"А я летел на этом самолете"

В больницах до сих пор находится около полусотни пострадавших в авиакатастрофе

Самые беззащитные пострадавшие

Понедельник, 10 июля. Ивано-Матренинская детская клиническая больница. Заведующая отделением острых отравлений Татьяна Белькова вот уже вторые сутки присматривает за детишками с самолета.

— Легочная ткань после пневмонического процесса восстановится в течение нескольких месяцев. Ближайшие полгода детям и родителям придется заниматься восстановительными мероприятиями. Ожог дыхательных путей, термический ожог глаз, у двух детей термические ожоги кожи. У одной девочки ожоги 20% поверхности тела, у другой девочки поменьше. У нее термические ожоги кожи туловища и конечностей, ожог ушных раковин. У этих ребятишек кризис уже миновал. Ожоги не настолько глубокие, чтобы говорить о тяжелом заживлении. В понедельник Слава Брюханов переведен в палату, двое в реанимации, находятся под наблюдением психологов. Один ребенок у нас вызывает опасения в плане психического состояния.

В понедельник с самого утра самых беззащитных пассажиров А-310 осматривала группа врачей из Московского ожогового центра, они оценили состояние детей как тяжелое, но стабильное. Иркутским педиатрам, реаниматологам они дали необходимые консультации по лечению ожогов, а в целом очень высоко оценили работу местных врачей.

Отделался испугом

Слава Брюханов, один из маленьких пассажиров, как говорят в больнице, отделался испугом. Он уже смело бегает по коридорам отделения, не зная, чем себя занять. Присаживается на диванчик в холле больницы и включает телевизор. Впрочем, ничего развлекательного он не находит, на какую кнопку ни нажми — везде катастрофа.

— Я летел на этом самолете, — присев на диван, говорит мальчик. — Мы с тетей, дядей и сестренками отдыхали в Сочи. Тетя побоялась, что нам будет тяжело лететь без пересадки. Мы сначала добрались до Москвы, а потом летели до Иркутска. Когда мы зашли, наши места были заняты. Я сначала сел впереди, а все остальные где-то сзади, потом меня тетя позвала к себе. Так я оказался в конце самолета.

На ногах Славы синяки.

— Был сильный толчок, у меня оторвался ремень, и я отлетел в сторону. Мы все стали выбираться из самолета, и я тоже. Запнулся, упал, и на меня кто-то наступил. Теперь сзади болит.

Прыгать с самолета приходилось примерно с четырехметровой высоты, и не на мягкую безопасную поверхность, а на дрова, что складировались у гаражей. Выбирать не приходилось, лишь бы спастись.

Тетя Славы, Людмила Аношкина, прыгнув с самолета, сломала ногу и ударила грудную клетку. Но от госпитализации отказалась. После оказания первой помощи она, не теряя времени, отправилась на поиски мужа, которого не было ни в одном списке.

— Люся сейчас ездит по больницам, никак не может найти Александра. А я тут за детьми нашими присматриваю, — рассказывает Марина Брюханова, мама Славы.

Марина Брюханова с сыном находятся в отдельной палате, здесь еще две кровати для двоюродных сестренок Славы.

— Скоро должны перевести к нам в палату Нину и Аню. У Люды и Саши своих детей нет, вот они собрали племянников и поехали в Сочи отдыхать. Я уже купила билеты на поезд в обратную сторону, до Тайшета. А тут такое. Когда пошла сдавать билеты в железнодорожную кассу, мне вернули только 50%. Хотя знали нашу ситуацию. Кассир сказала, что у них такое правило, а дополнительных распоряжений им начальство не дало. Нам советуют сейчас обратиться в суд.

У всех детей реакции адекватные

Олеся Цуканова, медицинский психолог детского приема городского психологического центра, в Ивано-Матренинской больнице с понедельника.

— Детям оказывается психологическая помощь. Поговорить пока удалось не со всеми. Дети находятся в состоянии шока, стресса. Это все понятно. Но могу сказать, что реакции у всех детей адекватные. Все ребятишки, с которыми удалось пообщаться, идут на контакт, проговаривают случившееся. Сама я стараюсь не заговаривать с ними о страшной трагедии. Моя задача — вывести ребенка на разговор, не допустить замыкания в себе. Могу поиграть с ними в игрушки, поговорить на отвлеченные темы. Потом, как правило, дети сами раскрываются. Вспоминают подробности катастрофы. Появляются слезы, хочется поделиться.

Сейчас многие находятся в состоянии эйфории. Известно, что осознание случившегося к ним придет позже. Первые 48—72 часа после катастрофы самые опасные. Обострение психологического состояния может быть еще впереди — насколько эта ситуация будет критической, неизвестно.

Могу точно сказать, что психологическое состояние во многом зависит от физического. Чем лучше дети себя чувствуют, тем лучше их психическое состояние.

"Я не помню, как прошел тот день"

Супруги Вовк с детьми летели на родину, к родителям Натальи. Николай Николаевич, отец Натальи, встречал детей и внуков у здания аэропорта. Он приехал на машине из Улан-Удэ.

Когда загорелся самолет, Николай Николаевич устремился к месту катастрофы. Мужчина увидел, что дочь с детьми увозят на машине скорой помощи.

— Я не помню себя в тот день. Я посадил зятя в машину, он был в бессознательном состоянии, и я его куда-то повез, куда повез и как вел машину — не помню, — рассказывает мужчина.

В токсикологическом отделении детской больницы дедушке выделили палату. В понедельник в Иркутск из Улан-Удэ приехала бабушка девочек.

Они помогают врачам в меру своих сил. С дочерью и зятем родители говорят только по телефону. Пока они находились в реанимации, увидеть детей не представлялось возможным.

Возможно, в конце недели родители увидят детей

Наталья и Валерий Вовк во вторник были переведены из реанимации в палату люкс токсикологического центра медсанчасти авиазавода. Валерий, отец семейства, первым делом отправился в Ивано-Матренинскую больницу: проведал дочек. Младшая Олеся уже была переведена в палату, старшая Ира пострадала от катастрофы больше всех.

Вся семья находилась в середине самолета, прямо возле аварийного люка. Сильным толчком Наталью и младшую дочь, которая сидела на коленях у мамы, отбросило на четыре ряда вперед. Когда Валерий это увидел, он прижал старшую дочь к креслу. Из самолета он выбрался после жены и детей, у старшей дочери изо рта уже шла пена.

— На Иру было страшно смотреть. Она теряла сознание. Было такое ощущение, что она не понимает, что происходит. Когда после очередного обморока дочь очнулась, она закричала: "Мама, мамочка, я жива!" Потом куда-то побежала, звала нас быстрее убегать, говорила, что сейчас здесь все взорвется.

В палату к чудом спасшимся супругам теперь часто заглядывают гости. Хорошие друзья, просто знакомые, журналисты и просто люди, узнавшие о случившемся.

— К нам приходят наши многочисленные друзья, мы всех очень рады видеть. Вот недавно в палату приходила женщина, которая живет где-то неподалеку. Спросила, не надо ли нам чего. Так приятно. Вообще, иркутяне нам очень помогли, спасибо им большое. Когда мы выбирались из самолета, они подоспели очень вовремя, у меня из рук взяли младшую девочку, помогали выбираться самим. Врачи и медсестры от нас не отходят, такой же прекрасный уход и у наших девочек, мама рассказывала.

— Мы сейчас столкнулись с проблемами: нет документов, денег, одежды, все сгорело, — рассказывает Наталья тихим голосом. — Насчет последнего мы не беспокоимся, мы уже одеты, спасибо друзьям. Сейчас нам помогают восстановить документы.

— Если все будет хорошо, думаю, нас выпишут уже в конце этой недели — в начале следующей, — надеется Наталья. — Нам до сих пор не верится, что всем удалось спастись.