Детский дом с углубленным изучением фермерства

Быть ли ему под Иркутском, могут решить только спонсоры и меценаты...

Патронажные семьи, приемные родители, опекунство — в последние годы эти понятия для нас стали обыденными и привычными, если учесть количество бездомных детей и социальных сирот на улицах Иркутска и в подвалах наших подъездов. Иркутский фермер Ольга Шестакова не предложила ничего нового или особенного — обычный частный детский дом. Но первый закон любого действия, направленного к другим людям: не важно — что, важно — как...

Судьба Сашки определила цель жизни

Около двадцати лет назад Ольга Шестакова была настолько обычной домохозяйкой для патриархального уклада "иркуцкой губернии", что об этом даже скучно рассказывать. Частный сектор на Аргуновке, то есть на улице Аргунова (окраинной иркутской улице за масложиркомбинатом), свои коровы, многодетная семья, домашнее хозяйство...

В августе 1987 года сразу две ее дочери, девятилетняя Алена и двенадцатилетняя Ульяна, одновременно загремели в больницу на Трилиссера со своими подростковыми проблемами — пустяки, как говорил Карлсон, дело-то житейское. Однако за те две недели, которые Аленка с Ульянкой пролежали на обследовании, случилось то, что определило судьбу Ольги Павловны на долгие годы вперед.

Однажды она шла по больничному коридору на свидание с дочками, когда к ней навстречу выскочил и сломя голову побежал, раскинув руки, четырехлетний пацаненок: "Мама! Наконец-то ты пришла! Я так долго тебя ждал!" Это мы, циничные городские люди, знаем, что это обычная реакция на незнакомых людей у брошенных детей. В любой детской больнице есть палата, где годами живут такие отказники с улиц: привезла скорая, врачи подлечили, но ведь не на улицу их потом выгонять! А Ольга Павловна растерялась: "Здравствуй, малыш..."

Потом четырехлетний Сашка, до этого проживший в больничной палате два года, уже был полноправным членом семейных свиданий в больнице — карабкался на колени к маме Оле, играл с сестренками Улькой и Аленкой, а муж Ольги Павловны катал его на машине, и Сашка на удивление быстро схватывал всю механику. Он вообще оказался очень смышленым пацаненком. Идиллия закончилась очень скоро — через две недели, когда закончился курс обследования дочерей. Их выписали, а Ольга Павловна пошла по инстанциям хлопотать себе Сашку.

Сейчас кажется, что в дикие годы перестройки была сплошная вакханалия вседозволенности. Была, но только для тех, кому закон не писан, не читан и кем не понят. На свое горе, Ольга Шестакова захотела все сделать по закону. Однако оснований для усыновления Сашки тогдашние власти не нашли. Юрист твердо заявил, что для счастья Сашке необходимо на жилых площадях опекунши свободных девять квадратов. О том, что для счастья Сашке нужно совсем другое, юристу было думать некогда. Сашка остался в больнице...

— Позже я увидела на трамвайной остановке в Иркутске группу детдомовцев с воспитательницей. Подошла, разговорилась, к слову спросила про Сашу, — рассказывает Ольга Павловна. — Воспитательница вспомнила, что у них действительно был такой мальчик, но его быстро отдали в "школу для дураков", он был очень запущенным и агрессивным. Меня тогда поразило — как же можно так быстро сделать дурака из такого смышленого парнишки?..

Основным чтением Ольги Шестаковой стали журналы и книги по психологии и педагогике. Тогда и появилась... нет, еще не мысль сделать свой частный детский дом, а изначальная идея — ребенок должен воспитываться не в казенном доме, а в доме родном...

Первый опыт — двое детей спившейся соседки

Катя и Димка выросли на той же Аргуновке — их дом был почти напротив усадьбы Шестаковых, а дочери Ольги Павловны были их друзьями. Отца этих детей никто не знал — ни они сами, ни их мать. Вряд ли, что у них, родившихся с трехлетним промежутком, был один отец. Их биологическая мать была таким же биологическим видом — "человеком условно разумным". Ушла в запой еще по поводу рождения Димки и больше из него не возвращалась. Мальчику сейчас тринадцать лет...

В позабытом-позаброшенном доме их матери все окрестные бомжи и любые "откинувшиеся" из мест лишения свободы всегда находили угол, где можно переночевать и есть стакан, чтобы выпить.

Маленького Димку местные бомжи в любое время суток любого времени года могли послать на другой конец микрорайона за катанкой. А к взрослеющей Кате начинали лезть шаловливыми, давно не мытыми руками. Когда Ольге Павловне надоело вызывать наряды милиции на любой детский плач из соседнего дома, она забирала детей к себе.

Весной 2003 года Ольга Павловна переехала с Аргуновки в Марково, где стала строить собственное фермерское хозяйство. Однажды на пороге появилась полуживая от ангины Катя. Матери не было дела, что дочь ходит в школу с температурой. Ольга Павловна положила девочку в больницу, а по выписке оставила у себя. Следом пришел и навсегда остался Димка.

Уже два года двое чужих детей живут в семье Шестаковых. Катя иногда ненадолго заходит к своей биологической матери, а вот Димка за два года не был у нее ни разу — боится. Он до сих пор боится чужих, боится улыбаться, боится, что его вернут обратно. Он учится в пятом классе пятой школы. Недавно педагоги предложили официально зафиксировать опекунство Шестаковых, сейчас оформляются необходимые документы.

"Не хочу быть еще одной воспитательницей еще одного детдома!"

Логический вывод из всей предыдущей жизни подсказывал: нужно построить свой собственный детский дом с сельскохозяйственным уклоном. Проблема была в жилых площадях...

Несколько лет назад Ольга Павловна купила недостроенный двухэтажный дом за микрорайоном Первомайским. Нужно было просто немного помочь. Представители власти сказали: "Бери любой готовый пустующий дом в черте города, мы поможем всем! Но достраивать дом за городом у нас нет денег".

— Мне не нужен дом в городе, я не хочу быть еще одним воспитателем еще одного детского дома, на мне мое хозяйство! Я хочу другого — взять десять-пятнадцать детей десяти-двенадцати лет из любого детского дома и воспитывать их вместе со своими, в сельской местности.

Идея, в общем, простая. Двое внуков Ольги Шестаковой сейчас учатся в сельхозтехникуме на факультете ветеринарии, еще один, выпускник школы, собирается поступать туда же, учится на механизатора. Дочь Маша, которой сейчас четырнадцать лет, будет поступать туда же на юриста. Да и Димка будет механизатором — он уже водит трактор, ездит на лошади и пасет коров. Но ведь так же могут жить и еще с десяток подростков, имеющих склонность к земле или выходцев из сельской местности. Она могла бы дать им специальное образование, настоящий дом, сытный стол, настоящий труд — то, чего они не могли иметь в своей обычной жизни.

Проблема в одном: у сельской фермерши нет средств, что бы выстроить дом. Найдутся ли люди, которые помогут Шестаковой?