Последних героев из Германии вывезли с Ольхона вертолетом

Почти пять месяцев две немецкие семьи выживали на острове

В Германии начался показ документального сериала Sternflustern — о жизни двух немецких семей на острове Ольхон. Четыре документальных фильма по 45 минут каждый содержат подробный рассказ о том, как семья Мюхель с четырьмя детьми и семья Клапрот с дочерью Дженни больше четырех месяцев выживали на острове, вели собственное хозяйство, ухаживали за скотом и любовались красотами уникальной ольхонской природы.

Долгая осень на Ольхоне
Немцы прибыли на остров в начале сентября. Согласно международному проекту "Выживание в Сибири" герои фильма должны были попасть в трудную жизненную ситуацию. По задумке режиссера Бернта Ройфентса и главного продюсера проекта Станислава Кшемински, семьям предполагалось выдавать в месяц небольшую сумму, и нехватка средств к существованию должна была заставить их трудиться и зарабатывать деньги на пропитание.
Супругам Клапрот с 12-летней дочерью выдавали 3 тысячи 500 рублей.
А Мюхель с четырьмя детьми (11-летняя Ронья, 9-летняя Нелли и четырехгодовалые двойняшки Юле и Лоу) — пять тысяч.
Однако семьи работать не спешили. По всей видимости, у них были свои собственные деньги, и главная цель проекта — трудиться по нужде и пытаться выжить — достигнута не была.
Тем не менее фильм идет в Германии с большим успехом. Бюргерам нравятся такие проекты, тем более действие происходит в Сибири, где "холодно и бродят медведи".
Семья Мюхель сторонилась местных жителей
Мюхель жили на отшибе, но в самом живописном месте Хужира — на метеостанции на берегу Байкала.
Свою квартиру им предоставила начальник метеостанции Людмила Гребенюк, а сама с семьей поселилась поблизости в маленьком домишке.
Аня и Михаэль оказались людьми замкнутыми и особо ни с кем не общались. По словам Людмилы Николаевны, для них главное — семья, свой маленький мир, в который они никого не допускают. Будучи верующими, они свято чтят все католические праздники и отмечают их только семьей. Даже на Рождество Мюхель не приглашали соседей — позволили прийти лишь на следующий день.
Новый год обе немецкие семьи праздновали вообще вдали от людей — уехали на Узуры, на другой конец острова, даже съемочную группу, которая следила за каждым их шагом, не взяли. На Узурской метеостанции они пробыли два дня — 31 декабря и 1 января. А все свое хозяйство (коров, баранов, кур) оставили на попечение соседей.
Русские, как известно, люди душевные, и немцев жители Хужира вспоминают добрым словом. Просто они не смогли понять странного уклада их жизни, и многое в поведении иностранных гостей их очень удивляло.
— Мы к приезду немцев готовились, я весь дом прибрала, занавесочки на окна повесила, чтобы все красиво было, а новая хозяйка Аня сразу все занавески сдернула, — рассказывает Людмила Николаевна. — Потом они нашли какие-то старые весла, повесили их на окна, еще навешали туда баночек с песком и камушками, а на стену досок гнилых наколотили. Но когда уезжали, они все за собой убрали. Не оставили даже следов. А еще старый почтовый ящик с надписью "метеостанция" попросили, а нам купили новый.
На этом странности поведения немцев не заканчиваются. В доме у Мюхель был свет, но они предпочитали свечи. Даже в бане мылись при свечах. Сердобольные соседи часто угощали героев фильма про выживание какой-нибудь стряпней. Мюхель же в свою очередь никогда их ничем не угощали и учиться готовить русские блюда не хотели.
"Моя семья любит то, что готовлю я", — говорила Аня.
Печку они топили с утра до ночи, причем топили ее как камин — заслонку на трубе не закрывали. При этом дверь на улицу всегда была нараспашку. За четыре месяца Мюхель сожгли три машины дров, в то время как местным жителям такого количества хватает на год.
Аня, мать четверых детей, поражала соседей почти ежедневно. Она оказалась очень закаленной дамой. Если стирала в бане, то выбегала босиком на мороз, чтобы вылить таз воды.
Вместе с мужем она постоянно купалась в Байкале, и даже перед отъездом, 13-го января, супруги поплавали в проруби.
Все зимние месяцы Аня и Михаэль проходили без шапок. Тепло одевали только детей.
А еще Аня, хрупкая, стройная фрау, напилила "Дружбой" машину дров. В Германии она с помощью бензопилы делает скульптуры, поэтому инструментом управляет с легкостью.
Домохозяйка у себя на родине, Аня не работала и в Хужире. А вот Михаэль, столяр, пытался, что-то делать: плотничал на одной из турбаз, помогал по хозяйству немке Симоне, уже давно поселившейся в Харанцах. Несколько раз он ходил и на строительство хужирской церкви, но денег за свой труд не брал.
В общем, стремления заработать у участников проекта как-то не возникало. По приезде на остров у них были некоторые проблемы с питанием, но когда немцы обжились и вникли в тонкости местного быта, то сумели приспособиться — и не только не страдали от голода, но и жили получше многих хужирцев.
Немцев одевали на "шанхайке"
Теплой одежды, подходящей для сибирских морозов, немецкие семьи с собой не взяли, а в Хужире купить негде. Тогда продюсеры проекта поинтересовались у местного населения, где они приобретают вещи (это для того, чтобы немцы не выделялись из общей массы). Узнав, что местные одеваются в Иркутске на "шанхайке", руководители проекта снарядили женщин в город.
Так Аня Мюхель со старшими дочерьми, Керстин Клапрот с Дженни, их соседка баба Маша и съемочная группа отправились заниматься шопингом.
Немцы подошли к делу серьезно. Одежду выбирали долго и тщательно, поставили на уши весь "Шанхай". В конце концов прикупили теплые куртки, вязаные шапки, перчатки. Дженни выбрала себе сапоги "Аляска".
Потом съемочной группе захотелось пиццы, и баба Маша впервые побывала в пиццерии, которую она называет "пицетерий".
Переночевав в гостинице "Ангара", упакованный десант вернулся в Хужир.
Семья Клапрот вернется на Ольхон
У семьи Клапрот с соседями — дедом Мишей и бабой Машей — сразу сложились очень теплые отношения.
Поначалу на Ольхон приехали только Керстин с 12-летней дочерью Дженни. Глава семьи Рене четыре дня провел в Иркутской областной больнице — по дороге в Сибирь в самолете у него открылось сильное носовое кровотечение.
Дед Миша не оставил немецких женщин в беде — дров наколол, печь натопил, помидорами угостил. Завязалась крепкая дружба.
Когда приехал Рене, во взаимоотношениях возникли некоторые сложности. Видимо, немцев предупреждали, что русские могут испытывать к ним ненависть, связанную с Великой Отечественной войной.
У Михаила Петровича на войне погиб отец, и в первых беседах с ним Рене будто пытался оправдаться, но потом понял, что дед Миша зла на него не держит, и только удивлялся, какие в России сердечные люди и что бывает такая соседская дружба.
Семьи постоянно ходили друг к другу в гости. Порой Рене и дед Миша беседовали за рюмочкой. Клапрот, в отличие от Мюхель, смогли выучить несколько русских слов и фраз, дополняли их жестами, и общение удавалось.
Керстин и Дженни помогали бабе Маше копать картошку, а Мария Зинуровна учила немецкую хозяйку варить сыр, делать творог. Вместе они готовили рыбные котлеты.
А на католическое Рождество Клапрот закололи барана и позвали соседей на угощение.
— Мы-то не так все делаем, — говорит баба Маша. — У нас жаркое из баранины готовят, а Рене половину задней части целиком запек. Но вкусно было. Мы им подарки приготовили. Рене я связала носки и варежки, Дженни мы подарили украшения, Керстин — вазу.
Перед Новым годом дед Миша взял Дженифер в лес за елочкой.
— Поехали мы с ней на мотоцикле выбирать лесную красавицу, — рассказывает Михаил Петрович. — А Дженни водить умеет и очень хотела сама порулить, но я не рискнул — пьяные ездят, греха не оберешься. По дороге мы с ней встретили зайчика, и впечатлений у ребенка было на целый день. Потом она помогала нам елочку наряжать, украшения разные принесла...
7 января Клапрот пришли в гости к Мише и Маше (так они их называли), принесли много подарков.
— Все так упаковано, все в такой красивой бумаге, — восхищается Мария Зинуровна и показывает красочные обертки. — Но самый ценный подарок от Дженни — она своими руками связала коврик, их этому учили в школе.
Очень полюбила деда с бабой и съемочная группа. Режиссер, продюсер — все, уезжая, расставались с русской семьей со слезами на глазах.
А Клапрот назвали Машу и Мишу русскими мамой и папой и пообещали писать письма, которые будут приходить на адрес немецкоговорящей жительницы Хужира.
Летом 2005 года Клапрот намереваются приехать в Хужир на своей машине. Они заядлые путешественники. Рене преобразовал десятитонный грузовик в дом на колесах — с туалетом, душем и кухней, и в этом доме семья объездила уже полмира.
Суета вокруг проекта
Международный проект такого уровня на Ольхоне, конечно, событие. Хотя к иностранцам местные жители давно уже привыкли, за выживанием немцев следили с с интересом, и пребывание гостей из Германии в Хужире обросло множеством слухов.
Узнав суть проекта, учителя школы действительно поверили, что немцы голодают, и решили собрать им гуманитарную помощь. Однако выяснилось, что иноземцы далеко не бедствуют.
Много разговоров ходило вокруг Дженни Клапрот, которая раз в неделю посещала хужирскую школу — ходила на урок немецкого языка.
Говорили, например, что она с кем-то подралась в школе и вообще вела себя неподобающе юной леди: бегала по обеденным столам на одной из турбаз, хулиганила и только при отце вела себя как скромная и воспитанная девочка.
Рассказывают также, что один местный житель немцев невзлюбил и строил им всяческие козни. На маленьких двойняшек Мюхель науськивал собаку, выпустил коров у Клапрот и стучал им в окна, крича: "Немец, немец..."
Пересказывают и мнение о проекте продюсеров, которые якобы остались семьями недовольны — те не хотели работать.
Рене Клапрот — и слесарь, и водитель, и механик. Однако он только раз сходил с рыбаками в море — его стало укачивать, и он бросил это дело.
А еще Клапрот зарезали не только одного барана, с которым они могли это сделать по условиям проекта, а купили еще одного за тысячу рублей и тоже съели. Какой тут голод.
Мюхель тоже не хотели перенапрягаться. Хотя они должны были сами отремонтировать дом, где жили, ремонт лег на плечи хозяйки. Деньги, правда, на расходы ей дали.
А соседям Клапрот — деду Мише и бабе Маше — продюсеры обещали провести свет из дома, где жили немцы. Но по словам Михаила Петровича, мэр поселка не разрешил данное мероприятие, и семья коротает вечера при свечах.
В Хужире покажут немецкое кино
Несмотря на всяческие пересуды, люди, которым пришлось прожить несколько месяцев бок о бок с немецкими семьями, серьезно переживают разлуку. Людмила Гребенюк тоскуют по семье Мюхель, а дед Миша с бабой Машей с нетерпением ждут писем из Германии.
Немцев вывезли с Ольхона вертолетом — лед еще не стал, а проект пора было заканчивать. Теперь жители Хужира ждут весны — им обещали привезти отснятый фильм и показать его в клубе. А всем, кто принимал непосредственное участие в съемках и помогал немецким семьям, должны подарить видеокассеты.
По всей видимости, проект найдет свое продолжение, только участвовать в нем будут уже поляки.