Возле Зимы горит земля

К подземному огню проявляют интерес китайцы и монголы, но наши его не отдают

Уже много лет подряд в районе деревень Ухтуй и Норы Зиминского района под землей горят промышленные отходы от спиртового производства местного гидролизного завода. Круглый год чистота атмосферы, белья, детей, всего окружающего зависит от розы ветров — как только ветер идет со стороны гидролизного завода, все покрывается густым смогом. В сентябре власти наконец всерьез занялись этим безобразием — возле пожарища разбили полевой лагерь, лигнин начали заливать водой.

В 1964 году неподалеку от деревни Ухтуй построили гидролизный завод, и одновременно с запуском промышленной добычи спирта из опилок отходы производства стали сбрасывать на полигон — проще говоря, на землю на заднем дворе завода. Отходы производства представляют собой вязкую массу продуктов брожения, переработанные опилки — лигнин, одним словом. К концу прошлого века накопилось этой браги под заводом 30 тысяч тонн, она хорошо перебродила и в 1997 году самовозгорелась на манер торфяных болот, с той разницей, что торфяники горят на поверхности, а лигнин тлел на глубине 25 метров.
С каждым днем проблема все больше вылезает наружу — земля прогорает, проваливается, и тлеющие недра земли отравляют своим зловонным дыханием окрестности. В середине лета пожарные на вертолете облетели эти гидролизные угодья, проведя съемку тепловизором. Оказалось, что горит 18 га, и еще 12 миллионов кубометров перебродивших опилок находятся на поверхности земли. На сегодняшний день они достигли консистенции самовозгорания.
— Ветер со стороны полигона дует очень часто. Летом жара стоит — и в то же время форточку не откроешь. Но еще хуже зимой. Лигниновый смог совсем не рассеивается, стоит шапкой над поселком, стелется по дороге. Утром идешь на работу — через дорогу домов не видно. Машины едут — свет фар только метров на пять-десять смог пробивает, — рассказывает Эля Какович, работающая в кафе с очень уместным в этом месте названием "От заката до рассвета". — У меня ребенок все время жалуется — одежда лигнином воняет. Раньше дети на уроках физкультуры ходили на лыжах, а теперь занятия отменили — лигнин горит, детям дышать нечем.
В соответствии с решением выездного заседания комиссии по чрезвычайным ситуациям, которое проходило прямо на полигоне гидролизного завода, с 1 сентября было начато тушение водой. Для этого в чистом поле, между карьером и пожарищем, разбили полевой лагерь для размещения личного состава нескольких иркутских пожарных частей, который вахтовым методом заливает лигниновые гари большим количеством воды из карьера. Работают без выходных, сменяя друг друга, две бригады по шесть человек. Работы продлятся еще два месяца.
Для подачи воды построили трубопровод длинной 2,2 км, который приходится по ночам охранять своими силами — несознательные элементы из местных присматриваются к трубам, норовя сдать их в пункты вторсырья.
Однако все понимают, что это полумеры — по расчетам УГПС Иркутской области, для того чтобы ликвидировать пожар, заливая его водой, потребуется как минимум 35 лет. Более того, ситуация будет усугубляться. После высыхания воды самовозгорания будут чаще и интенсивнее. Формально считается, что уже на сегодняшний день есть результаты — потушено 400 квадратных метров горящего на поверхности лигнина, интенсивность задымления заметно снизилась. Однако тушение поверхности не решает проблему горения лигнина даже частично — это все равно что аппендицит лечить холодными компрессами.
Между тем даже сами пожарные говорят о том, что нужно организовывать не тушение, а переработку лигнина. Этот вопрос нужно решать на более высоком уровне: лигнин используется в промышленных целях в Китае и Японии. Более того, Китай в свое время предлагал купить у завода все 30 000 тонн лигнина по 2 бакса за тонну. Советское правительство осторожно отказалось, посчитав, что эта выгребная яма — потенциальное стратегическое сырье (лигнин используется при изготовлении пороха). Сейчас его выпрашивают монголы для изготовления строительных материалов и топлива.