Вода только кажется мягкой, пока об нее не ударишься

Василий Романов, авиаконструктор из Усть-Уды, восемь раз падал на своих самолетах, но остался жив и сейчас готовится к новым путешествиям

"Скучно стало в Усть-Уде, — говорят местные жители, — что-то давно Романова в воздухе не было". Василий Васильевич тем временем уединился от народа в здании бывшей "передней приводной" и заканчивает работу над своим девятым самолетом. Именно на нем он рассчитывает совершить то, о чем постоянно мечтает последние годы.

Передняя приводная
"Передняя приводная", расположенная в паре километров от Усть-Уды, — немногое, что осталось от усть-удинского авиационного хозяйства. Трудно сказать, дожило бы это здание, где раньше размещались диспетчеры, до наших дней, если бы в свое время в нем не поселился Василий Романов, бывший парашютист, а ныне авиаконструктор и воздухоплаватель. Здесь, вдали от людей, он создает свои самолеты.
— Одному лучше думается, — говорит он, но признается, что когда идет монтаж тяжелых конструкций, помощь необходима. И тогда Романов ждет, когда к нему наведается кто-то из друзей-парашютистов.
Последняя модель Романова — "Ветер странствий-7" — сейчас стоит под навесом во дворе "приводной". Для полетов не хватает самой малости — Романов попросил кого-то из знакомых привезти из Иркутска новые колеса для шасси и сейчас ждет, когда будет выполнен заказ.
Стрекоза
Свой первый полет Романов совершил еще в 1969 году, когда жил на полустанке Халюста между Заларями и Тыретью.
— Над полустанком проходила авиатрасса, и в детстве я подолгу смотрел, как над домом пролетали самолеты, — вспоминает Василий Васильевич. — Бывает, летит самолет, а я на улицу выскочу и бегу за ним, пока он из вида не скроется.
Когда Романов стал постарше, устроился работать на железную дорогу. Трудился по десять-двенадцать часов в сутки. Когда выдавалось свободное время, заскакивал на товарняк и ехал до Зимы, чтобы посмотреть на самолеты.
— У меня было две мечты, — говорит Романов. — Прыгнуть с парашютом и построить свой самолет.
Если первая мечта не казалась такой уж несбыточной, то вторая выглядела, мягко говоря, фантастично. Тем не менее Романов очень быстро исполнил обе. Во-первых, он закончил курсы и устроился работать парашютистом. Во-вторых, примерно в это же время взялся за постройку самолета, которому он дал имя "Стрекоза".
Юный авиастроитель вырыл землянку, оборудовал ее и потихоньку стал мастерить. Никаких чертежей Романов не использовал — ни при работе над "Стрекозой", ни при конструировании других самолетов.
— Я чувствую, какую деталь куда нужно ставить, — говорит Романов. — Откуда это у меня, не знаю — просто чувствую, и все.
Наконец "Стрекоза" была готова. На испытания собралась вся округа. Предварительный вердикт односельчан был единодушным: "Стрекоза" не взлетит. Каково же было удивление собравшихся, когда Романов оторвался от земли, сделал в воздухе "круг почета" и благополучно приземлился!
На следующее утро Романов, ободренный успехом, собрался слетать до Балаганска. Но ночью прошел дождь, почва была мокрой. Неопытный воздухоплаватель не учел этих обстоятельств, места для разгона не хватило — и "Стрекоза" врезалась в дерево. Это была первая авария Романова. Впереди было еще семь — одна страшнее другой.
Пиковый туз
О падениях Василий Васильевич вспоминает с самоиронией. Не любит, когда в авариях пытаются обвинить технику. Уверен: во всем виновато отсутствие навыков у авиатора (то есть у самого Романова) плюс его излишняя склонность к ненужному риску (на одном из самолетов Романов даже изобразил пикового туза — знак самых рисковых пилотов).
Каждое падение Романова — отдельная история. Два раза он падал, пытаясь выполнить боевой разворот. Еще один раз упал в Братское водохранилище возле Балаганска.
— Вода кажется мягкой, пока об нее не ударишься, — вспоминает Романов об этом падении. — Я чуть не утонул тогда. Глубина на месте падения была 19 метров — потом специально замеряли. Самолет опускается на дно, а я отцепиться не могу. Едва выплыл. На берегу те, кто видел падение, меня уже похоронили.
Самолет достали через некоторое время с помощью катера.
Самое страшное падение случилось на биплане. По иронии судьбы это был любимый самолет Романова. Он работал над ним долго и кропотливо. Рассчитывал продать на какую-нибудь киностудию.
— Я читал в журналах, что кинематографисты для съемок фильмов заказывают самолеты таким же любителям, как я, — говорит Романов. — Вот я и подумал: сделаю самолет в стиле ретро, испытаю его и сообщу киношникам, что, мол, есть у меня такая модель — покупайте.
В августе 1995 года биплан "Ветер странствий-6" в принципе был готов. Осталось доделать мелочи. Однако Романову не терпелось испытать новую модель, да и земляки требовали праздника. Вопреки здравому смыслу Романов решился на взлет. Однако, поднявшись на высоту 70—80 метров, биплан вошел в штопор и рухнул вниз. Василий Васильевич сломал ногу, челюсть и потерял глаз.
В воздухе — "Ветер странствий"
Сейчас "Ветер странствий-7" остался единственным самолетом в Усть-Удинском районе. Но еще не так давно здесь кипела авиационная жизнь, и Василий Васильевич очень удачно в нее вписывался. Романов облетел Усть-Удинский и Балаганский районы, его самолеты появлялись в таких местах, где об авиации только знали понаслышке, а летательных аппаратов даже не видели.
— Бывало, взлетаю я, — вспоминает Романов, — а диспетчер уже передает в эфир: "Ахтунг! Ахтунг! В воздухе — "Ветер странствий".
Несмотря на эти предостережения, мелкие инциденты с гражданской авиацией у Романова случались.
— Только от земли оторвался, — рассказывает авиатор, — смотрю — навстречу "элка" (чешский самолет Л-410". — Ред.) на посадку заходит. Я руль — резко в сторону. От столкновения, конечно, ушел, но думаю: надо бы в порт вернуться, а то как бы мои полеты не закончились! Захожу к летчикам, а они улыбаются: "Дай, Василий Васильевич, на твоем самолете прокатиться".
Романов летчикам никогда не отказывал. Практически все пилоты, которые работали в Усть-Уде и Балаганске, на романовских "Ветрах странствий" полетали. Наш герой, в свою очередь, учился у профессионалов летным навыкам. Лишь одному летчику Романов долго отказывал.
— Работал он вторым пилотом. Я сердцем чувствовал: не умеет он летать. Наконец тот припер меня к стенке. Взлетел он нормально, а стал садиться — зацепил крылом землю, сломал винт и погнул фюзеляж. Ладно, самолет я починил. Прошло некоторое время, и этого летуна первым пилотом ставят. Я сразу к начальству. Сообщаю — не умеет он садиться, а посему и первым пилотом быть не может. Меня не послушали. И что бы вы думали? В первый же свой полет он что-то там не рассчитал и врезался в кирпичи, сложенные возле посадочной полосы. Хорошо хоть не пострадал никто.
Третья мечта
Сейчас у Романова появилась третья мечта: слетать на свою родину, в Заларинский район.
— Сюда уже, наверное, не вернусь, — говорит он. — Надо ближе к родине перебираться..
На станции Халюста у Романова никого не осталось: все родственники либо умерли, либо разъехались. В доме Романовых живут другие люди, но Василий Васильевич уверен, что он не пропадет — отыщет какое-нибудь жилье и найдет средства к существованию.
Все надежды на успешный полет воздухоплаватель связывает с самолетом "Ветра странствий-7". Он, как мы уже сказали, практически готов — не хватает лишь колес.
"Ветер странствий-7", как и все предыдущие самолеты Романова, собран из подручных материалов. Основой самолета служит старая антенна, найденная авиаконструктором возле аэропорта. Еще одна деталь — ручки от санитарных носилок. Хвост из ткани, но для придания нужной жесткости Романов покрыл его смесью из краски-серебрянки и целлулоида.
— А где сейчас хороший целлулоид найдешь? — вопрошает Романов, и мы лишь пожимаем плечами. — Пришлось мне по деревне ходить, выспрашивать старые баяны и гармошки. Там раньше облицовку делали из классного целлулоида. Я все это срезал, растворил в ацетоне, смешал с краской... Зато посмотрите, какой теперь у моего самолета хвост!
Романов легонько ударяет по хвосту, и тот гудит, как африканский барабан. Вороны, до этого мирно сидевшие на деревьях возле "передней приводной", с недовольным карканьем взмывают в небо. Вспоминается классика: "Почему люди не летают, как птицы?" Некоторые, оказывается, летают.