«Удивляет скорость «ремонта» Конституции»

Очень много событий произошло за последние две недели в стране и мире — изменения в Конституции, отставка правительства, новые назначения. Неизвестно, чего ждать, к чему готовиться. Именно поэтому в адрес первого секретаря Иркутского областного комитета КПРФ Сергея Левченко поступает огромное количество вопросов через социальные сети и нашу редакцию. Люди просят прокомментировать инициативы по изменению Конституции и всего, что с этим связано, а также ответить на актуальные вопросы о ситуации с Иркутскэнерго, последствиях паводка и судьбе проектов, запущенных Левченко на посту губернатора.

Автор одного из вопросов заподозрил подвох в предложении зафиксировать в Конституции минимальный размер оплаты труда на уровне величины прожиточного минимума. «Что конкретно даёт МРОТ не ниже прожиточного минимума? Ну будет он 10 000 рублей, и сколько дней на них можно прожить? В чём смысл поправки в Конституцию о приравнивании прожиточного минимума к
МРОТу?»

Сергей Левченко подтвердил эти опасения — по его словам, это юридическая уловка, многим людям непонятная.

— Совсем не нужны поправки, чтобы Госдума и Совет Федерации приняли соответствующие законы. Это касается и МРОТа, и школьных бесплатных завтраков, и многого другого. Дело в том, что минимальный размер оплаты труда может составлять любую цифру — и 5 тыс., и 10, и 12, и одностороннее требование, что прожиточный минимум должен быть не меньше минимальной оплаты, не даёт никаких гарантий, что люди станут получать достойную зарплату. Сегодня большая часть населения России находится за чертой бедности. И это как раз следствие низких МРОТов. МРОТ даёт возможность работодателям устанавливать низкие зарплаты, которые приводят к неправильному и неестественному явлению, когда работающие люди остаются бедными. Если человек работает, то он по определению не может быть бедным, но у нас в России это сплошь и рядом.

Ещё один вопрос, связанный с Конституцией: «Почему наша власть так спешит принять изменения?»

— Для меня это тоже загадка: всё-таки Конституция — это Основной закон, и в спешном порядке её «ремонтировать» как минимум неуважительно. Удивляет скорость. Госдума уже успела в первом чтении рассмотреть эти поправки, а на 11 февраля запланированы следующие чтения, хотя, согласно регламенту, при рассмотрении обычного федерального закона сроки назначаются приличные, чтобы можно было серьёзно подойти к обсуждению. Сейчас из всех территорий идёт огромный вал предложений в Конституцию. Мы получили десятки предложений о поправках, и они были направлены во фракцию КПРФ Государственной думы. Люди действительно хотят социальных гарантий в Конституции, а не каких-то отдельных выплат. Хотя выплаты тоже важны, но, на мой взгляд, это не уровень Конституции. Эти вопросы можно решить обычным законом или постановлением правительства о выделении средств на социальные нужды — хоть на материнский капитал, хоть на школьные завтраки. Что нам мешает? Например, мы в Иркутской области начали реализовывать программу «Каждому школьнику с 1-го по 4-й класс — стакан молока бесплатно». На эти цели из областного бюджета на 2020 год выделено 257 млн рублей. И эта программа постепенно в течение года будет внедряться во всех городах и районах области. И нам для этого не требовалось вносить поправки в Конституцию, в устав региона. Имеем право.

Тема изменений в Конституции вызвала широкие дебаты, в которых участвовали как их сторонники, так и противники. Одна из противниц изменений спрашивает: «А какие гарантии в Конституцию хотят внести олигархи?»

— Обнищание населения и реальное снижение доходов за последние шесть лет идут одновременно с увеличением числа долларовых миллиардеров. И этот перекос увеличивается. Задача КПРФ и меня, как первого секретаря областного комитета, — защитить население. К сожалению, многие статьи Конституции написаны не очень чётко и однозначно. Например, статья о природных ресурсах: «Земля и другие природные ресурсы используются и охраняются в Российской Федерации как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствующей территории». Статья есть, но никаких последствий она не несёт. Мы хорошо знаем, кто является владельцем природных ресурсов. И к чему это приводит, тоже хорошо знаем. Поэтому мы выступаем за то, чтобы природные ресурсы были в общенародной собственности. Но и этого недостаточно. Мы хотим, чтобы стратегические отрасли экономики — энергетика, транспорт — тоже были в руках государства. Потому что мы знаем, как безответственно поступают с предприятиями и отраслями люди, которые получили их в собственность от государства. К примеру, в Иркутской области есть такие районы, куда кроме как самолётом не добраться. И неправильно вот так взять и отдать весь транспорт в частные руки, а после быть в постоянном напряжении: вдруг что-то случится, и как доставить туда важный груз или врачей?

— Что вы думаете про идею с Госсоветом? Не кажется ли вам странным учреждать ещё один властный орган? Ведь у нас есть и президент, и правительство, и Государственная дума, и Совет Федерации. Не запутает ли это структуру власти? Или его создают под Путина, по казахстанскому варианту?

— Вообще, Госсовет — это не новая вещь, он и в царской России был, и сейчас этот орган существует, в него входят все губернаторы, руководители фракций и обеих палат. Но он носит совещательный характер. Наверное, совещаться тоже нужно. Теперь хотят закрепить его статус в Конституции, но в поправках, нет ничего, кроме самого названия — Госсовет. Нет никакой информации, для чего он, каковы принципы его формирования, права и полномочия, как он будет взаимодействовать с другими структурами. Сказано только, что это будет исполнительный орган власти. И мы можем только гадать… Это напоминает ситуацию, когда ребёнок говорит папе или маме: «Ты сначала пообещай мне, что сделаешь, а потом я скажу, что…» Так и здесь — нам говорят: вы сначала проголосуйте за Госсовет, а потом мы вам скажем, что это такое… Считаю, что карты должны быть раскрыты заранее. Надо к гражданам с уважением относиться. А у нас непредсказуемость — это норма и с точки зрения кадров, и с точки зрения принципиальных изменений в нашей жизни.

Ряд вопросов был связан с важными проектами, которые инициированы Сергеем Левченко на посту губернатора. Люди тревожатся, будут ли они реализованы. Особенно волнует судьба строительства областной детской больницы на Чертугеевском заливе.

— Я подписал у президента достаточно много документов и гарантий по строительству значимых объектов. Это касается и радиологического корпуса онкологического диспансера стоимостью 5 млрд рублей — надеюсь, в апреле строительство будет начато; и Ледового дворца (6,5 млрд), который уже достраивается; и строительства Дворца единоборств (1 млрд 200 млн) — сейчас идут привязка к местности и проектирование. Что касается детской клинической больницы: как вы знаете, у нас есть две детские больницы, обе были построены задолго до революции, и, несмотря на все реконструкции, они не удовлетворяют современным требованиям. Во время сентябрьского приезда президента я изложил ему ситуацию, и он тут же подписал письмо. И теперь эта подпись даёт возможность любому человеку действовать — начинать кампанию по включению этих денег в бюджет. Больница — большой объект, его стоимость примерно 22 млрд рублей. И Чертугеевский залив — это оптимальный вариант для строительства: в городе нет другой свободной площадки. Проект размещения уже существует, и я считаю, что это поручение президента нужно доводить до конца.

— Важный вопрос о судьбе активов Иркутскэнерго. Есть информация, что компания планирует продать все угольные ТЭЦ и котельные. Вследствие этого насколько реальна угроза резкого повышения тарифов? И почему парламентский запрос фракции КПРФ на недавней сессии ЗС вызвал крайне негативную и болезненную реакцию со стороны руководства Законодательного собрания? Ведь это вполне естественное желание депутатов разобраться в ситуации, выяснить, что нас ждёт.

— Эти понятия между собой связаны — угроза и реакция. Затеяли продавать энергетические активы, но к чему это приведёт, никто сказать не может. И у меня ощущение, что эту тему пытаются замалчивать.

Если бы хотели разобраться, то спокойно проголосовали бы, никакой проблемы нет, чтобы депутаты парламента знали реальную ситуацию. И это укрепляет мои подозрения, что от людей хотят скрыть реальное положение дел. В чём смысл этого запроса? В том, что в последнее время было объявлено, что все активы Иркутскэнерго в Иркутской области разделяются на две большие части. Одна — это гидроэлектростанции, а энергия, вырабатываемая на ГЭС, дешевле, чем на ТЭЦ. И вторая часть — это тепловые станции, работающие на угле, и вырабатываемая ими энергия гораздо дороже. А это несколько сотен земельных участков. И есть большое подозрение, что ради этого и затеяна реформа. Второе: было объявлено, что на продажу выставляются наши угольные активы. Тут надо понимать, что, когда вся технологическая цепочка находится в руках одного владельца, её стоимость может выстраиваться в зависимости от общей цели. А если цепочка разделена на разные звенья и у каждого звена свой владелец, то каждый владелец накручивает свою прибыль. И прибыль от каждого звена и владельца добавляется в стоимость энергии. В результате энергетики придут в нашу энергетическую комиссию и скажут: вот наши объективные затраты, наша себестоимость, куда входят и стоимость активов и земельных участков, и минимальная прибыль каждого звена. Лично я на посту губернатора всегда занимал позицию, что собственники предприятий должны заранее согласовывать с руководством региона свои планы и намерения что-то продать или приобрести. Здесь я этого не вижу. А болезненная реакция руководства Законодательного собрания меня ещё больше укрепляет в мысли, что здесь что-то нечисто.