Добровольный бомж поселился на свалке

С 1986 года Александр Груздев живет вдали от людей

Сегодня трудно кого-то удивить людьми, по разным причинам оставшимися, что называется, без определенного места жительства, и аббревиатура от этого словосочетания стала уже давно самостоятельным словом — бомж. Однако на этом антисанитарном фоне резко выделяется своей необычностью фигура шелеховского добровольного отшельника Александра Груздева. Семидесятилетний седой старик с пушистой белой бородой и детскими синими глазами уже двадцать лет добровольно живет в собственноручно вырытом блиндаже в полукилометре от общегородской свалки города-металлурга.

400 метров от цивилизации

От дороги, которая ведет на свалку, отходит незаметная петляющая тропинка. Раньше по ней ходили в поселок Олха, однако сейчас она почти завалена срубленными и не вывезенными сосенками и ельником. Однако видно, что тропа обжитая: на тропе два "перекура", то есть устроенные на обочине ящики-табуреты.

Старику трудно за раз пройти всю дорогу: и колени болят, и приходится тащить за собой короб на полозьях с утренней добычей с отвала — в этот раз там были мандарины для себя и шкура какого-то КРС для собак. И сверху — бревно на дрова.

Отшельник бредет и бормочет под нос:

— Тропинка-то у меня шпионская, сразу видно — вот следы от моих чуней, а вот незнакомые сапожки прошли туда и обратно — какая-то женщина приходила, не дождалась меня, ушла. Когда уходил, следов еще не было.

— Может, из Олхи кто проходил? — не соглашаюсь я.

— Из Олхи зимой не ходят — все деревом завалено, лесхоз рубил летом и ветки да несортицу не вывез, снегом все завалило. Только летом грибники пойдут, — снисходительно объясняет дед Александр.

Возле тропы на дереве прибит лист блестящей жести размером с журнал.

— Это я прибил как вешку знак, чтобы в темноте мимо поворота не пройти, когда ночью домой возвращаюсь, — объясняет Александр Григорьевич, показывая дорогу к себе в гости. — Если прямо идти — выйдешь в Олхе, тут километра четыре всего.

После поворота еще полсотни метров — и попадаешь на небольшую поляну, где ничем не огороженное располагается нехитрое хозяйство отшельника: "шалаши" из досок и балок, заботливо укрытая поленница, что-то вроде летней беседки. Между всем этим по периметру стоят три будки с цепными псами. Сам блиндаж, врытый в землю, замечается не сразу — крыша торчит над землей где-то на уровне колена, под ней поблескивают небольшие самодельные окна.

В блиндаже неожиданно чисто, уютно и тепло — топится печь, маленькая, но как настоящая обмазана белилами. Внутри блиндаж похож на маленькую комнату — два метра в высоту, полезной площадью три на три метра. Из мебели только кровать, два столика — у окна обеденный, у печки для готовки — да стеллаж, закрытый шторкой.

Биография: армия, завод, отшельник

Александр Груздев родился на Кубани. В 1957 году ушел в армию. Служил на Камчатке. Когда возвращался на поезде из Владивостока, в эшелоне появился вербовщик, приглашал на строительство алюминиевого завода. Из трехсот человек в Шелехове сошли только пятеро. С 1962 года Александр Григорьевич "плавил алюминий", работал анодчиком. Женился, построил дом, потом родился сын Игорь. В начале восьмидесятых разошелся с женой. Оставил семье квартиру и ушел.

— По квартирам скитаться не стал. Чужой дом — чужие правила. А мне к тому времени надоел шум. В Шелехове машины, пьянь, наркоманы, железная дорога рядом шумит, надоело. Я к тому времени давно хотел уйти жить в лес, — вспоминает Александр Григорьевич.

Весной 1986 года он нашел в лесочке за общегородской свалкой маленький охотничий блиндаж и поселился там. К тому времени уже ушел с завода на пенсию. Собирал на свалке бутылки, сдавал в Шелехове, ходил в Олху покупать хлеб, молоко, картошку. Да и отвал хорошо кормил:

— Кооператоры, которые на рынках продукты продают, новый товар привезут, старый сюда. Вон у меня пакет сока стоит — у него даже срок годности не вышел. Или помидоры, — он показывает на стол, где лежит полиэтиленовый пакет килограмма на четыре, — они еще совсем свежие, живые, никакой гнили.

В середине девяностых охотничий блиндаж сгорел — мальчишки подожгли траву, пошел пал, а бурьян здесь в рост человека. Тогда с помощью знакомого бомжа вырыл по соседству со сгоревшим жилищем яму, настелил досками со свалки пол, поставил столбы, положил крышу, выстроил стены и утеплил их с той стороны, завалив зазор между коробкой и стеной ямы найденной на отвале паклей. Это жилище тоже чуть не сгорело от тех же неугомонных мальчишек — прошлым летом они опять подожгли траву, и блиндаж спасло только то, что отшельник вовремя вернулся с отвала.

Редкие гости — дикие собаки и грибники

Это только последнее время дед Александр стал местной знаменитостью — после публикации в заводской малотиражке к нему повадились ходить журналисты, приезжало даже иркутское ТВ. А до этого он много лет вел одинокую размеренную жизнь.

— Часто милиция приходит. Спрашивают: "Человек пропал, не видел поблизости никого?" А я откуда знаю, бандиты же мне не докладывают: "Убили и похоронили здесь, неподалеку". А недавно приезжают и спрашивают: "Где у вас тут кладбище бомжей? Где вы их хороните?" Так здесь же никого не хоронят — когда бомж умирает, другие бегут на проходную полигона, звонят в скорую помощь. Но сейчас бомжи на полигоне не живут, всех разогнали, кто сам ушел, кто умер.

Ровно год назад, в конце февраля 2006 года, сразу четверо бомжей чем-то отравились насмерть на свалке. Может, они и с собой какой-нибудь денатурат принесли, но на предприятии решили навести порядок на полигоне, и бомжей прогнала охрана. Теперь свалка охраняется, как режимное предприятие.

— Я остался один, последний, — печально шутит дед Александр. — Первый сюда пришел, а уйду последним.

Летом мимо часто ходят грибники:

— Зайдет такой пьяный, спросит: "Можно переночевать?" "Иди в дровяник!" — говорю. У меня там летняя кухня, я и сам там летом часто сплю, и едим там же, — рассказал Александр Григорьевич, объяснив назначение стоящей во дворе беседки. — Люди меня не беспокоят — я никого не трогаю, меня никто не трогает. Да и брать у меня нечего. Я потому и скотину никакую не завожу: заведешь свинью, а тебя вместе с ней и убьют.

В последнее время появились ночные гости — где-то по соседству в глубине леса живет стая из шести одичавших собак. Они появляются только по ночам — охотятся на диких коз и зайцев, приходят подкормиться на свалку, а пробегая мимо "заимки", устраивают галдеж с собаками, охраняющими блиндаж.

Принципиальный отшельник

Сейчас сыну деда Александра сорок лет, он живет в той самой квартире, из которой его отец ушел больше двадцати лет назад. "На помойку" к отцу он никогда не ходит. Но принимает отца в гости, когда тот ездит по делам в Иркутск, — если в Шелехове не принимают бутылки, дед Александр возит их на электричке в областной центр.

— Мне предлагали комнату в общежитии — приходили из профсоюза завода. Я отказался — от шума отказался, а мне предлагают в него возвращаться. Мне здесь хорошо, спокойно, тихо. Я здесь буду доживать.

Так и живет в покое — сдает бутылки, дрова и продукты с отвала, свет — от керосинки. И никакого Интернета не надо.