Казак — человек вольный

Совершенно особую роль в сибирской эпопее XVI—XVII веков сыграло казачество. Само слово "казак" имеет тюркские корни и означает "вольный человек" или, еще проще, "удалец". У татар это были воины, сражавшиеся всегда в авангарде. В России казаками считались свободные люди, разделяющиеся на несколько категорий: несшие воинскую повинность, служилые казаки, работавшие по найму на различных промыслах, и вольные казаки. Казаки всегда обладали некой автономией, имея свою избираемую на кругу власть в лице атамана. Государство, поддерживая исправную службу, наделяло казаков землями. А казаки должны были охранять российские дальние "украины".

А помимо своей прямой, сиречь охранной службы приходилось казакам расчищать-корчевать тайгу, рубить избы, городить остроги, ладить дощаники с кочами, охотиться и рыбачить; и главное — растить хлеб, конечно ежели натура сибирская дозволяла это. И многое другое казаку-сибиряку приходилось делать. Словом, жил-служил казак да Богу молился.

И столь эффективно было это государственное устроение, столь наглядна была польза, приносимая казачеством, особливо в Сибири, что другие страны неоднократно пытались перенять наш российский казачий опыт. Так, в 1878—1881 годах при заселении острова Хоккайдо японцы одно из поселений создали на манер казачьих станиц, для чего вполне официально пригласили русских плотников, которые построили на Хоккайдо избы в казачьем духе. А военные поселенцы, получая от японской администрации денежное жалование и землю в пользование, должны были на казачий манер растить хлеб и заниматься военным делом. Что уж у них, у японцев, вышло из этого — вопрос третий.

Тяжела была служба казацкая, в Сибири особенно. Семен Дежнев так описывал ее государю: "На твоих государевых службах многие годы всякую нужду и бедность терпел и сосновую лиственную кору ел, и всякую скверну принимал 21 год".

И был прав казак, ох как прав, хоть и любил русский человек иной раз пожалобиться. Сибиряки и до сей поры, выпив лишку, плачут и очень чувствительны ко всякому вниманию и жалостливому участию.

И выковались со временем в тех тяготах служебных и суровых условиях природных совершенно особенные люди — сибиряки-чалдоны.

"Характерные черты сибиряка — настойчивость в выполнении поставленных задач, осмотрительность в решениях, отсутствие поспешности в действиях, но без следов вялости, хорошая ориентировка в обстановке. Ровное настроение без склонности к повышенной чувствительности. Телосложение сторожила по преимуществу коренастое, но не в резкой степени, невысокий рост, умеренно широкое туловище, отсутствие склонности к большому жироотложению, даже в старшем возрасте. Может быть, этим особенностям склада обязаны сибирские военные соединения той известностью, которую они приобрели в двух великих европейских войнах".

Цитата эта — отнюдь не досужие измышления беллетриста, а сугубо научная характеристика чалдона-сибиряка, извлеченная из книги "Русские старожилы Сибири: историко-антропологический очерк" (М., 1973, с. 166).

Но не были ли те войны лишь репетицией будущих битв великих? И сдается нам, что истинное предназначение казака-сибиряка еще проявится в грядущих судьбах России и мира.