О красавице Ангаре и гордом Енисее

Разве есть кто богаче на свете старика Байкала? Разве переедешь его на берестянке? Разве объедешь на быстрых оленях байкальские берега? В прозрачных водах — вкусная рыба омуль, жирная нерпа. Сколько их? Разве кто-нибудь звезды считал?

Глубокое море, славное море Байкал. Вот все эти горы, что у нас под чумом стоят, утопить можно в Байкале. На дне у хозяина Байкала большой чум. Не может туда нырнуть ни рыба, ни утка, ни нерпа.

Но светло там, как на высоком хребте. Чистые воды, прозрачные воды в Байкале! Солнце, месяц и звезды видны в воде.

У Байкала триста тридцать шесть жен, все они несут ему подарки — воды свои. Старшая из них — Селенга. От всех жен родилась у Байкала единственная дочь Ангара. Богатырша Ангара, голубая красавица, могла любую звезду с неба сорвать и повесить себе на шею как монисто.

Все добро у хозяина стерегли хребты баргузинские, степи монгольские, леса кедровые, сосновые и лиственничные. Но главный сторож у Байкала был черный ворон, хитрый колдун, старый шаман. Ворон такой хитрый, что лису обманул.

Раз сидел ворон на покинутом становище, череп оленя долбил. Сзади лиса подкралась, схватила ворона за крыло и на ушко ему шепнула:

— Вот я тебя, старого колдуна, теперь уж съем. — Ну, лисонька, ладно, съешь, только целиком, чтобы мне не мучиться.

— Хорошо, — согласилась лиса. — Открой рот, я влечу в него. Лиса открыла рот и ждала. Ворон поднялся, сделал два круга и сверху смеялся:

— Кор-крр-хе. Жди дождичка, лисичка, он тебе язычок смочит, слюнки смоет.

Лиса прямо горькими слезами заплакала, что ее ворон обманул. Хитрый ворон, верный страж, сторожит дочь Ангару. Ветер ли ей песню запоет, горный ли хребет глаз на красавице остановит иль таежный красавец кедр ласковое слово скажет, летит ворон, гонит всех прочь:

— Крр-угг-крркгг! Хрипит и стонет старый колдун — ворон.

Только девушки-чайки красавице Ангаре служат и песни поют. Нельзя было ворону ущипнуть белых, розовых, голубых чаек. Но и тут он обманом съел одну чайку.

Вот как это было. Летели две чайки. Одну из них охотник ранил. Полетела вторая шамана искать. Сова летит.

— Можешь ты пошаманить?

— Не умею я шаманить, я мышей ловлю.

Летит гусь.

— Помоги мне, вылечи друга!

— Не могу, меня детеныши в гнезде голодные ждут.

За гусем ворон летит.

— Ворон, может ты пошаманишь?

— Однако маленько можно.

Они полетели к раненой чайке. Сделали маленький балаганчик, раненую чайку положили туда.

— Вытяни шею и кричи, я твоего товарища вылечу, — сказал ворон второй чайке.

Долго летала чайка и все кричала. Потом в балаган заглянула. Там косточки белеют да перышки вьются.

Поднялась высоко-высоко чайка. Долго летала и плакала горько. С тех пор невзлюбили чайки ворона.

Раз как-то вечером ветер от заката солнца принес от Енисея поклон Ангаре. Раньше, когда красавица поднималась к звездам, видела она в Саянах гордого Енисея. Бежал он из солнечной стороны в студеное море-океан. По сердцу пришелся Ангаре Енисей. Задумалась красавица Ангара, не пьет и не ест. Отец Байкал ворону говорит:

— Что ты, старый бездельник, болезнь к ней подпустил? Смотри, не выздоровеет дочь, вырву у тебя глаза и клюв.

Сильно печалится старый ворон. Но разве есть средство против девичьей тоски? Каждую утреннюю зарю Ангара целует чайку и шлет ее к Енисею, а ветер снова поклон от Енисея принес Ангаре:

— Прибегай ко мне в жены! В темную ночь, когда звезды не светили, месяц за тучами скрылся, на лучших оленях-бегунцах убежала дочь от отца Байкала.

Любимые чайки полетели вместе с ней. Ворон не спал, а дремал. Услышал он свист крыльев и тревожно закричал. Набросились чайки скопом на него, вырвали глаза, крылья перебили. Упал мертвый колдун в тайгу. Тут лисонька его за горлышко и подхватила.

Проснулся на заре Байкал, забушевал, запенился, закричал, застонал. Ломая скалы, бросал их вдогонку беглянке. Но чайки Ангаре кричали:

— Берегись!

Прыгала вперед, отскакивала в стороны Ангара, падали камни и скалы позади. От тех скал и камней образовались порог Пьяный, Шаман-камень, другие пороги и мелкие каменистые перекаты.

В пятую зарю встретились голубая богатырша Ангара и гордый красавец Енисей. Обнялись, легли вместе и потекли в студеное море-океан.

В пересказе А.Северина

Бурятский народный эпос Гэсэр возвращает жизнь богатырям, превращенным в каменные изваяния

В небе западном восседая

С чашей разума и добра,

Сотворенной из серебра,

Удивилась бабка седая,

Как на эту голову глянула:

Что за горе на землю нагрянуло?

Стукнув левой рукой по коленям,

Бабка вскрикнула с изумленьем,

Властной правой своей рукой

Материнскую книгу раскрыла

И прочла строку за строкой

Многослезного повествованья —

От вершины до основанья.

И открыла ей книга святая:

«На просторах могучего края,

Где река Мунхэ, закипая,

По долине Морэн течет,

Где раскинулась величаво

Ранних жаворонков держава,

У песчаных горных высот,

Где клубится горячая сера —

Тридцать три храбреца Гэсэра,

Человеческие сыны,

В изваянья превращены,

В изваянья из каменной плоти!

А Гэсэр далеко на охоте,

И, открыв ворота войны

И пойдя дорогой обмана,

Злобных три шарагольских хана

Захватили Урмай-Гохон,

Что подобна заре беззакатной,

И умчались дорогой обратной».

Многомудрая бабка к Гэсэру

Трех послала его сестер,

На земной опустила простор.

Облик приняли соловьиный

Три сестры, волшебством владея.

Озирая хребты и долины,

Там, где десять лесов Хухэя,

Над деревьями пролетая,

Там, где двадцать холмов Алтая,

Повстречали брата Гэсэра

И поведали брату рассказ

От вершины до самых корней:

«Тридцать три твоих друга сейчас

Стали грудой безгласных камней.

Там, где серный поток зловонный

Обливает песчаные склоны,

Триста знатных твоих вождей

И три тысячи ратных людей

В изваянья превращены.

Властелины Желтой страны

Распахнули ворота войны.

Окружили Урмай-Гохон,

Озаряющую небосклон,

Окружили и взяли в плен.

Одолели Алма-Мэргэн*,

Что врагов уложила немало,

И она к отцу убежала.

А Бухэ-Саган-Маньялай

Обезглавил дядю Саргала.

Эту голову в жалкий вьюк

Превратил его черный лук...

Брат Гэсэр! А другой твой дядя,

Криводушный Хара-Зутан,

Как слуга на врагов твоих глядя,

Выбрал подлость, измену, обман.

Вражьей силе помог он ратной,

И стране твоей благодатной

Много зла враги принесли,

Чтоб ее уничтожить навеки.

На просторах твоей земли

Красной кровью наполнили реки,

Возвели холмы из костей,

Твой народ, несчастных людей

Всей державы многострадальной

Заразили болезнью повальной,

А твои стада-табуны

Ныне язвой-чумой больны».

Опечалив брата известьем,

Три его непорочных сестры

Удалились к верхним созвездьям.

Встал Гэсэр на вершине горы,

Глянул вправо — заплакал в голос,

Глянул влево — душа раскололась.

И когда из правого ока

Уронил богатырь слезу,

Та слеза разлилась широко

И Байкал засинел внизу.

А слеза из левого ока

Стала нашей рекой драгоценной —

Нам сверкающей издалека,

Полноводной, широкой Леной.

И Гэсэр, в тяжелой броне,

На Бэльгэне — гнедом коне,

Крепкокостный и крепкотелый,

Поскакал в родные пределы.

Широко разлился Байкал,

Высоки вершины Алтая —

Он спешил, как стрела взлетая,

И на родину прискакал.

Тихо-тихо грустной тропою

Он приблизился к водопою.

Опечалился он, увидев

Край родной, врагами раздавленный.

Опечалился он, увидев

Свой народ, бедой окровавленный.

Становилось добычей тлена

Все, что прежде цвело кругом...

Взял он в спутники Сэнгэлэна

И с отцом помчался вдвоем

На свою песчаную гору.

Что ж предстало тоскливому взору?

Там, где буйная, словно пламень,

Вырывалась кипящая сера,

Превратились в безгласный камень

Тридцать три храбреца Гэсэра,

И три сотни знатных вождей,

И три тысячи ратных людей,

Каменея в своем бессилье,

Изваяниями застыли.

Дрогнул сердцем Гэсэр могучий,

Опечален печалью жгучей.

Глянул вправо — заплакал в голос,

Глянул влево — душа раскололась.

Чтоб вдохнуть в них пламя деяния,

Вольный дух отцов-матерей,

Обнимать он стал изваяния

Неподвижных богатырей.

На раздавленной, ядом отравленной,

На земле своей молодой

Он упал, богатырь прославленный,

Окровавленный горем-бедой.

Охватил Сэнгэлэна испуг.

Он в тоске оглянулся вокруг.

Как помочь несчастному сыну?

Как развеять его кручину

И кручины этой причину?

Он, владея чарами смолоду,

Светло-синюю выдернул бороду

И в огне освятил ее, сжег,

Так воителю-сыну помог.

Сердцем светел, обличьем строг,

Встал Гэсэр, озаренный сознанием,

Тридцати и трем изваяниям

Счастье жизни вернул он вновь,

Вновь забилась в их жилах кровь.

Оживил чародейной силой

И три сотни знатных вождей,

И три тысячи ратных людей

Стала жизнь желанной и милой,

И на мир он взглянул веселей.

И оживших богатырей

Обласкал он, довольный снова

Многотрудной своей судьбой.

Их Гэсэр повел за собой,

И достиг он дома родного,

Где, в сиянии полной луны,

Отогнав на время печали,

Две прекрасные ханши-жены

На пороге его встречали.

Перевод С.Липкина