Заместитель начальника оперативно-розыскной части областного ГУВД Виктор Тумуров:<br />"В уголовный розыск идут романтики, а остаются фанатики"

Подполковник милиции несколько раз был на волосок от смерти

Подполковник милиции Тумуров хорошо помнит времена, когда криминальной элитой в Иркутске являлись воры-домушники и щипачи. И у блатных, и у сыщиков тогда имелся свой кодекс чести, ловить жуликов оперативникам УР было по крайней мере интересно. Стержнем современной преступности, по словам Виктора Семеновича, является наркомания, для которой закон (пусть даже воровской) не писан: "Вот и получается, что боремся мы с ветряными мельницами. Или как в сказке: на месте одного обезвреженного грабителя-наркомана вырастают двое".

О работе в милиции мечтал с пяти лет
Детство и отрочество нашего героя прошло, как он сам сказал, "в славном городе Черемхово":
— Отец работал директором Сафроновского угольного разреза, а мама — врачом. Поэтому Черемхово — это моя малая родина, и каждое сообщение оттуда я воспринимаю или с радостью, или с беспокойством. По возможности при любом удобном случае стараюсь помочь своим черемховским коллегам.
Еще из детства Виктору Семеновичу вспоминается, как он говорит, "монгольское житье-бытье". Тогда его родителя как специалиста командировали работать в братскую Монголию. Естественно, вместе с ним там жила и семья — жена и два сына. Жили Тумуровы, как и многие специалисты из разных соцстран, в городе Чойбалсане.
— Жили в доме, населенном сплошь монголами. Кстати, в одном подъезде с нами жил мэр Чойбалсана. Поэтому на каникулы к бабушке в Черемхово возвращался с большим удовольствием, так как отношения с монгольскими сверстниками не очень ладились.
После окончания школы Виктор поступил в Иркутский педагогический институт на исторический факультет. Говорит, что с детства у него было две мечты: стать либо археологом, либо следователем. С первой мечтой расстался, когда побывал на археологической практике. Скрести сутками лопатой по земле, да еще под палящими лучами солнца, оказалось не по его деятельному характеру.
— А откуда родилась страсть к раскрытию преступлений?
— Как-то в пятилетнем возрасте я заболел и попал в больницу. В одной палате со мной лежал парень старше меня. Его отец в то время работал в милиции, и когда он приходил навещать сына, то рассказывал занимательные истории о том, как они раскрывали преступления. Потом наши родители сдружились, и меня часто оставляли у них. Вот так и зародилась моя мечта, но сразу после института пошел в армию.
Служил на Батарейной в роте сопровождения воинских грузов. Всю страну тогда объехал, и когда дембельнулся, то прямиком пошел в милицию. В Свердловском райотделе меня хотели направить служить во вневедомственную охрану, но я сказал, что пойду только в уголовный розыск и по прошествии многих лет могу подтвердить аксиому: в уголовный розыск идут романтики, а остаются фанатики...
"Бросай, мент, свою пукалку!"
Первое свое раскрытое преступление? Помню, конечно. На Жуковского тогда паренька избили и раздели, а вещи понесли к барыге. На том и попались. Но тогда это редкость была. Такого беспредела, как, к примеру, недавний случай у Дворца спорта, когда двух студенток за восемь рублей и телефон топором изрубили, и вообразить невозможно было.
Но мне больше мне запомнился другой случай, когда я невольно оказался под дулом двустволки в роли импровизированного переговорщика. Заскакивает как-то прямо в райотдел девчонка одна и в слезах говорит, что к ее подруге приятель пришел, который убежал из тюрьмы. Они что-то там не поделили, и сейчас, мол, он держит ее в комнате общежития кредитно-учетного техникума под прицелом ружья. Спрашиваю — этаж какой? Отвечает — пятый!
Приехало нас туда человек пять. Сперва через дверь уговаривали — бесполезно. Говорит — как только начнем ломать дверь, то сразу же убьет ее. Решил я из соседней комнаты посмотреть. Только на подоконник взгромоздился — смотрю, а он тоже со стволом высовывается. Я на него автомат направил, а он на меня обрез. Стоим и смотрим друг на друга. У меня-то положение проигрышное: если что, то полечу с пятого этажа, а он в комнате останется. Он чувствует это и говорит: "Бросай, мент, свою пукалку, а не то пристрелю!" А я ему: "Бросай ты, а не то изрешечу". Не знаю, сколько мы так препирались, но мне это время вечностью показалось. В какое-то время он отвлекся на шум выламываемой двери, ну я и стрельнул по нему. Так что обошлось без жертв с нашей стороны, и девчонка цела невредима осталась. Скажу прямо, что тогда я пережил, пожалуй, самые сложные секунды в своей жизни. В Чечне и то такого не испытывал.
— Наверное, наградили вас за проявленный героизм и спасение заложницы?
— Какой там наградили! Даже спасибо никто не сказал. Приехал начальник, спросил, целы ли, и на этом забыли. Да я и не в обиде: жизнь — лучшая награда. Повернуться-то могло тогда по-всякому.
Наркомания наша общая и большая беда
— Виктор Семенович, в чем отличие нынешней преступности и той, скажем так, социалистической?
— Сравнения никакого! Тогда элитой воровского мира считались квартирные воры — домушники и щипачи-карманники, и жили они по понятиям, то есть по своим законам. А сейчас нас захлестнула преступность, стержнем которой является наркомания. А эти отморозки за дозу готовы убить мать родную, и никакая милиция с ними не справится.
Тем более что и в наших рядах проявляются оборотни — вроде тех участковых, которые торговали наркотиками в 3-м поселке ГЭС. Я целиком и полностью на стороне тех людей, которые сейчас организовываются и начинают самостоятельно давать отпор наркоторговцам и их приспешникам в виде различных бегунков и развозящих таксистов. Чем раньше мы осознаем, что наркомания наша общая и притом большая беда, тем быстрее мы хотя бы загоним ее в подполье. А то расцвели по стране цыганские коттеджи-дворцы...
Служба охраны Президента сплошь из боевиков
— Вы упоминали о Чеченской Республике. Как там на самом деле было?
— Дважды там пришлось побывать. Первый раз в 2001 году, почти сразу после начала второй "освободительной" войны. Что запомнилось? Такого бардака, какой был там, мы и вообразить себе не могли. Иди туда, не знаешь куда, защищай то, не знаешь что! Точнее, чем эти слова, не скажешь.
Помню, привели нам журналистов с НТВ и приказали обеспечить снятие репортажа. Там "духи" стреляют и убивают, а нам приказ — обеспечить работу журналистов. Вместе с приданными войсками и омоновцами получилась группировка более сотни человек. И все это войско собрано только с одной целью — снять обнаруженный схрон оружия и боеприпасов. Ну хорошо, сняли, возвращаемся. Тут кто-то подбросил идею снять еще и зачистку поселка беженцев под Аргуном. Только сунулись туда, а нас как начали мочить со всех сторон... Бой был нешуточный. Потом пошли оттуда раненые и убитые... А энтевешник тот, снявший это мочилово, орден Мужества получил. Кстати, в том бою был смертельно ранен и Женька Васькин из Кировского РОВД.
Второй раз был Чечне в 2003 году. И если в первую командировку Аргунский райотдел в триста человек был полностью сформирован из иркутян и мы полностью контролировали Аргун, то второй раз райотдел уже был сформирован из чеченцев, а мы шли как специалисты. Самое поразительное, что все эти триста милиционеров-чеченцев ежемесячно отдавали по тысяче рублей в Аргунский джамаат. В милицию там сложно устроиться, а если устроился, то плати "налог". А весь сыр-бор там из-за нефти.
Как-то при проведении операции под названием "Нефть" мы по ошибке заехали в неподконтрольный нам населенный пункт. Смотрим — идет цистерна с нефтью, аж дымится. Только-только, видать, налили. На машине ни номеров, ни документов никаких. Тут и сопровождение их подтягивается. Смотрим, по опознавательным знакам — служба охраны Президента, в которой собралось одно боевичье. Перелицевались, скажем так, и в любой момент могут развернуться и снова уйти в горы.
Стали мы друг против друга, стволы в стволы. Смотрим, к ним подмога спешит, ну и мы вызвали. Тем временем выходим, я и их старший, друг напротив друга, как Пересвет с Челубеем. Короче, кое-как миром разошлись, а могли и положить кучу народа. И все из-за какой-то бочки соляры! А вооружение у них круче нашего. У нас подствольники редкость, а у них ручной кассетный гранатомет имелся, которого мы до этого вообще не видели.
Нищий мент — плохой мент
— Работать сыщиком всегда было непросто. Здесь, наверное, нужно призвание или что-либо еще?
— Хочешь начистоту? Лично я в последние годы не получаю радости от своей работы. От любой работы должно быть хоть какое-то удовлетворение: материальное или, на худой конец, моральное. А здесь ни того ни другого. Борьба с ветряными мельницами получается. Или как в сказке: на месте одного обезвреженного грабителя-наркомана вырастают два. Как говорится, работаешь, работаешь, а наработанного не видно. А зарплата, особенно у молодежи, мизерная. А мы ведь не цветы выращиваем или, скажем, духи выпускаем. Защищаешь общество от разной нечисти и мрази, а вслед себе нет-нет да и услышишь: "Мент поганый".
А все почему? Открой любую книгу — и прочитаешь, что мент — это г..., включи телевизор и услышишь то же самое. Создан стереотип, который самим ментам не преодолеть. Естественно, в семье не без урода, но давайте посмотрим, как живут наши сотрудники, стоящие на переднем крае борьбы с преступностью. Фактически ни один не имеет собственного жилья. Уголовный розыск как был нищим, так им и остается. Здесь, чтобы люди держались, нужно платить приличную зарплату. Нищий мент — плохой мент.