Ад в ангарской колонии, похоже, был выдуман

Жуткие письма в редакцию, скорее всего, были провокацией

Перед праздниками в редакцию пришли письма от осужденных из 14-й ангарской колонии. Они содержали поистине гулаговские подробности обращения с заключенными.

"Ты попал в ад"

"По прибытии работники колонии били нас резиновыми дубинками, раздели догола и заставили сесть на колени на бетонный пол, где мы сидели примерно час. Потом актив отряда повел нас в карантин, где играла громко музыка и нас начали жестоко избивать... С карантина меня перевели в режимный отряд, меня сразу актив отряда увел в каптерку. Связали меня ремнями всего, подвесили к потолку вверх ногами И начали издеваться, бить резиновыми дубинками по ступням ног, били током, морально склоняли в женском роде и говорили: "Ты попал в ад".

Авторы пяти писем, сочиненных в едином стиле, но с разным количеством и качеством подробностей, просили прекратить безобразие и перевести их в другую колонию.

Эти письма показались нам еще более удивительными оттого, что, во-первых, они не были анонимными. Обычно подобного рода жалобы не подписываются из-за боязни расправы. Во-вторых, пришли они не как обычные письма — по почте, их принес молодой человек и вручил без объяснений. В-третьих, конверты были надписаны одной рукой. В-четвертых, все отбывающие жалобщики оказались временными обитателями СИЗО-1. И какое же отношение они имеют к вышеуказанной ангарской колонии?

Естественно, мы не могли оставить эти письма без ответа и решили привлечь правозащитников и официальные структуры к расследованию, чтобы выяснить, насколько факты из писем соответствуют правде. Колония эта, в ряду других ангарских колоний, довольно часто инспектируется правозащитникам, в частности специалистами комиссии по правам человека при губернаторе. Туда мы и обратились. Также мы отослали письмо-запрос начальнику ГУФСИН Павлу Радченко с просьбой разъяснить ситуацию.

"Прессу и правозащитников везут на общаковские деньги"

Председатель комиссии Геннадий Хороших отнесся к письмам с интересом и поспособствовал, чтобы двери колонии были для нас открыты. Заместитель начальника ГУФСИН по соблюдению прав заключенных Александр Самоволов был удивлен содержанию писем, поскольку эта колония в числе других часто инспектируется и никогда не было еще подобного рода жалоб.

— Сейчас при новом начальнике ГУФСИН все меняется: порядки, культура, — сообщил он. — В зонах строятся фонтаны, но вместе с тем в пику старым порядкам от всех заключенных требуется исполнение режима. Зона — это не курорт, но и не рассадник бесчеловечности. В 14-й колонии новый начальник, молодой, активный. Он сменил старого. У прежнего была старая закалка, гулаговские взгляды.

— Но, может быть, произвол все-таки имеет место, вы просто об этом не знаете?

— Да там в каждом отряде на стендах висят адреса и имена тех, к кому можно обратиться, в частности мой адрес и адрес председателя комиссии при губернаторе. И письма, адресованные мне, никто не вскрывает, это запрещено и контролируется. Есть телефон доверия и прочее. Никто с жалобами, заявленными в письмах, не обращался.

— Тогда что это, по-вашему, может быть?

— Я затрудняюсь ответить. Вы, конечно, понимаете, что в зоне гораздо более жесткая иерархия, чем у нас. И некоторые криминальные элементы специально провоцируют скандалы и неприятные для нас ситуации.

Аналогичная ситуация была в "четверке". Но там наркоманская зона. Начали там порядки менять. А криминал почувствовал, что начинает терять большой доход. И пошел по "четверке" шум. Вплоть до того, что голодовки объявляли. Кто только не приезжал разбираться! А то, что вся пресса и правозащитники привезены были на деньги общака — об этом никто не задумался.

Была ситуация в "двойке". Это колония, где содержатся второходы. Сидят за мошенничество, наркоту, рэкет — по меркам криминала, сидят "солидные" люди. И понятно, что вставать в шесть утра, как положено по режиму, лекции слушать для них неприемлемо. Не положено им, не по масти. И опять привлекли прессу и правозащитников. И снова ничего не подтвердилось. Но шум был большой.

Но что в четырнадцатой происходит, нам непонятно. Зона спокойная. Много первоходов 17—18-летних. Наркота, мелкие воры. Есть, конечно, и посерьезнее. Вахаббит, например, один содержится.

Возможно, дело в новом начальнике. Он стал требовать, чтобы подчиненные соответствовали своим должностям, а колония, как и положено, жила по режиму. Может быть, в процессе перестройки и притирки происходят все эти вещи...

Вопрос, почему письма пришли из СИЗО, отчасти разрешился сразу. Выяснилось, что все написавшие письма даже не выводились в саму колонию, все сидели в ПФРСИ — на территории колонии, но как бы еще в следственном изоляторе. ПФРСИ — помещение, функционирующие в режиме следственного изолятора. Поскольку в СИЗО не хватает мест, в других учреждениях исправительной системы были открыты эти самые ПФРСИ. В СИЗО авторы писем попали на утверждение приговоров и оттуда должны идти в колонию.

"Уедем только через заявления"

Колония N 14, где содержится чуть больше тысячи человек, славится своими лимонами. Огромными, до полутора килограммов. Кроме того, появилось в этой колонии хорошее подсобное хозяйство. Нам показали всю материальную базу. Провели по колонии. С виду все нормально.

Показали нам и почтовый ящик начальника колонии, Андрея Стрижакова, человека молодого и лояльного — во всяком случае, так он был отрекомендован ангарским правозащитником Олегом Сафроновым, который регулярно бывает в этом учреждении. В ящик, запечатанный личной печатью начальника, заключенные могут кидать жалобы и пожелания.

Никто не запретил нам поговорить и с авторами трех посланий.

Двадцатилетний Анатолий М., уроженец Бохана, попал в колонию весной, еще при старом начальнике. Судили его по 111-й статье — подстрелил человека из обреза. Говорит, по неосторожности, напугать хотел. В Бохане остались мама, работница детсада и сестра. Отец у Анатолия умер от болезни. Сам Анатолий тоже серьезно болен (заражение крови) и находится на инвалидности. Ничего внятного о письме он не сказал.

— Я не писал письма. У меня конверт взяли и данные мои спросили. Я слышал, что произошло что-то между милиционером (главным активистом зоны. — Авт.) и еще кем-то. Вроде как актив подрался. Говорили, что помочь надо тем парням, чтобы ничего им не было.

Бывший детдомовец Владимир Г. прибыл в колонию в феврале. Это его первая ходка — по ст.162.2 ("Квалифицированный разбой") и 158.3 ("Кража"). У Владимира "умственный" диагноз. На воле он жил с престарелой бабушкой и учился в фазанке. В письме, им подписанном, также жалобы на актив и добавлено, что "сейчас стало еще хуже", что в колонии убивают и насилуют. Но Владимир заявил категорически:

— Ничего я не писал.

...Киренчанин Алексей Андреев комиссован был из армии по "умственной" статье. По пьянке он украл телевизор с телефоном, вовлек в это дело несовершеннолетнего приятеля.

У Алексея хорошая специальность — он повар, с корочками. Повара в пенитенциарной системе всегда нужны. Алексей общительный и, видимо, не из пугливых. Знакомство свое с письмом парень не отрицал.

— Один из камеры сказал — все "возвратчики" из 14-й будут писать в три адреса: в газету, в комиссию по защите прав человека и начальнику ГУФСИН. Сказал, что все из 14-й будут уезжать только через эти заявления.

Напоследок Алексей попросил найти его сестру, Фролову Светлану Сергеевну, и сообщить, что он в колонии.

— Больше года родных не видел.