Село Бельск заселили колдуны и домовые

Жители привыкли к такому соседству и считают проявления сверхъестественного обычным делом

Казаки с Дона, основавшие Бельск, а также ссыльный элемент, постоянно прибывавший сюда с запада, предопределили буйные настроения села. Конокрады, разбойники и прочие лихие головы не давали спать еще дочке сосланного декабриста Анненкова. Она писала в воспоминаниях, что по ночам ее родители не спали — караулили, как бы чего не вышло.
Но это не помешало Бельску в первые пару веков превратиться в хорошее купеческое село. И пока не проложили железную дорогу, Бельск, находившийся на пути из Монголии на запад, процветал. Купцы поставили кожевенный завод, делавший чемоданы, лайковые перчатки, хромовые сапоги. Возили на запад, говорят, и черное пиво, которое варили на местном же пивоваренном заводе. Завод построили на острове. Из Германии был выписан пивовар Миллер (из братьев Миллеров). От завода на острове ничего не осталось. Только предание о том, что выкопан был под рекой, с завода до церкви, подземный ход. Бельские ребятишки и по сей день копаются, надеясь его найти. Но, естественно, найти не могут.

От бельского могущества остались лишь церковь и башня

С приходом железной дороги бельские купцы хозяйство свернули. Заглохли заводы — пивной, кожевенный и кирпичный, из которого, к слову сказать, построена старинная бельская церковь, ценная стилем (сибирское барокко) и крепостью. Говорят, еще триста лет может она простоять в полуразрушенном состоянии.

— Несколько раз приезжали в деревню аферисты, собирали у населения деньги — якобы на восстановление церкви, а потом исчезали вместе с деньгами... Мы к Франтенко (генеральный директор СХАО "Белореченское". — Ред.) обращались с просьбой о церкви, но ответа не получили. Очень много денег надо на восстановление, — рассказывает Светлана Бронникова, директор бельского Дома народного творчества, который по совместительству также и музей.

А вот Бельская острожная башня — единственная сохранившаяся из четырех — реставрации подвергалась неоднократно. Правда, щадящей — ведь она ценна тем, что стоит на том же самом месте, где была построена. Под башню подвели бетонное основание и перебрали для сохранности, но так же, как и было, без единого гвоздя.

Церковные колокола расстреляли

С местной церковью связано имя "красного священника" Парнякова, двадцать лет отслужившего в Бельском приходе и приглашенного потом в епархию в Иркутск. Сын его Пантелеймон Парняков, активный революционер, первый редактор газеты "Власть труда" (современная "Восточно-Сибирская правда") и комиссар просвещения, был убит колчаковцами. А отец-священник — в Монголии унгерновцами, обвиненный в сочувствии к красным.

— Зря, наверное, обвинили. Он просветитель был. У нас в волости, потом в Бурятии и в той же Монголии школы православные открывал. Просто всему живому сочувствовал... — Нелли Задорина проработала всю жизнь в библиотеке, занималась краеведением.

В 1936 году церковь перестала работать. Нелли Васильевна рассказывает, что снимали колокола очень тяжело. До того дошло, что расстреляли колокола и крест. Кое-как сняли, и до сих пор неизвестно, куда колокола делись. Особенно один, который очень долго лежал в подвале сельсовета.

— А ведь изумительный звон был, распространялся по реке на 25 км до самой деревни Поморцева. Цыгане у нас тогда оседло жили, так цыганята под колокола плясали.

Река забирает паромщиков

В Бельске две реки — Большая Белая и Малая Белая. Напротив деревни — остров, где раньше стоял пивной завод. На другом берегу — покосы и дачные участки жителей райцентра. Поэтому паром для Бельска — обычный вид транспорта, такой же, как для нас автобус или трамвай.

По идее, паром должен бы вызывать суеверный ужас сельчан — за последнее время там погибло уже пять паромщиков. Однако у населения взгляд на трагедии реальный, ничего мистического: пить надо меньше.

Тонули на этом пароме не только паромщики. Нелли Задорина вспоминает, как погибли двое супругов, заехавших на паром на тракторе:

— С сенокоса они ехали. И почему-то вдруг трактор покатился, покатился — и съехал в реку. А вода была прибыльная. Мужчина-то из трактора показался, закричал, что плавать не умеет. А жена-то и не показалась, ноги у нее запутались. Так и не спасли их. Да и на мотоциклах тонут. Я сама чуть на мотоцикле в воду не угодила. Тормоза, наверное, у меня плохие были — покатилась и съехала.

Теперь местные жители вполне управляются с паромом сами. Паромщик на пароме — человек вовсе не обязательный.

Знахари живут через дом

Едва ли не через каждый дом обитали и обитают в Бельске знахари и ворожеи. Диковинные уменья передаются от родителей к детям. С умиротворенным советским прошлым эта мистика согласуется мало, но и тогда все это было, и все знали — только сидели тишком.

— Я тогда маленькой была, — рассказывает историю из своего пионерского детства Светлана Бронникова, директор бельского Дома творчества. — И проживала в деревне семья Лузгиных. Была у них скрюченная, худая и страшная бабка. Она всегда очень рано, пока еще не смеркалось, закрывала ставни. И одна старушка рассказывала нам про эту бабку, что она превращается в ворону и вылетает в трубу. Мы собрались шайкой и решили проверить это. Открыли ставню — и тут согнутая бабка легко, как девочка, запрыгнула на печку. Мы перепугались и дали деру. И вроде видели ребятишки, как вылетела она в трубу вороной.

— Да у нас таких много, про которых говорят, — продолжает Светлана Бронникова. — Вот бабушка одна все мне жалуется, что дед соседский подбрасывает ей в ограду то шерсти моток, то тряпку с иголками. Портит...

Персона ныне покойного знахаря Вити Сумкина для многих бельцев была как скорая помощь. В основном Витя лечил скот. Он мог определить, кто навел порчу или сглазил. Но говорил об этом не впрямую, а так: "Кто тебе сделал зло, тот придет денег в пятницу занимать".

— Купили мы однажды телку. А она вдруг начала доиться кровью. Не то чтоб молоко срозова, а из всех титек вместо молока — струйки крови. Я Витю позвала. А он меня упрекает — что ж ты раньше думала! Далеко порча зашла, и пришлось телку колоть.

Говорят, науку Витя получил от матери. Было у него еще две сестры, но дар передался только ему. По жизни гражданин Сумкин ничем особо не занимался, разве что в клубе на баяне иногда подрабатывал. Жил себе и жил. По советским временам, наверное, числился тунеядцем.

После социализма выступили во всем блеске и красе ворожба и гадание, которые тоже сопровождаются странными побочными эффектами. Но местные жители в курсе, как с ними бороться, и совершают несложные манипуляции.

— Одна бабушка семидесяти семи лет, бывший детсадовский воспитатель, очень хорошо гадает. И у нее есть дар такой: если она что-нибудь даст — растение, семена, — то это никогда у тебя не вырастает. Но если она сама вырастит да подарит и если ты не прямо домой понесешь, а зайдешь сперва к соседке, и постоит растение у нее, то оно будет расти хорошо.

В заповедном селе христианская мораль органично сплетается с древними народными представлениями. В порядке вещей, например, что в каждом доме живет домовой. Светлана Бронникова не помнит сколько-нибудь таинственных преданий, связанных с церковью или с острожной башней. Зато обычный старинный жилой дом, в котором работает Дом народного творчества и местный музей, хранит страшную историю. Бревна его пропитаны кровью самоубийцы. Случилось это уже после революции, когда дом пошел по рукам (когда-то жил в нем церковный староста). И случилось так, что жильцы сдали комнату человеку, а он застрелился. Да так, что кровью были забрызганы все стены. Хозяева после этого в комнату долгое время не ходили. С тех пор семейные, которые селились в доме, долго не жили вместе — разбегались. Нехорошая слава — что нельзя здесь жить семейным — закрепилась. Когда расположился в здании Дом творчества, работники и посетители стали слышать странный стук по самоварам. Уверены, что это домовой.

— Стучит, когда недоволен. Да они тут в каждом доме, — уверенно говорит директор Дома творчества.