Жители Жигаловского района попросили у Путина новый дизель и теплоход "Заря"

По ночам свет в селе Коношаново горит только на Новый год и на похороны

Бедственным положением сибирских селений трудно удивить даже самого далекого от агропрома человека. Колхозы развалились, работы нет, люди голодают и спиваются — обычное дело. На этом депрессивном пейзанском пейзаже было неожиданным письмо, пришедшее в редакцию из села Коношаново Жигаловского района. Не задавая риторических вопросов, кто виноват и что делать, жители села на берегу Лены просили им помочь по вполне конкретному вопросу: у них нет света и дороги — вещей, которыми другие страдающие селяне пользуются не задумываясь. Посмотреть на условия жизни селян выехал корреспондент "СМ Номер один".

Лена как Лета, она тоже река забвения

От Жигалово по грунтовке нужно больше часа добираться до того места, где Илга впадает в Лену. Дорога упирается в берег Илги. Село Усть-Илга расположено на другом берегу. Чтобы переправиться, нужно некоторое время кривляться на берегу, привлекая внимание селян пантомимой, выражающей невыносимое желание с ними познакомиться. Скорбный и молчаливый, перевозчик отталкивается шестом от близкого дна, а на другом берегу все так же безмолвно отказывается от оплаты.

До Коношаново нужно добираться еще два-три часа на моторе, как устьилигжане на дореволюционный манер называют моторную лодку. Однако путешествие грозит прерваться в самом начале: "моторист", с которым глава поселковой администрации договаривался по нашей телефонной просьбе, оказался не в форме: накануне был какой-то сельский праздник — не то у кого-то сын из армии вернулся, не то чью-то халтурку отмечали, не то просто воскресенье случилось...

Вдвоем с фотографом мы начинаем метаться по селу, пытаясь уговорить обладателей моторов. Но не спасают ни привезенный с собой бензин для моторки, ни щедрые посулы магарыча. Причины отказов разнообразнейшие: завтра на покос, мотор слабый, Лена обмелела и изменила фарватер. Ситуация наводит на печальные размышления: почему говорят, что деревня нищает и вымирает, когда ничем не занятые мужики легко отказываются от половины средней месячной зарплаты сельского учителя за дневную прогулку по Лене?

Наконец Александр Каминский, местный лесник, согласился быть нашим провожатым.

Села, расположенные по берегам Лены в Жигаловском районе, стоят в местах необычайной красоты. Это какой-то фантастический сплав картины Левитана "Над вечным покоем" и строк Высоцкого "Отражается небо в лесу, как в воде, и деревья стоят голубые". Но сами села умирают, так что красотой особенно любоваться некому.

По течению Лены после Усть-Илги следует Молодежный, в котором "у самого синего моря" всех жителей только старик со старухой по фамилии Илларионовы. Дальше идет Грузновка, про население которой наш "моторист", Александр Каминский говорит так: два фермера и три старухи. На самом деле там живет около тридцати человек, большая часть из которых "дачники" — потомки коренных грузновских, которые приезжают только на лето.

Дальше идет заброшенный Закамень, потом и Коношаново — по здешним меркам довольно большое село, в нем живут чуть более ста человек. Дальше — нежилое Шаманово и Головное, где всего пятнадцать жителей. А потом Сурово и Дядино, с единственной семьей "дачников".

Пятнадцать учителей на пятнадцать учеников

Коношаново было построено на берегу Лены в 1879—1880 годах. Начало ему положил Анос Николаевич Коношанов, сибирский крестьянин, пришедший на это место в поисках плодородных земель. До сих пор половина жителей села носит фамилию основателя — начиная с главы администрации Любовь Павловны.

Однако в этом таежном краю землепашество не прижилось. Люди занимаются охотой на медведя, соболя и прочую дичь. Нам рассказывали, что в селе много лошадей, но в хозяйстве их практически не используют, забивают на конину и продают в Жигалово. Говорят, что большинство первых жителей села были эвенками. До сих пор в селе сохранились некоторые языческие обряды. Например, река почитается как живая или святая, и когда сходит Лена, то есть весной начинается ледоход, люди несут хлеб-соль и бросают в воду — преподносят Лене.

Никакого "градообразующего" производства в Коношаново нет, обычная сельская бюджетная сфера, которая дает жителям около тридцати рабочих мест. Половина из них работают в школе, шестеро — на метеостанции. Еще четверо — в клубе, трое — в администрации, двое — в фельдшерском пункте и один — на почте.

Школа, которая дает половину всех рабочих мест коношановцам, примечательна не столько просторным светлым зданием с уютными классами, сколько количеством учеников: оно один в один равно количеству учителей. Например, в четырех начальных классах (они объединены, дети обучаются вместе, одновременно, в одном классе) учатся четверо мелких школяров. В шестом и седьмом классах сидят по одному тинейджеру.

Вообще население Коношаново легко пересчитать: 72 взрослых избирателя, 15 учеников школы и 6 грудных детей. Учитывая неграждан РФ, недееспособных и беспаспортных — всего чуть больше ста человек.

Лампочка Ильича жителям Коношаново светит всего по несколько часов в сутки...

Если везде две главные беды — это дураки и дороги, то в Коношаново первая беда другая — это электричество. Дураки, которые так и не удосужились провести ЛЭП до далекого села или пробить хотя бы плохонькую дорогу, отсюда далеко. Так что единственный способ попасть в село — это водный путь. А местный идол, божество, тотем — это старенькая дизельная электростанция в сорок киловатт.

И сейчас жизнь в селе мало отличается от той, которая была на заре плана ГОЭЛРО.

— Наша станция морально устарела, все время ломается. Ее починили перед самым вашим приездом — она была сломана с конца мая. Мы, как при царизме, сидели при свете керосиновых ламп — они есть в каждом доме, — рассказывает Нина Мануйлова.

Нина Борисовна — мама Андрюши, в недавнем прошлом иркутского юродивого. Андрюша был экзотическим персонажем Иркутского центрального рынка. Весной этого года произошла мутная, до конца не проясненная история — Андрюшу то ли похитили с рынка, то ли он сам поехал кататься на трамвае; кто-то его насильно обследовал в одном из медучреждений и вроде бы хотел сдать не то за границу на органы, не то "в поликлинику для опытов". После этого семья Андрюши пропала из Иркутска. Как оказалось, от греха подальше Нина Борисовна перебралась с Андрюшей в Коношаново. Про Андрюшу она разговаривать отказалась.

Дизель в селе берегут настолько, что обычный режим его работы, с восьми вечера до полуночи, может изменить личным приказом только глава поселковой администрации. Как рассказывают жители села, только в двух случаях дизель может работать всю ночь — на Новый год и в случае похорон, когда родственники должны сидеть с усопшим до утра:

— Иногда могут выключить дизель попозже — если какой-нибудь интересный фильм или праздник в школе. Но фильмов интересных сейчас не показывают, одни иностранные, мы их не смотрим. На Восьмое марта в этом году мы просили оставить свет подольше — нам не разрешили...

Телевизор показывает всего одну, первую, программу. Забавно, что в условиях информационной блокады — в Коношаново не ловится ни одна радиостанция — все коношановцы самым главным делом после включения света считают не стирку-глажку-готовку, а обязательный просмотр программы "Время". И смеются: если война начнется, мы так ничего и не узнаем, будем жить как обычно.

Из остальных приоритетов (в порядке убывания) — почитать, постирать, молоко сепарировать... К отсутствию света настолько привыкли, что относятся как к неизбежному злу. Только ворчит начальник метеостанции Светлана Маркова, что не успевают аккумуляторы для радиостанции заряжаться. Не раздражают даже задержки с включением:

— У нас сегодня человек, который "гоняет" свет, Леонид Коношанов, уехал на сенокос, будет поздно, поэтому и свет сегодня дадут только к десяти. И никто не бурчит под нос — все понимают, что человек по делу уехал, да и большая часть коношанцев там же, на покосе.

Несмотря на самое трепетное отношение к дизелю, он регулярно ломается. В прошлом году семь долгих месяцев жители Коношаново жили так же, как и их далекий предок Анос Коношанов, — едва ли не при лучине.

Водный путь тоже не оставляет поводов для особой радости. Два года назад Лена сильно обмелела. Как в блокадном Ленинграде, надежда только на зимнюю "дорогу жизни" — зимник, по которому везут самое главное: дизельное топливо и муку. Дизтопливо — это электричество. А пекарни в Коношаново нет, поэтому муку жители закупают сразу на год и хлеб пекут сами.

— Мы подсчитали: чтобы до Жигалово и обратно добраться по реке, нужно потратить сто литров бензина, да еще заплатить за лодку. Это на одну только поездку нужно больше двух тысяч! — рассказывает директор местной школы Елена Лермонтова. — К нам приезжала помощник депутата Виталия Шубы Наталья Московских. Сделали пробный рейс по Лене, хотели пустить рейсовый теплоход "Заря". Оказалось, что самое малое билет на него будет стоить 860 рублей. Теперь оказалось, что нет денег на закупку "Зари". Мы уже Путину написали, чтобы он купил нам на Байкале какое-нибудь маленькое судно, дабы оно хоть раз в неделю до Жигалово ходило.

Жители Коношаново обращались к своему депутату, писали в областную администрацию и в приемную Бориса Говорина. Этим летом, измученные двухмесячным сидением без электричества рядом со сломанным дизелем, они написали коллективное письмо Владимиру Путину: "Дайте распоряжение, чтобы нам установили новую дизельную электростанцию в пятьдесят киловатт и пустили по Лене теплоход "Заря". Президент пока молчит. Наверное, деньги ищет...

Автор благодарит Александра Каминского за помощь в организации и проведении поездки Усть-Илга — Коношаново — Усть-Илга.