Удивительная история спасения храма
Через старинное село Тельма Усольского района проходит Московский тракт, который помнит ещё звуки кандалов и стоны кандальников. По сохранившимся свидетельствам, ссыльные непременно останавливались у пригорка, на котором стояла церковь, и истово крестились. Одни просили Господа даровать им сил и терпения, чтобы добрести до Нерчинска или Якутска, другие наоборот — умоляли побыстрее прекратить их земные муки.
В Тельме, кстати, умер ссыльный крепостной поэт Николай Смирнов — правда, к тому моменту он числился уже секретарём суконной фабрики.
И сегодня все, кто заезжает в село, невольно засматриваются на храм Казанской Иконы Божией Матери. Не заметить его на пригорке просто невозможно. В апреле австрийская компания Baumit признала этот памятник архитектуры XIX века самым красивым в Европе. Притягателен не только внешний вид строения, но и его история. Храм выстоял в течение двух веков, чудесным образом пережив смену политических режимов страны. В 30-е годы мы едва не лишились архитектурной жемчужины: оголтелые безбожники решили взорвать храм. Но от разрушения здание спасли обычные прихожане, рискуя поплатиться свободой за лояльность к религии.
Тельма — один из первых рабочих посёлков Восточной Сибири, основанный в 1660 году. В 1731 году в месте впадения Большой Тельминки в Ангару здесь был построен железоделательный завод для оснастки судов экспедиции Витуса Беринга. Производство железа особого развития не получило, зато вскоре рядом появилось новое — суконное. Параллельно возникали и успешно работали разные мануфактуры, выпускавшие клей, мыло, бумагу, зеркала, стекло, кожевенные изделия; развивались смолокуренное, лесопильное, красильное, маслобойное, мукомольное и винокуренное производства. Вместо первых деревянных зданий появилось большое каменное. Тельма гремела на всю Россию.
С течением лет суконная фабрика трансформировалась, но производить ткани и отшивать из них военную форму продолжали и во время мировых войн, и после них.
На средства купцов
С инициативой построить в селе храм в честь победы России над французами в Отечественной войне 1812 года по просьбе рабочих выступил управляющий тельминскими суконными фабриками Игнатий Иванович Соколовский. Средства на возведение выделили местные купцы. По разным данным, первый камень заложили или в 1813 году, или 9 июня 1814 года. По традиции строить решили на самом высоком месте села, на холме.
Архитектура церкви нехарактерна для Восточной Сибири, поэтому на вопрос, кто же всё-таки был автором её проекта, до сих пор нет однозначного ответа. Существует несколько версий. По одной из них, храм строили итальянские архитекторы — эти сведения указаны в церковных описях. По другой — церковь возводили по проекту приписанного к фабрике ссыльного, и в этих документах также упоминаются имена архитектора Иоакима Ивановича Шорина и художника-архитектора Мухина. Ещё по одной версии, проектированием занимался архитектор из Иркутска Яков Кругликов, придумавший внешний вид храма под влиянием творчества выдающегося русского архитектора Матвея Казакова.
Церковь возвели за два-три года. И это тоже удивительно, потому что в XIX веке ещё физически не существовало ни кранов, ни другой современной техники. Строили ссыльные, приписанные к суконной фабрике, вручную. Высота колокольни — 47 метров, до верхней части креста — 54! На строительство церкви потратили 31 918 рублей 31,5 копейки. Образа и резную отделку иконостаса выписали из Москвы. В верхнем ярусе колокольни ссыльный мастер Климов установил часы, которые исполняли 12 музыкальных пьес. Снаружи у парапета были смонтированы две алебастровые фигуры ангелов с трубами, ещё два таких ангела стояли внутри храма — на хорах. Каждый час механизм приводил фигуры в движение, поднимались трубы, звучала мелодия.
«Поставлен на месте прекрасном»
20 августа 1816 года церковь в Тельме освятили. На необычное строение невольно обращали внимание путешественники. В 1817 году иркутский писатель Иван Калашников писал: «К югу от директорского дома недавно выстроена отличная каменная церковь. Нельзя не удивляться простоте и важности, которая представляется во внутренности церкви. Здесь нет ни испещрённых альфреско стен, ни бесчисленных икон, которые, несмотря на должное к ним благоговение, уничтожают красивое целое; здесь во всём виден единственный, один господствующий белый цвет, и всё украшение состоит только в нескольких пилястрах, поддерживающих карниз, даже самый иконостас очень прост и не рассеивает внимания». Алексей Мартос в своей книге «Письма о Восточной Сибири», изданной в Москве в 1827 году, тоже отметил Казанскую церковь: «Храм сей поставлен на месте прекрасном, тотчас вправо, когда проедете мост по дороге к Иркутску. Колокольня издали делает пленительный вид. На колокольне, как полагать надобно, из подражания католическим костёлам в нашей Польше, устроены часы с музыкою». Видный историк, этнограф и исследователь Сибири Пётр Словцов в 1826 году предсказывал: «Сей храм по достоинству наружного чертежа и по приличию внутреннего украшения, как и последнее устройство фабрики, надолго останутся в Сибири единственными».
Сначала церковь была предназначена только для летних богослужений. В 1843 году в подвале поставили две кирпичные печи и провели калориферное отопление, чтобы службы можно было проводить и зимой. Ограда появилась в 1884—1885 годах: средства на строительство двух ворот, каменных тумб и ковку ажурных железных решёток дала жена одного из владельцев фабрики, братьев Белоголовых.
Божественное возмездие
После революции храм пытались закрыть с 1928 года.
В церковных архивах сохранились документы, в которых есть упоминание: уполномоченный по делам религии предупреждал власти, что закрытие храма в Тельме может привести к народному бунту. Все семьи села посещали богослужения. Временно церковь оставили в покое, и в 1930 году сюда сослали протоиерея Николая Успенского. Его задержали в Иркутске в 1924 году, когда он собирал подписи в защиту мощей святителя Иннокентия (Кульчицкого). Николай Успенский несколько лет прослужил настоятелем в Тельминском храме. Церковь продолжала действовать до 1936 года, пока не арестовали 78-летнего батюшку, а в 37-м его расстреляли.
После этого церковь начали разорять большевики: с икон сняли дорогостоящие ризы, разрушили музыкальный механизм часов и алебастровые фигурки ангелов с трубами. Забрали и циферблат часов, впоследствии он пропал. Уничтожили колокола.
— Для того чтобы сбросить самый большой (весом 75 пудов), богоборцам пришлось прорубить стену колокольни, — рассказал настоятель храма отец Сергий в интервью сайту иркутского землячества «Байкал». — В памяти многих прихожан того времени запечатлелись события божественного возмездия: у разорителей церкви рождались слабые, больные и нежизнеспособные дети со сросшимися конечностями. Да и сами разорители — все до единого, сгинули в короткое время. А непосредственный губитель колоколов, работая на спиртовом заводе, угодил в картофеледавильную машину.
Верующие писали в разные инстанции, просили открыть храм. В документах Усольского филиала ГАИО по закрытию церквей, мечетей, молитвенных домов в районе была найдена такая переписка:
«Председатель Краевой культкомиссии — Усольскому горсовету.
Комиссия по рассмотрению религиозных вопросов 21 мая 36 г. ВСКрайисполкома при этом направляет жалобу тельминской общины верующих Тельминского п/совета Усольского района на незаконное закрытие молитвенного здания с/советом. Краевая Культовая Комиссия просит сообщить о причинах, послуживших к закрытию указанного здания».
«Председатель Усольского райисполкома Ковалевич, секр. райисполкома Гладышев — Краево-культовой комиссии г. Иркутск, копия Тельминской общине верующих. Пос. Тельма, 4.6 — 1936 г.
На ваш запрос по жалобе общины верующих Тельминского поссовета о незаконном закрытии церкви в пос. Тельма сообщаем, что церковь закрыта в связи с тем, что в посёлке в то время вспыхнул брюшной тиф, а сейчас не утихает болезнь корь».
Конечно, не корь и не тиф стали причиной закрытия храма, а намерение уничтожить церковь как чуждый советской власти элемент. И в это время произошла удивительная история, благодаря которой храм Казанской Иконы Божией Матери стоит до сих пор.
За одну ночь засыпали церковь зерном
Существует две версии ключевого момента последующих событий. По данным сайта храма http://telma.cerkov.ru/, в церковь по распоряжению председателя поссовета были отправлены трое рабочих — Андрей Петровский, некто Андрей и Феодор, которым было дано задание подготовить храм под зернохранилище, а также вынести все оставшиеся иконы, церковную утварь на площадку перед храмом и сжечь. Будучи людьми богобоязненными, рабочие вынесли лишь часть киотов, аналои, мебель, сломанные рамы и подожгли. Иконы же занесли в алтарь, сложили лик к лику, забили алтарь досками, и храм был засыпан зерном. Буквально через несколько дней из Иркутска пришла машина с взрывчаткой, но храм был засыпан зерном до самого купола, и взрывотехникам пришлось возвратиться, не сделав работы.
По другой версии, к которой склоняются, в частности, внуки Андрея Петровского, их дед жил в Тельме и трудился на должности, связанной с разъездами и сбором зерна для спиртозавода, работавшего в селе.
— Дед Андрей постоянно ездил в Иркутск, — рассказывает внучка Андрея Петровского, ангарчанка Ольга Щапова, — собирал зерно, гнал подводы. И он узнал, что в Иркутске было отдано распоряжение взорвать церковь, в которую они ходили всей семьёй. Тогда он с двумя товарищами — но я думаю, что им ещё помогали односельчане, к ночи пошли в церковь. Сначала собрали всю церковную утварь, что уцелела, сняли иконы и спрятали их не только под алтарём, но и разнесли по домам, убрали в погреба. У нашей прабабушки, Банниковой, был большой дом, и я знаю, что у неё тоже прятали иконы, хотя дело было подсудное. И вот за одну ночь дед с товарищами засыпали церковь зерном. Я думаю, что они подогнали подводы и всё зерно, которое где-то хранилось, в том числе и на спиртозаводе, ссыпали в церковь. А наутро всё село сбежалось смотреть на храм. Была там и моя бабушка, Клавдия Георгиевна, жена Андрея. Она рассказывала: «Когда мы вошли в церковь, свет так падал, что казалось — там как будто золото лежит. Мы даже остолбенели».
Конечно, приехавшие из Иркутска воинствующие безбожники, увидев, что церковь превратилась в зернохранилище, не смогли её взорвать — не так богато и сыто жили в те годы.
История семьи Петровских
Кто же такой был герой этой истории Андрей Петровский?
Маму Андрея звали Мавлина. Молодая девушка была прислугой в помещичьей усадьбе под Краковом. Барин польстился на красоту Мавлины, и в 1903 году она родила от него мальчика, которого назвала Андреем. Вскоре она вышла замуж за Степана (настоящее имя — Стефан) Петровского, и они уехали жить всей семьёй в Красноярский край. Мужчина усыновил Андрея и записал, что мальчик родился в Красноярске, как и другие их дети — Юзефа, Стефания и Бронислав.
— Однажды в прадеда стреляли, но попали в люльку с новорождённым младенцем, и он погиб. От горя Мавлина заболела и умерла. Осталось у неё четверо детей — Юзефа, Стефания, Бронислав и наш дед Андрей, — продолжает рассказ Ольга Щапова. — Прадед Степан был председателем колхоза, а Андрей работал где-то в колонии. К тому времени он уже был женат на бабушке, Клавдии Георгиевне Банниковой, её семья была из-под Гомеля. В колонии умирало очень много людей, в основном от голода, и бабушка заключённых подкармливала, пекла для них хлеб. По поводу смертей в лагере была создана целая комиссия. Когда выяснилось, что дед не виновен в гибели людей, а наоборот, его жена помогала им, вину с него сняли. И вся семья решила уехать, и на подводах перебралась в Иркутскую область, в Тельму. Там, в Тельме, и похоронен мой прапрадед Степан.
Спустя какое-то время Андрей вернулся в Красноярский край, откуда его и призвали в армию. Он был командиром пулемётного расчёта. Последнее письмо от Андрея Петровского пришло его жене в ноябре 1941 года — он писал, что ранен. После этого о его судьбе долго ничего не знали, а потом пришла похоронка: пропал без вести. Только спустя годы выяснили, что спаситель храма в Тельме погиб где-то между Ленинградом и Москвой.
Когда Андрей уходил на войну, у него оставалось трое детей — Зоя, Нюся и Гена. А в начале 1942 года родилась младшая дочка Рита, которую отец так и не увидел.
Ольга Щапова — дочка Геннадия. В Тельме живёт ещё один внук Андрея Степановича — Олег Валентинович Петровский, сын старшей дочери Андрея, Зои.
— Я родился в этом селе, 30 лет проработал главным механиком Тельминской швейной фабрики, — рассказал Олег Петровский. — У меня хранится копия единственной фотографии деда Андрея. А мой дядя Геннадий в 70-х годах искал наших родственников и нашёл — в разных концах страны.
Свою семейную историю Петровские передают из поколения в поколение.
Несколько километров нёс на себе икону
К концу войны жители села возобновили переписку с властями, чтобы в Тельме вновь открыли церковь: среди людей шли разговоры, что Сталин негласно разрешил совершать молебны. Клавдия Тумалева и Анисья Каковина написали заявление в Иркутский областной исполком, управляющему церковными делами Голубеву. Женщины сообщали, что давно хлопочут об открытии храма, но дело не движется, а там необходимо делать ремонт. Разрешение было получено только в декабре 1944 года, а в феврале 45-го было наконец-то вывезено зерно.
1 марта 1945 года резолюцией архиепископа Новосибирского и Барнаульского Варфоломея, управляющего Иркутской епархией, настоятелем Казанского храма был назначен священник Михаил Мещеряков.
Отец Михаил вместе с тельминцами активно взялся за восстановление служб и самого храма. Он обошёл все толкучки, музеи, библиотеки Иркутска в поисках необходимых книг и церковной утвари. Однажды батюшка один нёс на себе несколько километров из Жилкино большую Иверскую Икону Божией Матери, которая и теперь находится в храме.
В августе 1946 года отец Михаил узнал, что в Братске в какой-то конторе есть небольшой колокол. С помощью уполномоченного Голубева удалось выпросить этот колокол для Тельминской церкви. К 1955 году колоколов было уже пять. Михаил Семёнович Мещеряков прослужил в храме около 30 лет. Все эти годы храм понемногу восстанавливали, ремонтировали фасад и внутренние стены.
Но старинное здание ветшало. В 90-х — начале 2000-х его состояние было совсем плачевным: практически не работало отопление, штукатурка на фасаде съедена грибком, разрушен гипсовый декор, сгнили балки, и т. д. Восстановить здание удалось благодаря неравнодушным людям. Для росписи стен внутри церкви пригласили профессиональных реставраторов и художников, в своей работе они учитывали воспоминания прихожан преклонного возраста, которые знали, каким внутреннее убранство было раньше. После ремонта и реставрации храм был освящён 4 ноября 2011 года, на престольный праздник в честь Казанской Иконы Божией Матери, и с той поры храм открыт для посетителей ежедневно. Богослужения проводятся постоянно, а реставрационные и восстановительные работы всё ещё продолжаются: времена, когда вера в Бога, мягко говоря, не приветствовалась, сильно разрушили храм.
Использованы информация и фото telma.cerkov.ru и baikal-irkzem.ru, а также книги «Тельма. 350 лет в истории».
Популярные материалы по тегам статьи:
