас было по несколько тренировок в день. Летом мы два месяца проводили в лагере. Сформировался крепкий коллектив, в котором каждый чувствовал плечо друг друга.

Преодоление себя

Борьба заложила какие-то черты характера, которые впоследствии вам пригодились?

— Разумеется. Мы часто слышим выражение «преодоление себя». В борьбе это не просто пафосные слова, а тяжелый труд, который стоит за каждым выходом на ковер. И сейчас у меня в жизни возникает немало моментов, когда приходится тяжело и долго работать, чтобы достичь какого-то результата. И вроде бы вот-вот должно что-то получиться, но не получается. В этих случаях сильно помогают терпение, которое ты приобрел в спорте, и привычка работать на результат. Несмотря на то что сегодня ты, возможно, не достиг того, чего хотел, ты внутреннее дисциплинируешь себя, мобилизуешь силу воли и добиваешься своей цели. Хотя и не сразу, а через какое-то время.

Вот вы, Олег Николаевич, все о борьбе рассказываете, а обычная средняя школа вам что-то дала?

— Я не могу сказать, что школа стала для меня вторым домом. Эту нишу занял спортзал. Я там много чему научился — не только боевым качествам, но и моральным. У нас был сильный, настоящий тренер, который закладывал в нас не только то, как правильно бороться, но и учил рассуждать, мыслить. А в школе, к сожалению, было очень мало учителей, которые пытались меня понять. Я часто уезжал на соревнования, и многих это раздражало. Вот сейчас постоянно говорят о том, что нынешнее образование отстает от советского. Не буду спорить. Возможно, это и так. Но я не могу сказать, что в то время было много учителей, которые являлись бы педагогами с большой буквы. По крайней мере, на моем пути они встречались нечасто, к сожалению. Хотя, конечно, есть несколько учителей, о которых я вспоминаю с теплотой.

Настоящая армия

А после школы у вас была армия?

— Да, в 1987 году я пошел в армию.

Не страшно было? Помню, я тогда только начинал работать в газете, и множество публикаций посвящалось новой на тот момент теменеуставным отношениям в армии

— Некоторые мои знакомые избежали армии: какие-то деньги кому-то давали, справки доставали. Я не могу сказать, что рвался служить. Поэтому, если бы у меня была возможность тоже достать справку, я бы, наверное, в армию не пошел. Но у меня такой возможности не было, и я абсолютно не жалею, что отслужил в армии. Я попал в погранвойска, в Кызыльский пограничный отряд. У меня была очень хорошая служба. Я в очередной раз убедился, что очень многое зависит от командира. Та же дедовщина — она не сама по себе рождается. Это происходит, когда бестолковый командир не может справиться с коллективом и передает свои обязанности старшим — далеко не умным, но сильным военнослужащим, которые наводят порядок с помощью кулаков. У нас же была абсолютно нормальная обстановка. Стреляли из разного вида оружия, делали 10-километровые марш-броски. Я был среди самых крепких. Нас ставили в конце строя, чтобы мы следили за ребятами, которые не выдерживали дистанции. Время отсекалось по последнему, и нам нередко приходилось буквально на руках нести наших товарищей до финиша.

Реального нарушителя не задерживали?

— Обошлось, не задерживали. Я служил на монгольском участке границы, достаточно спокойном. Все, что там происходило, — это миграция верблюдов. Они бродили с монгольской стороны на нашу и обратно.

В целом я благодарен тому времени, которое провел в погранвойсках. Это была очередная закалка, проверка своих качеств, умения вести себя в коллективе, отстаивать свою точку зрения. Это была нормальная армия, реальная, где мы научились в случае необходимости защищать рубежи своей Родины…

Свой перекресток

После армии чем занимались?

— Я работал тренером в своей бывшей спортивной школе. Пытался создать мальчишкам такую же атмосферу, в которой воспитывался сам. Считаю, что это мне, как тренеру, удалось. У нас были прекрасные отношения с ребятами. Я сейчас встречаю многих из них, и они вспоминают те времена как одни из самых светлых в жизни.

А почему тогда решили уйти с этого места работы?

— Я часто задавал себе вопрос: вот то, чем я занимаюсь, — это мое или не мое? Могу я добиться каких-то результатов или нет? И я понимал, что я человек, может быть, и неплохой, но воспитать чемпиона вряд ли смогу, потому что, во-первых, это требует серьезных знаний в медицине и психоанализе, а во-вторых, для этого нужен определенный фанатизм — что тогда, что сейчас тренер получает очень небольшие деньги, к сожалению. И, поработав некоторое время, я понял, что надо двигаться дальше.

Это были 90-е годы?

— Да, примерно, 1992—1993 год.

Вы уж извините за не слишком корректный вопрос, но считалось, что в 90-е годы для представителей силовых видов спорта прямая дорога в рэкет. Не было у вас таких соблазнов?

— Не было. Соблазны подобного рода возникают, когда у человека по каким-то причинам не сформировалось нормальное понимание жизненных ценностей. Основы этого понимания закладываются еще в детстве — родителями, коллективом, где ты постоянно находишься. И потом, когда перед тобой появляется некий перекресток, на котором надо принять решение, куда идти, ты выбираешь тот или иной путь.

А у вас были такие перекрестки?

— Да. Я думаю, они бывают у всех. Я выбрал путь, который устраивает меня и с точки зрения моих принципов, и с точки зрения закона. Я не стал придумывать какие-то глобальные проекты, а занялся тем, что было на тот момент наиболее доступно, — торговлей. Дело стало развиваться, и я перешел на оптовые поставки. Потом построил несколько магазинов, стал сдавать в аренду площади. Сейчас у нас некоторое затишье, потому что в стране такая же ситуация. Но остается коллектив, за который я несу ответственность. Мы работаем, платим налоги в бюджет Усолья-Сибирского… Я считаю, это достойный путь нормального человека. Если же тебе что-то не нравится в той стране, где ты живешь, нужно пытаться изменить жизнь, но не криминальными, а законными способами.

Есть у кого учиться

Похоже, Олег Николаевич, мы подошли к вопросу, зачем вы пошли в политику. Был ли какой-то побудительный момент?

— Был. Все началось в 2009 году. На тот момент я уже имел большой опыт общения с депутатами городской думы Усолья-Сибирского. Только они, депутаты эти, были по большей части какие-то бестолковые. Ко мне, как к представителю частного бизнеса, они нередко обращались с просьбой о помощи в городских делах. Я старался не отказывать. Зато когда я приходил в думу со своим обращением, никакого движения в отношении меня не возникало. Понятно, что такая практика наблюдалась не только со мной, но и с другими. Более того, проблемы города тоже толком не решались. И чтобы изменить ситуацию, я принял решение самому идти в думу.

Вы считаете, что один человек способен что-то изменить?

— Нет, но у нас была команда. В ее числе и Максим Торопкин, о котором мы уже говорили. Мы приняли для себя решение, что вместо того, чтобы говорить, как у нас все плохо, надо самим идти во власть. Став депутатом городской думы, а сейчас и Законодательного собрания, я стараюсь делать все, что от меня зависит, для Усолья-Сибирского.

Вы работаете в комитете по законодательству о государственном строительстве и местном самоуправлении. Как мне кажется, это не самый простой комитет. Нужно быть большим специалистом в этой области, чтобы понимать всю эту кухню

— Председатель комитета Борис Григорьевич Алексеев — очень грамотный человек, с большим опытом. Команда юристов достаточно сильная. Есть с кем консультироваться, у кого учиться и перенимать опыт.

В декабре вы стали инициатором депутатского запроса по кадетскому корпусу в Усолье-Сибирском. По сути, там имели место неуставные отношения между воспитанниками. Насколько этот вопрос, на ваш взгляд, серьезен?

— Очень серьезен. Совет солдатских матерей Усолья-Сибирского пригласил меня на собрание, посвященное этому вопросу. Там были родители, представители прокуратуры, Следственного комитета, общественности. Нам рассказывали страшные вещи о том, как живут кадеты. И я снова хочу вернуться к мысли о том, как много зависит от командира, если речь идет об армии, тренера — если о спорте, учителя — если о школе. Не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы руководить пацанами в кадетском корпусе. И когда начинаются проблемы, подобные усольским, вывод простой: либо у тебя нет желания работать, либо нет мозгов. Нужно адекватно давать себе оценку и уходить с этой должности, а не ждать того, что ребятишки будут оттуда сбегать, потому что в учреждении процветает уголовная среда.

Скажите, а это частный случай, связанный с конкретным учебным заведением, или определенная тенденция?

— К сожалению, это не частный случай. У меня есть информация, основанная на обращениях людей, что в школах-интернатах, где дети живут самостоятельно и где отсутствует руководитель, который умел бы и желал бы создать нормальную среду, начинают происходить вещи, подобные тем, что случились в кадетском корпусе. Поэтому в своем запросе я и обратил внимание на все школы-интернаты. Министр образования обещала рассказать о том, какая работа была проведена в летний период по оздоровлению обстановки. Ждем доклада.

Став депутатом, вы, как человек, изменились?

— Думаю, что нет.

Вот вы, депутат Законодательного собрания, идете по Усолью-СибирскомуНеужели не чувствуете в этот момент внутреннюю гордость?

— Нет, никаких корон на голову я не надевал. Я максимально доступен в любое время. Если меня в офисе нет, там сидят помощники, которые встречают посетителей, разговаривают с ними и тут же мне отзваниваются...

Помощник и вдохновитель

Олег Николаевич, расскажите, пожалуйста, о своей семье.

— У меня жена, две дочери, 19 и 11 лет. Младшая учится в школе, в пятом классе, а старшая в университете, не в Иркутске. Когда у нас в области начались проблемы с вузами: одни закрываются, другие не могут получить лицензию, третьи — статус опорного, то мой ребенок сказал: «Поеду-ка я в другое место». И что ей возразить? Сейчас она учится на философа. Потом будут специализации, связанные с журналистикой и политическими технологиями. В общем, у нее еще есть время подумать, какое направление выбрать.

А жена чем занимается?

— Жена дома, обеспечивает мой тыл. Она помощник и вдохновитель, поддерживает меня в моих решениях. Конечно, ей было бы спокойнее, если бы я не связывал свою жизнь с политикой, которая отнимает много времени и энергии, а оставался где-то поближе. Но она знает, что обычно мои решения продуманные и взвешенные, и раз я пошел во власть, значит, посчитал это нужным.

Житейскими советами помогает?

— Конечно. У нас в семье все открыто, и я ей часто рассказываю о тех вопросах, которые мне приходится решать. Она тоже усольчанка. Проблемы города и области ей понятны. Мы ходим в те же поликлиники, ездим по тем же дорогам, что и другие люди. Она, как женщина, нередко обращает внимание на то, что мне, как мужчине, может показаться не очень важным.

Помните, как вы познакомились?

— Помню. Сначала мы познакомились на танцах. Но это было шапочное знакомство, и оно, возможно, и не продолжилось бы. Но потом она меня чуть на машине не задавила…

А подробнее можно?

— Это было 25 лет назад. Тогда машин было мало, права были у очень немногих. И среди этих немногих была моя будущая жена. Ее папа иногда доверял ей водить машину, хотя навыков у нее на тот момент почти не было. И вот как-то я выхожу из магазина и вижу, как она едет на красных «Жигулях». Я бросаюсь навстречу, чтобы обратить на себя внимание, а она, как любой начинающий водитель, сосредоточена на руле, коробке передач и особо вдаль не смотрит. Лишь в последний момент она поднимает голову и видит меня. Реакция нормальная оказалась — и у меня, и у нее. Она успела затормозить, я — отскочить. Закончилось все тем, что она подвезла меня. Наше знакомство переросло в дружбу и любовь. Потом была свадьба, появились дети. Все, что у меня в жизни происходит, — это прежде всего ее заслуга…

Есть у вас какие-то правила воспитания, некий семейный кодекс?

— Знаете, я никогда не задумывался над тем, как мне воспитывать детей. Я не видел, чтобы и мои родители по каким-то системам жили. Простые работяги, строители. Просто честно и от души пытались делиться каким-то своим видением мира. И я стараюсь с детьми общаться в том же духе. У человечества ценности простые, они не меняются веками. Тут нечего придумывать. Вопрос в том, насколько верно ты доносишь эти ценности до своих детей. Впрочем, одно правило у нас в семье есть. Я всегда говорю своим детям: «Чаще звоните матери, отцу, бабушкам, дедушкам. Они за вас переживают. Рассказывайте им про себя, делитесь с ними, что у вас новенького». Понятно, что 11-летнему ребенку не совсем интересно с бабушкой долго разговаривать. Но я знаю, что бабушке интересно с ней. Поэтому нужно думать не только о себе, но и о том, что бабушка скучает. И для этого нужно позвонить.

Жизненные приоритеты

Скажите, а у вас в жизни есть какие-то личные авторитетылюди, на которых вы равняетесь?

— Нет. Есть люди, к которым прислушиваюсь, уважаю, подмечаю какие-то полезные для себя вещи. Но какого-то авторитетного человека, о котором я думал бы каждый день и по которому сверял часы, — такого нет.

Когда вы встречаетесь с человеком, что в нем для вас самое важное?

— Я стараюсь понять, насколько мне комфортно с человеком. В основном это на подсознании получается. Бывает, ты знаешь, что человек перед тобой неплохой, но с ним неинтересно, в нем не хватает искренности — и общения не получается. Вообще, должен сказать, что с возрастом приходит определенная стабильность круга общения. Ты уже привык к друзьям, с которыми проводишь выходные, отпуск или праздники, и поэтому не стремишься расширять свои знакомства.

Вы считаете себя счастливым человеком?

— Да, у меня крепкая и дружная семья. Я люблю свою жену, горжусь дочками…

А как же бизнес и политика? Не они в жизни главные?

— Абсолютно нет. Никакая работа, никакая политика не стоят даже рядом с семьей. Я достаточно традиционный в этом смысле человек и считаю, говоря словами наших советских учебников, что семья — это крепкая ячейка общества. Правильного общества, без разных меньшинств и отклонений. Это дело каждого человека, кого любить: ну, нравятся кому-то нетрадиционные отношения, произошло что-то у этих людей в головах — это их дело. Я против того, чтобы этот образ жизни тиражировался в СМИ. Я уверен, что крепкая традиционная семья — это здоровое общество, это сильные моральные устои и нормальная страна в целом.

Для меня главное — это здоровье моих близких. Если им комфортно, если они чувствуют себя хорошо, тогда и я готов отдавать все свое время общественной деятельности, бизнесу, депутатской работе.