После путча над "серым домом" развевался белый флаг

Новенький триколор так быстро выгорел на солнце, что иркутяне подумали о некоем предзнаменовании...

С того времени, как в стране случилась революция, названная с чьей-то легкой руки немецким словом "путч", прошло уже 15 лет. 19 августа 1991 года ГКЧП объявил об отстранении президента СССР Михаила Горбачева и о введении чрезвычайного положения. Попытка переворота не удалась, Борис Ельцин взобрался на танк и победил...
Сегодня россияне оценивают события тех дней совсем иначе, чем в уже далеком 91-м. По данным аналитического центра Юрия Левады, в то время на стороне Ельцина и демократов было большинство. Сейчас симпатии переместились на сторону ГКЧП - многие думают, что правы в той ситуации были именно гэкачеписты. Однако самая весомая часть опрошенных не поддерживает ни ту, ни другую сторону.

"Мы верили в новую Россию"

Светлана Верещагина, известный иркутский журналист, член Союза журналистов России, в августе 1991 года стала единственной женщиной, принявшей непосредственное участие в водружении нового триколора над "серым домом".

- Это было спустя несколько дней после путча, - вспоминает Светлана Алексеевна. - Я работала в "Восточке" парламентским обозревателем, и как только нам сообщили, что предстоит такое событие, мы с фотокорреспондентом Валерием Карасевым тут же поспешили к месту. Желающих поднять новый флаг на удивление было немного - несколько журналистов и простой сотрудник облисполкома, всего человек шесть. Мы поднялись на чердак, который поразил меня своей чистотой - ни пылинки, ни соринки. Поначалу я чувствовала себя спокойно и уверенно, но потом, уже на лестнице, ведущей на крышу, меня захлестнула волна эмоций. С каждой ступенькой возбуждение нарастало - я понимала, что буду присутствовать при историческом событии - воздвижении флага новой страны, новой России.

Когда журналисты с сотрудником "серого дома" поднялись на крышу, внизу уже стояла толпа. Она собиралась спонтанно, стихийно, а в центре виделась растрепанная черная шевелюра Юрия Ножикова, первого губернатора Приангарья.

Люди с крыши махали руками тем, кто внизу, оркестр музыкантских воспитанников исполнял что-то жизнеутверждающее, ярко светило солнце, и казалось, что этой радости не будет конца...

Но вот наступил момент прощания с флагом СССР, и в душе Светланы Верещагиной вновь произошел переворот.

- Спускали флаг. Красное полотнище, обагренное кровью миллионов русских людей, знамя Победы, символ великой страны, великой державы. Флаг СССР. Я подумала тогда: чего больше в этом красном цвете? Крови или пафоса победителей? Ведь это полотнище символизировало и мощь, и трагедию. Просто мы привыкли к этому красному флагу, а на самом деле это был сложный символ.

Флаг СССР сняли спокойно, аккуратно сложили. А потом взяли новый, пахнущий краской фабрики "Узоры" триколор и начали его поднимать. Внизу все стояли, задрав головы кверху, и ждали чуда. Когда флаг взвился на ветру, собравшиеся закричали "ура!" и захлопали в ладоши.

- В этот момент мы все действительно ощутили очень сильный эмоциональный подъем, - говорит Светлана Алексеевна. - Ведь мы верили в это, верили, что наступает новый этап в жизни нашей страны, даже не этап, а вообще новая эра. Красно-бело-голубой флаг уже гордо реял над зданием облисполкома, а мы все не хотели спускаться с крыши, не хотели отходить от флага, тянули эти мгновения счастья...

Через несколько дней красно-бело-голубой флаг исчез с крыши "серого дома". Краски, видимо, были плохо закреплены и очень быстро выгорели на солнце. Над зданием возвышалось белое знамя.

- В этом чувствовалось какое-то предзнаменование, - делится своими ощущениями Светлана Верещагина. - Флаг, конечно, быстро заменили, но эту белую тряпку я помню как сейчас.

Новая жизнь дала прикурить

Ветер перемен в те августовские дни 91-го года захлестнул практически всех. Были, конечно, люди, которые имели иную позицию, но на них не обращали внимания. Относились как к ретроградам, даже как к врагам. Однако эти 15 лет, по мнению многих, показали, что настороженное отношение к переменам было верным.

- Эта новая жизнь всем дала прикурить, - убеждена Светлана Алексеевна. - Я вспоминаю фразу Бисмарка о том, что революцию делают фанатики, а ее плодами пользуются проходимцы. Спустя годы я много раз мысленно возвращалась к тому репортажу о воздвижении флага, который был размещен на первой полосе газеты. Возможно, его нужно было писать по-другому - более сдержанно. Но тогда меня переполняли эмоции. Отчасти я тоже была фанатичкой. Я настолько верила этому человеку, Ельцину, что на своей машине возила на повторные президентские выборы не только моих престарелых родителей, но и вообще чужих людей. Помню, как после выборов мы заехали в кафе на берегу Ангары, чтобы отметить победу Ельцина. Выпили так крепко, что я даже потеряла ключи от квартиры. Мы радовались за него искренне, ликовали. Ельцин для нас тогда был героем, новым героем. Но надо отдать должное моему мужу - он расценивал ситуацию иначе и считал, что в ГКЧП просто не было лидера, знаковой фигуры. Сейчас легко говорить о том, что стоило бы сто раз подумать. Все действовали сгоряча, и никто не понимал, что для того, чтобы один человек стал миллионером, тысячи людей должны обнищать. Но вскоре мы в этом убедились - началась приватизация, тысячи людей стояли в очередях за ваучерами и снова верили - верили, что, получив эти ваучеры, они станут обладателями пусть маленькой, но частички богатств нашей Родины. А потом снова стояли в очередях, чтобы сдать эти свои ценные бумаги в фонды. Я как сейчас помню ЦНТИ на улице Коммунаров: множество столиков с табличками, люди мечутся, думают, в какую отрасль лучше вложиться, чтобы не прогадать. Но прогадали все, за исключением небольшой кучки людей, ставших олигархами.

Несмотря ни на что, Светлана Алексеевна и теперь бы не поддержала ГКЧП. Она считает, что в новой жизни есть свои плюсы, но простить человека, которому так верила, не может.

- Сейчас о Ельцине я могу сказать только одно: мы никогда ему не простим того, что он возглавил тройку лидеров, разваливших Советский Союз.