Неспасаемый спасатель

{Досье
Гришин Евгений Владимирович. Родился 14 июля 1971 года в Черемхово. Нападающий. Мастер спорта. За тринадцать сезонов в чемпионатах страны, играя за "Локомотив" и "Сибскану", провел 305 матчей. Забил 312 голов. Лучший бомбардир в истории иркутского хоккея с мячом. Серебряный (1998 г.) и дважды бронзовый призер (1995-й, 1999 гг.) чемпионатов России. В сезоне 1998 года признан лучшим нападающим страны. Четырежды входил в список 22 лучших игроков России. Скончался 23 января 2004 года в Иркутске.}
— Любимое блюдо?
— Картофель по-королевски.
— Что предпочитаешь остальным напиткам?
— Водку, пиво.
— Какой фильм душу греет?
— "Золушка".
— Марка автомобиля, который ты хотел бы приобрести?
— "Запорожец"
— Где мечтаешь побывать?
— В Африке.
Так шесть лет назад накануне полуфинальных матчей с нижегородским "Стартом" на импровизированный опрос, устроенный журналом "Сибскана", ответил Женя Гришин, еще не зная, что тот сезон, 1998 года, станет самым-самым в истории его команды — серебряным, а сам центрфорвард будет признан лучшим нападающим России. Помнится, в отличие от многих игроков "Сибсканы", которые со всей серьезностью отнеслись к анкете и просили время на размышление, Жора не изменил своему репертуару: на каждый вопрос, не задумываясь, давал блиц-ответ, веселя самого себя и одноклубников. Это на ледовом поле ему было не до юмора: шутить некогда — забивать надо. И очень часто в самых тяжелейших матчах, когда все висело на волоске, именно ему, Гришину, приходилось "тянуть одеяло на себя". "Тянул" и, к восторгу многотысячной толпы, совершал, казалось, невозможное, забивая самые важные мячи, спасал игру, при этом из соперников делая клоунов.
Тринадцать сезонов под неизменно двадцатым номером выходил на поле кумир Иркутска хоккейного, а после того блистательного "серебряного" вдруг "закапризничал": "Хочу играть под трехсотым. Друзья по команде подначивали: "Жора, ты лучше шестисотый попроси, все покруче будет".
Он был злым, страшно злым на поле, никогда не щадил ни себя, ни соперника, но, когда снимал хоккейную амуницию и переодевался в цивильную одежду — чаще всего опять же в спортивный костюм, тут же чудесно превращался в своего парня, забыв о тех своих девяноста звездных минутах, когда он заставлял заходиться от восторга толпу, которая тут же, не отходя от кассы, поднимала чарочку за своего кумира. А он, переодевшись, уходил в туалетную комнату — надо было отойти от игры, тихо в одиночестве перекурить. Все знали эту слабость. Если бы она была единственной... Сознавая свою исключительность, он при этом никогда не был снобом — любой мог взять у него автограф, поговорить по душам. Свой в доску, Гришин никому не отказывал ни в чем — вот в чем беда.
Самородок Гришин много раз спасал "Сибскану" — "Сибскана" не спасла Гришина. Это не упрек. Не спасла, потому как он был неспасаемый. Жил как жил: мог в одиночку взломать самую крепкую и, казалось, неприступную оборону соперника, а себя переломить не смог. Чудак-человек, он всегда напоминал мне героев Шукшина — только у Василия Макарыча они, понятно, были вымышленные, Гришин же не придуманный, живой.
— Как, ему было всего тридцать два?! — увидев страшный сюжет по телевидению, когда Женьку в бессознательном состоянии подбирали на улице и везли в психоневрологический диспансер, разводили руками женщины, далекие от хоккея. А близкие друзья и просто болельщики, столько раз рукоплескавшие ему с трибуны, собравшись у Дворца спорта, собирали деньги на памятник Гришину.
...Минута молчания в память о мастере перед матчем "Сибсканы" в Новосибирске, траурные повязки на руках бело-зеленых, соболезнования из всех хоккейных городов России, которыми в эти дни переполнен сайт болельщиков "Сибсканы". Жизнь продолжается. Хоккей тоже. Только теперь уже без Жени Гришина, великого артиста на ледовом поле, великомученика за его пределами.
P.S. Прощание с Евгением Гришиным состоится сегодня, 29 января, в фойе Западной трибуны центрального стадиона "Труд" с 12.00 до 14.00.