«Я – москвичка, он – нескладный провинциал»

– Мы учились во ВГИКе на одном курсе. Он пришёл после фронта – раненый, длинный, худой. Не могу сказать, что сразу в него влюбилась… Вот репетируем. Сижу спиной к двери. Ребята заходят (у нас учились и Кулиджанов, и Ордынский) – один, второй… Вроде ничего не происходит. А входит Гайдай – я чувствую его просто кожей. Вообще я его стеснялась. Боялась сказать глупость. Он ведь старше на восемь лет, прошёл фронт. А мне было семнадцать лет…

Лёня меня очень долго провожал из института. Я жила на Арбате, а институт находился у ВДНХ, и мы ходили пешком. Мне его жалко было, рубашка несвежая, синяки под глазами: я только потом узнала, что он, оказывается, после наших прогулок опаздывал на последнюю электричку, так и ночевал на вокзале, а утром – в институт. Когда я смеялась, что мы с ним как Пат и Паташонок – он высокий, я маленькая, Лёня отвечал: «Так я же тебя на руках носить буду, а большую женщину я не подниму…»

Каким был Лёня? Посмотрите на Шурика, и вам всё станет ясно.

Даже соседке по коммуналке, пьянчужке тёте Насте, Гайдай не понравился. «Что, пострашнее не было?» – не сдержалась она. А мама предупредила: «Смотри, Нина, от осинки не родятся апельсинки». Однако Леонид Иович оказался настойчивым, и 1 ноября 1953 года мы поженились. Свадьба была скромная, дома, у нас в коммунальной квартире. Пришли родственники, знакомые, студенты. Мы сняли комнату. Лёня был сталинский стипендиат, получал 800 рублей. А я уже снималась, у меня были свои деньги. Как актриса уже была востребована. Кстати, Лёня очень обиделся, когда я отказалась взять его фамилию. Потому что стать Гайдай… Не то мужчина, не то женщина.

Помнила Нина, как все завидовали, когда она вышла замуж за режиссёра, считая, что он будет обеспечивать её главными ролями. Но этого не произошло. Он предлагал жене сыграть героинь второго плана, но эти роли она превратила в необыкновенно яркие и знаковые! Гребешкова стала настоящей королевой эпизода в картинах «Бриллиантовая рука», «12 стульев», «Кавказская пленница, или Новые приключения Шурика». Однажды знаменитый муж просил у неё прощения за то, что ни разу не дал ей ведущей роли. Она в ответ лишь улыбнулась, напомнив, что у него всего 18 картин, а у неё целых 100 ролей. А как трогательно Гайдай извинялся перед ней, когда вычёркивал её имя из списка представленных к почётному званию: «Ниночка, перед другими неудобно».

Зато она была его первым цензором, советчиком и музой. Он непременно обсуждал с ней сценарии, переделывал фразы героев, включая в диалоги её любимые крылатые выражения. Леонид Гайдай был по-советски скромным человеком. Не выпячивал своё «я», наоборот, осаждал самопровозглашённых «творцов» и «художников». Он не давал интервью. Леонид Иович был большим наивным ребёнком, совершенно не приспособленным к быту. Казалось, ему не нужны были ни шикарная квартира, ни машина – её всегда водила Нина Павловна. Чтобы заработать на кооператив, она снималась на Алма-Атинской студии, там платили больше. Сама же потом делала ремонты.

 «Зачем? – вопрошал муж. – У нас и так всё хорошо!.. Ну, тебе это надо? Делай!» И она бежала в магазин за краской и обоями. «Нинок! У тебя там лампочка перегорела», – обращался Гайдай к жене, имея в виду настольную лампу на… своём рабочем столе. «Нинок! По-моему, у тебя в машине что-то капает», – говорил он о «Жигулях». И так 40 лет.

 «Долго не отдыхал никогда. Мог на диване с книжкой полежать, – вспоминает Нина Гребешкова, – вот нижняя полка – самые зачитанные. Обожал играть с внучкой, кормил её. Оля родилась в Малайзии, зять там работал. Лёня увидел её, когда ей был год, и просто обалдел…

Равнодушный к званиям, он имел их все – до народного СССР. Помню, когда ему давали очередной орден, он приходил и говорил: «Слушай, меня опять записали на какую-то цацку». Он не понимал, зачем артисту вообще звания. Как их можно просить? И он меня в какой-то мере воспитал. Если заслуживал – то дадут. А сама я хлопотать не буду… Зачем? Я от этого ни лучше, ни хуже не стану».

Красивые женщины окружали Гайдая всегда. В своих картинах он снимал главных красоток советского кино Наталью Варлей и Светлану Светличную. При этом единственными женщинами в жизни Гайдая оставались только его супруга и дочь Оксана, которая родилась в 1957-м году. Сегодня Оксана и внучка Нины Гребешковой и Леонида Гайдая Оля работают экономистами.

«Незадолго до своего ухода Леня сказал: «Знаешь, Нинок, я очень перед тобой виноват». Я напряглась: ну, думаю, сейчас начнёт поверять мне какие-то свои мужские истории, а мне они совсем не интересны. Но он заговорил о другом: «Я ведь не сделал для тебя ни одной картины», – вспоминала Гребешкова в одном из интервью.

Гайдая не стало в 1993 году. Он умер в больнице от тромба в лёгочной артерии на руках у жены. «Леня лежал в больнице с воспалением лёгких. Мы говорили о даче. Вдруг он закашлялся. Я обняла его, а он в моих руках раз – и обмяк. Я говорю: «Леня, Леня…» А в ответ – тишина. Конечно, пережить это для меня нелегко было. Но, с другой стороны, знаю, что смерть его не была мучительной», – рассказывала Нина Гребешкова.

Когда один из журналистов спросил её, что бы она могла сказать мужу сегодня, если бы знала, что он услышал её, Гребешкова ответила: «Я сказала бы ему, что он был, есть и будет со мной, пока я жива».