Мемуары черемховского авиатора

О первой авиакатастрофе в Иркутске, об аэроклубах и о многом другом

Начало
В мае 1931 года Черемховский районный комитет комсомола решил послать в Иркутскую краевую планерную школу двух ребят на курсы инструкторов авиационного спорта. Выбор пал на Яшина и меня, автора этих строк, Алексея Бессонова. Оба мы работали на Черемховском механическом заводе.
В планерной школе было более тридцати юношей и девушек из Красноярска, Нижнеудинска, Черемхово, Иркутска, Улан-Удэ, Читы и Нерчинска. На окраине Иркутска в корпусах Красных Казарм курсанты изучали теоретические дисциплины, материальную часть планеров и сами строили планеры. Два из них — одноместные ИТ-4 по чертежам А.Н.Туполева, и два — МАК-2 конструкции самого начальника планерной школы Михаила Кузакова.
В конце июля того же года курсанты выехали в село Нукуты Заларинского района, в лагеря, учиться летать.
Весной 1933 года я окончил Новосибирскую летную школу, а весной следующего года Центральная летная школа Осоавиахима Москвы в Тушино произвела досрочный выпуск летчиков-инструкторов в аэроклубах СССР, в числе которых был и я.
Иркутский аэроклуб, куда я был командирован после учебы в Москве, в то время только что зарождался, самолетов еще не было. Меня прикомандировали в Иркутскую авиатехническую школу для переучивания группы преподавателей технических дисциплин на летчиков.
В ангаре военной школы находились самолеты как учебные экспонаты, в том числе французский "Авро", у которого по формуляру еще был запас ресурса для полетов, да и состояние вполне пригодное.
Исторический экземпляр был этот "авруха". В формуляре говорилось о том, что в 1919 году на нем летал один из первых советских военных летчиков — Ширинкин. Летчики сбрасывали с них керосиновые банки, поджигая их прямо в самолете. Взрываясь, эти самодельные бомбы наводили ужас на басмачей, даже с самолета были слышны их дикие крики.
Самолет "Авро" был интересным также по конструкции планера и двигателя. В то время это был "громадный" самолет с размахом крыльев 16 метров, длиною около десяти. А вес такой, что один авиамеханик, беря его под хвост, выкатывал из ангара и катал по стоянке без какой-либо техники.
К осени того же, 1934 года вся иркутская группа летала самостоятельно на этом самолете, и в зону пилотирования, и по кругу ("коробочка"). Летная полоса была очень ограниченных размеров, вокруг ее велись земляные работы Иркутского аэропорта гражданской авиации.
Во время полета курсанта Петра Южанина вдруг изменилось направление ветра, посадочный знак Т был перенесен на новое место, для обозначения захода на посадку со стороны реки Ангары. Длина посадочного пробега самолета стала еще короче, так как тракторами при перевозке грунта были нарезаны колеи, канавы, рытвины. На них и сел самолет. Подлыжек задел грунт, и вся система тросовращалок оборвалась; самолет, как говорят, сел на живот.
Пришлось поволноваться, ведь случилось первое летное происшествие, единственный самолет — и тот лежит на животе. Для выяснения случившегося вскоре прибыл начальник штаба Озолин. Он утешил: "Ничего страшного, поломка шасси для мастерских два-три часа работы. Завтра самолет опять будет годен к полетам, — и достал пачку "Казбека". — Кури".
Так оно и получилось — назавтра мы продолжили полеты. А я с этой самой папироски стал курить.
Записал я это первое летное происшествие спустя много лет, в марте 1986 года.
Катастрофа на взлете
Эта воздушная катастрофа произошла осенью 1934 года в Иркутском гидроаэропорту на Ангаре (размещался в Знаменской церкви). Двухмоторный гидросамолет "Савойя" — лодка с верхним расположением крыла — производил взлет встреч течения Ангары, направление на понтонный мост. В самолете находились командир самолета и второй пилот. Грузовая кабина на этот раз была загружена двумя авиамоторами и мешками с авиапочтой до Киренского гидропорта на Лене.
Расстояния до моста явно не хватало, и, боясь врезаться в понтонный мост, на котором всегда большое движение и транспорта, и пешеходов, пилот сразу же после отделения самолета от воды начал делать разворот в сторону города.
На набережной стояли двухэтажные дома, вследствие малой высоты самолет не смог перетянуть через них, ударился о карниз и раскололся пополам. Передняя половина лодки и крыло самолета упали во дворе дома, а хвостовая часть с грузом на улицу. Оба летчика погибли.
Об этом я написал также в 1986 году как бывший член аварийной комиссии, о таких пришествиях можно было писать только спустя 50 лет.
Аэроклуб в Черемхово
После завершения курсов подготовки иркутских летчиков сначала на "Авро", а потом и на У-2 меня направила на организацию аэроклуба в Черемхово.
В начале 1935 года под аэроклуб было передано здание бывшей церкви, создана первая летная группа из 16 человек: братья Алексей, Василий и Леонид Токаревы, Петр Карамышев, Афанасий Бессонов (брат отца, погиб в годы войны. — Г.Б.), Павел Виликов, Виктор Сидоров, Лиза Чиликанова, Таня Сергиенко, Сергей Аранин, Павел Михайлов, Иннокентий Лысенко, Анатолий Григорьев и Петр Коротков.
Церковь в это время бездействовала, все иконостасы, кресты и хоругви были покрыты толстым слоем пыли. Бронзовые подсвечники громадной люстры чернели от копоти и сажи. Изображения на иконах было трудно разобрать.
Когда горкомхоз производил разоборудование церковных принадлежностей, то произошел чрезвычайный случай: вынесли во двор гробницу, под стеклом которой лежали святые мощи, поставили на телегу, рабочие ушли за следующей ношей, в то время появился звонарь Архипка-дурачок, открыл гробницу, оторвал от святых мощей руку и скрылся за высокой оградой. Но его поймали, руку отобрали и водрузили обратно, затем увезли на склад горкомхоза. За слабый контроль по разоборудованию церковной утвари секретарю Черемховского горсовета товарищу Куплеркуп было объявлено взыскание.
В том же тридцать пятом году при активном участии инженеров треста Черемховуголь Василия Кононова и Федора Загребельного на церковной каланче была сооружена парашютная вышка высотой в 27 метров, где был подвешен розовый купол парашюта. С вышки прыгали не только молодые.
Но само здание церкви под учебные классы аэроклуба было крайне неподходящим. Громадный объем внутреннего помещения с высоким куполом обогреть было невозможно. Курсанты занимались в одежде, замерзали чернила.
Самолетов еще не было, и летом авиационная группа выезжала в село Макарьево, где имелись хорошие склоны гор для полетов планеристов. Предприятия и организации города активно помогали созданию аэроклуба. Вблизи Московского тракта, в западной части города, комсомольцы расчистили и подготовили небольшую посадочную полоску.
Иркутск — Черемхово
Но это было позднее, а пока для покупки первого нового самолета я перегнал из Иркутска тот самый самолет "Авро", на котором я учил летать группу преподавателей Иркутской авиашколы в 1934 году.
Самолет был на колесах, и все же я решился лететь. Провожать меня пришла вся бывшая летная группа. Во время разбега ребята поддерживали самолет на весу, не давая колесам продавить снежную корку. Во время перелета держался вблизи Московского тракта, так как снег был укатан автомашинами и в случае чего на него можно было сесть.
В Черемхово полосы еще не было, и я должен был посадить самолет на дорогу, в западной стороне города, рядом с хлебозаводом. Приземление было удачным, если не считать, что в конце пробега самолет скатился в кювет — отломались хвостовой деревянный костыль и правая ножка шасси.
Несмотря на благополучный перелет, а летел я с А.К.Павловым, будущим инструктором Черемховского аэроклуба, нас ожидала неприятная телеграмма: "За самовольный вылет командиру звена Бессонову и летчику Павлову объявляю выговор" — за подписью председателя крайсовета Осоавиахима Флигельмана. Своей телеграммой главный руководитель просто-напросто подстраховал себя на случай непредвиденных обстоятельств.
Пригнанный самолет как учебный экспонат стоял некоторое время в здании бывшей черемховской церкви. Потом в парке культуры и отдыха. Здесь же была построена и новая парашютная вышка. В парк приходили рабочие шахты, пионеры и школьники — посмотреть самолет. Послушать лекцию или беседу. Самолет простоял в парке длительное время без какой-либо охраны. Черемховцы берегли, ухаживали и любили первенца авиационной техники.
В городской совет Осоавиахима стали приходить молодые рабочие, комсомольцы, учащиеся старших классов и техникумов с просьбой научить их летать. Встал вопрос об организации черемховского аэроклуба как центра авиационно-массового спорта.
Самолет "Черемховский горсовет"
И вот в сентябре 1935 года новенький самолет У-2, на борту которого серебрилась надпись "Черемховский горсовет", пилотируемый мной с авиатехником В.Степновым, прилетел в Черемхово. Посадочная площадка была буквально запружена людьми, состоялся митинг, трибуной служило крыло прилетевшего самолета.
В этот день около двух десятков лучших шахтеров Черембасса и рабочих предприятий города и активистов авиации под громкие аплодисменты присутствующих получили первое воздушное крещение. Последним пассажиром был мой отец Иван Иванович. Старика ощупывали, подбрасывали вверх, шутили: "Как там? Далеко ли до Бога?" — и другие шутки.
Дома отец чуть не испортил торжество по случаю своего семидесятилетия.
"Я, — говорит, — с Алешкой выше солнца летал и нигде ни одной души не видел".
Мать набожной была, вспыхнула:
— Антихристы! Безбожники!
Как только не костерила старика. Только после рюмки успокоилась.
В предвоенные годы самолет "Черемховский горсовет", а потом и другие самолеты кроме учебной нагрузки несли и хозяйственные обязанности. Например, весной 1936 года был совершен вылет в центральную часть Саянского хребта с целью разведки возможности организации транспортировки графита с Боготольского рудника до ближайшей железной дороги.
В том же году, когда колхозная земля передавалась на вечное пользование, самолет летал в малодоступные и отдаленные районы, где проводились митинги, собрания и колхозникам вручались акты на пользование землей. Всюду, где бывали летчики, проводилась агитационная работа, беседы с колхозниками. Счастливчики бывали в воздухе над своими собственными полями и лесами.
Колхозники сел Верхняя и Нижняя Иреть, Голуметь, Грязнуха, Божей, Парфеново, Бельск, Бохан и совхоза имени Ленина не раз удостаивались чести побывать на самолете в воздухе. Они часто вспоминали об этих коротких, но счастливых минутах.