Писатель Максимов не продался итальянцам

Его книга вышла на русском языке в Иркутске

Иркутский писатель Владимир Максимов (по образованию охотовед, а затем литератор) — из тех, кто попробовал всякой авантюры. Ведя очень активную жизнь, он поздно начал писать. Но с тридцати лет начав творческую деятельность, он уже тридцать лет придерживается жесткого, почти армейского рабочего режима. Результатом такого самоугнетения стало около десятка прозаических и поэтических книг (автор сам сбился со счета). В том числе последняя книга прозы "В то лето"

— Когда вы служили в газетах, то вставать вам приходилось в пять утра. Зачем?
— Чтобы сделать сорокаминутную зарядку и пару часов поработать, пока голова свежая.
— Зато теперь вы настоящий писатель — не служите, а только пишете.
— Пресс-центр, где работал, однажды разогнали. Говорю семье: придется опять в какую-то газету продаваться. А сын гордо: "Отец, ты кем себя считаешь? Писателем? Тогда сиди и пиши". И жена поддержала. Спасибо, отвечаю, если вопить не будете, я с удовольствием попишу.
— Когда-то вы преодолели на велосипеде расстояние от Пекина до Парижа.
— Да, 16 тысяч км. В Пекине стартовал международный экипаж из 47 человек, в Париж прибыли только пятеро россиян, четверо из них — сибиряки.
— С вашей спортивной активностью непосредственно связан и выход последней книги — спонсоры, как и вы, играют в футбол...
— Я играю каждую субботу. В команде — известные иркутские бизнесмены. И как-то спрашивают меня на поле: чего, мол, книжку не печатаешь? Денег, говорю, не хватает. И один предлагает: ну давай я тебе маленько дам. Потом второй... А недостающие я потом случайным образом добыл: будучи в Москве, встретил своего одноклассника, ныне — большого бизнесмена. Он спрашивает: "А сколько тебе надо, чтоб издаться?" Я: "Тысячу долларов". Он достал ее из кармана. Предложил еще: давай, говорит, еще штуку добавлю, машинку купишь, зачем тебе книга эта, все равно никто не читает.
— Деньги для издания поэтического сборника вам тоже достались чудесным образом...
— Да. Один человек на презентации спросил, чего это я не издаю своих стихов. Он их, оказывается, на зоне читал в разных журналах. Денег, говорю, нет.
Через неделю приезжает господин с телохранителем. Оплачу, говорит, книгу, если в течение пяти минут убедишь меня в необходимости поэзии. Я ему привел аксиому: у тебя, говорю, наверное, есть дети, ты их учишь, в каком-нибудь Итонском университете. После школы станут науки грызть, потом, возможно, попадут в приличное общество. Если там они вопрос зададут о том, нужна поэзия или не нужна, их в общество больше не пустят. Господин согласился. Книжка вышла.
— То, что вы презентуете в этот раз, изложение эксклюзивных, одному вам известных фактов.
— В книгу включены "Байкальские повести", написанные на уникальном материале в разное время, одна — еще 20 лет назад. И не публиковалась, потому что кто-то находил ее слишком эротичной, кто-то мрачной. Но это рассказ о реальных подводных байкальских экспедициях, о которых практически уже никто ничего не помнит. Я остался здесь единичным носителем информации: из семи участников первой экспедиции я единственный в Сибири. Знаменитый водолаз Николай Резников погиб. Сударкин, капитан подводной обитаемой станции "Черноморка", сейчас проживает в США, владеет ресторанами. Мы с ним встречались года два назад в Таллине, где переводили мой рассказ. Он и говорит: "Я одного, Володя, понять не могу — чем больше нулей на моем счету, тем более пустой становится моя душа". Экспедицию 1974 года вспоминал тепло.
Кто-то спился. Конечно, сначала они были гордостью нации — байкальские Ихтиандры, герои бездны, потом стали вдруг никому не нужны. Одного из этих водолазов мать потом едва узнала в морге — так он изменился.
— Вам предлагали продать "Байкальские повести" за границу...
— Итальянцы хотели купить за три тысячи долларов с условием не публиковать на русском несколько лет. Я отказался. На мою цену — 10 тысяч — они не согласились. Да и хотелось на русском увидеть.
— А зарабатывать как же?
— На фестивале "Студенческая весна" меня девочка спросила: "Что нужно, чтобы стать писателем?" Милочка, говорю, вы должны рассчитывать на относительную нищету и одиночество. А что молодежь пишет! — бразильские сериалы в еще более примитивном варианте. Ведь у человека в жизни какая трагедия? Правильно, между существом и существованием. Существование сейчас хреновое.
Помню, выпускником литинститута напечатался в "Юности". Шеф мой, руководитель поэтического семинара Дементьев, был редактором "Юности", которая выходила огромным тиражом. Когда мне кассир гонорар отсчитывала за семь стихотворений, я думал, она ошибается. Аж 300 рублей! Я купил печатную машинку — до сих пор на ней работаю. И пригласил десять человек со своего семинара в кафе. Посидели!
— Существование, конечно, неважное. Ну так всегда уехать можно...
— У меня была возможность осесть в Париже. В начале девяностых встречался с Аленом Делоном, еще со своим знаменитым тезкой Владимиром Максимовым — тогда он жил в Париже. Я у Делона интервью брал, мы с ним обнаружили родство душ. По всему Парижу тогда показывали расстрел парламента. И он тогда хорошую фразу сказал: сейчас Россия, говорит, похожа на престарелую проститутку, которой больше нечего показывать, но она стоит в лучах прожекторов, пытается раздеться и думает, что этим кого-то привлечет.
Я потом давал интервью как писатель на радио "Свобода". Я допустил высказывание, что пьяный президент, который расстреливает избранников своего народа, недостоин не то что жизни, но и достойной смерти. Десятиминутное интервью комментировали целых 45 минут. Значит, в точку попал! Максимов говорил: "Володя не возвращайся, есть возможность остаться". Но мы же все немножко чокнутые. Да я не жалею. Нет смысла уезжать.
— Что в планах? Скоро хотите выступить с большим романом?
— Во-первых, закончил книжку стихов. Во-вторых, начал писать роман "Не оглядывайся назад". Краткое содержание: два человека в разное время попадают в аналогичные жизненные ситуации, но один — человек со стержнем, а другой вечно приспосабливается. Знающие люди говорили: начнешь роман, герои в середине заживут своей жизнью. Точно. Когда попытался изменить героиню — не вышло. Это первый и, видимо, последний роман в жизни.