Фермеры назвали свое хозяйство именем Сталина

Сейчас у сталинцев две мечты: дорога до их деревеньки и хороший бухгалтер

Ясачная Хайрюзовка — малюсенькая деревня в Усть-Удинском районе, километрах в двадцати от райцентра — стоит вовсе не на берегу, хоть и название у нее рыбное. Старая Хайрюзовка давно под водой. Тридцать домов толпятся теперь далеко от Ангары, да и в округе эту деревушку знают больше как крестьянско-фермерское хозяйство имени Сталина.

Пиар по-деревенски
Когда-то в этих краях был большой колхоз имени Сталина. Иосиф Виссарионович был здесь, как говорят теперь, культовой фигурой. Послужили этому его кратковременная ссылка у Усть-Уду в 1903 году и побег из сибирской глухомани в конце того же года. Беседку на холме, сколоченную им собственноручно, до сих пор посещают редкие туристы. За нормальным состоянием постройки следят местные школьники.
Когда колхоз развалился, четверо жителей Хайрюзовки решили сколотить свое маленькое хозяйство и не мудрствуя назвать его именем кровавого вождя революции. В кандее, на "сталинской" пилораме, среди хозяйственного хлама повесили усатый портрет, оставшийся, видимо, в наследство от колхоза.
В то же время мужички категорически отрицают свою причастность к делу Ленина и Сталина.
— При нашем бывшем СССР мы были беспартийными. Но решили: все нас знают как сталинцев, пусть так и будет. Когда на регистрацию шли, вариантов было два: назваться именем Жириновского или Сталина. Остановились на втором. Нас так проще узнают.
Владимир Глухоедов, веселый хайрюзовец, возглавивший инициативу односельчан, к поклонникам вождя себя не причисляет. Хотя и смеется:
— Наши-то скоро вернутся. А вообще, какая разница, как мы будем называться?..
Своеобразный пиаровский ход пока не сыграл сталинцам на руку. Даже местами наоборот. Кое-кто из соседей их недолюбливает. Немудрено, они такие мужики — имеют свое мнение и смелость прилюдно возмущаться. Поводов для возмущения предостаточно.
Сталинцы готовы строить дороги
Во-первых, проехать к сталинцам можно лишь в засушливую погоду — в деревню нет дороги. Мелкая Хайрюзовка расположилась в километре от трассы, сразу за другой мелкой деревенькой Халюты, как будто бы в ее продолжение. Когда начинается дождь, проехать к сталинцам невозможно. А когда начинаются ливни, от трассы до Хайрюзовки расплывается глубокое болото. Это единственная деревня, которая осталась в этих местах без дороги. Хотели как-то делать, глины навезли. Со временем глиняные кучи размокли и только усугубили ситуацию. Отсутствие дороги рассматривается сталинцами в масштабах мирового катаклизма, особенно во время уборочной и посевной.
— От берега до берега (в смысле, от одного края того, что сейчас служит там дорогой, до другого. — Прим. авт.) идет вода. Лодки надо, машины тонут. Три километра дороги много лет никто сделать не может. А как мы посевную отстаиваем, знаете?! Мы ведь в низине. Когда дождь за дождем, мы зерно на поля привезти не можем. Два трактора цепляем к машине. А как оттуда зерно убранное вывозить осенью?!
Со стихией борются не только трудоспособные мужики, но и дети, и старухи. Бабушки с клюками еле перебираются в Халюты до фельдшерского пункта. А дети страдают еще пуще. Школа для младшеклассников находится в деревне Мольке. По трассе ходит детский автобус. Но ведь до автобуса надо еще добраться. А когда юные сталинцы добираются до трассы, оказывается, что автобус уже уехал. Приходится тащиться до школы пешком три километра.
— По метели, по морозу сопли распустят и идут, — сетуют мужики.
Они губернатору писали. И ничего. Мэр обещал им дорогу, если его выберут. Выбрали первый раз — безрезультатно.
— Второй раз выбрали — вот теперь снова ждем.
Это они иронизируют. А вообще, готовы сами построить себе дорогу.
— Да у нас трактора есть в каждом дворе, пусть нам только гравий дадут, грейдер, мы сами все сделаем.
Мужикам досадно. В соседних Халютах нет ни одного хозяйства, деревня не обрабатывает ни гектара земли. Однако ж халютинцам строят новый клуб.
— Пусть пляшут, а нам ничего не надо, клуба не надо. Дайте только узкую дорогу!
"Умирать будем медленно и долго..."
Вторая мечта сталинцев — простой скромный бухгалтер. Если не найдется отважного бухгалтера, готового за небольшие деньги жить в непроезжей Хайрюзовке и вести дела КФХ им. Сталина, то фермеров закроют. Это случится через год.
— Ни в Мольке, ни в Усть-Уде нет для нас специалиста, нет. Звали нас недавно вступить в ассоциацию крестьянских хозяйств. Но сказали, что надо найти бухгалтера. Пообещали, если вступим, дадут новый комбайн "Беларусь". Всего за 200 тысяч. Впрочем, где эти 200 тысяч взять?
Дела у хозяйства идут не блестяще, никто этого не скрывает. Говорят, что общего хозяйства хватает только на то, чтобы содержать личные подворья. Обрабатывают фермеры 200 га. В хозяйстве четыре "отца-основателя" и работники по найму, в том числе из соседних Мольки и Халют.
— Как делите урожай? По-сталински или по-братски?
— Сами судите. У нас 12 пайщиков. Когда мы уходили из совхоза, нам надо было взять технику. Мы договорились с пенсионерами, чтобы они стали пайщиками. Теперь эти пенсионеры получают 10 процентов урожая. В прошлом году засыпали им по бункеру зерна. Рабочие наши получают дробленку по 3 рубля, а цена ее — 4.80. На пахоте 5 тонн бесплатного зерна получают. Многие от нас уходили и назад возвращались.
Сельским хозяйством заниматься невыгодно. Хотя сталинцы, выдержав землю под парами, вложившись в нее капитально, теперь получают хорошие урожаи — по 15 центнеров зерна с гектара. Соседи собирают в два раза меньше. И работники в соседских хозяйствах получают меньше. Но сталинцы от этого вовсе не в выигрыше, наоборот. За другими хозяйствами числится много земли, например у одних соседей тысяча га.
— Дают нам по 3,3 куба леса на гектар земли. Того леса, что достается нам, хватает только на ремонт техники и на горючку. А многие за счет леса только и живут. Урожаи маленькие, зато земли много, а значит, и леса много. Лес и продают.
— А если ферму молочную создать или овощи выращивать на продажу?
— Можно было. Если бы было куда продукцию сбывать. Вот если маслозавод возродят... А то женщины все ездят в бюро по трудоустройству в Усть-Уду. Постоят и обратно.
Несмотря на грустные перспективы, сталинцы в общем отчаянно бодры.
— А делать что? Здесь все равно работать негде. Если мы перестанем заниматься землей, то одна у нас дорога — металл собирать, а потом лес воровать. Еще два года за счет этого мы протянем, а потом что?
Сталинцы будут умирать медленно и долго...