Уникальнейшая библиотека Осинского района

Находится в Бурят-Янгутах, в доме ветерана войны и труда Карла Михайловича Петрова

Участник Великой Отечественной войны Карл Михайлович Петров, высокий жилистый старик 81 года от роду, невозмутимого вида, с ясным и полным работы мысли взглядом, сразу произвел на меня, прямо скажем, большое впечатление. Напрямую повел меня в дом: "Пойдем, я покажу тебе свои книги".

 По пути Карл Михайлович короткими фразами поведал о том, что интересует его сегодня: "Мне удалось найти книгу Троцкого "Моя жизнь", вот ее я сейчас и читаю. Очень интересуюсь биографией атамана Семенова, тоже кое-какие новинки приобрел. Ну, сама сейчас посмотришь".

Иду, слушаю, киваю, стараясь не выдать своих весьма умеренных познаний в отечественной истории, тихо про себя удивляюсь специфическим интересам аксакала. Но по-настоящему ахнула, только оказавшись в его апартаментах: в старых добротных книжных шкафах выстроились бесчисленные тома Большой советской энциклопедии, тут же и вся Литературная энциклопедия, серия Детской энциклопедии. Следующий шкаф заставлен русской классикой в полном наборе: Гончаров, Некрасов, Толстой, даже Герцен - "Былое и думы" специального издания!

В немом изумлении обследую другие шкафы и полки. Ага, пошла зарубежная литература, и я чувствую, что уже почти не воспринимаю имен великих классиков, тисненных на добротных корешках. Яркие и завлекательные обложки различных энциклопедий современного издания, познавательные научные (или псевдонаучные?) серии - "Фэн-шуй", "Загадки любви" и т. д. Особняком выделяются полки, заставленные весьма интригующими книжками про Сталина, есть даже "Исповедь любовницы Сталина" - все, что касается этой неоднозначной исторической личности, так же как практически и всех персонажей политической жизни СССР на протяжении 70 лет. Увидела я и уникальное издание полного собрания сочинений Пушкина, датированное 1937 годом: все произведения гения русской литературы в одной огромной книжище! Мгновенно уставшая от столь неожиданных впечатлений, сажусь на стул напротив моего необычного героя и в течение получаса безуспешно пытаюсь узнать о происхождении столь оригинального увлечения. Но слуховой аппарат встал между нами практически непреодолимой преградой. На любой мой вопрос, уловив из него хоть слово, Карл Михайлович без устали встает с дивана и идет за очередной книгой, кладет ее передо мной и... внимательно приготавливается слушать следующий вопрос. Собрав перед собой приличную кипу разнообразных фолиантов, я почти сдаюсь. Но кое-что я узнала.

Родился этот необыкновенный человек 15 июня 1925 года в деревне Шотой. Вырос в большой семье, работал в колхозе. В декабре 1942 года его призвали в армию. Дороги войны связаны с такими названиями, как Ельня, Смоленск, Костовице, Опельи, Гредец, Стригау. Будучи в Берлине, он не штурмовал рейхстаг, а встретил победу в немецком госпитале, так как его ранило 6 мая 1945 года.

- Мой дед был шаманом, и, когда я уходил на войну, он повел меня к подножию нашей Хатан-Уула, покапал и дал кисет с землей. Сказал: носи у сердца, обращайся к ней, когда тяжело, - родная земля придаст тебе силы, а мои мольбы отведут опасность. И правда, я потерял кисет, только когда меня ранили. Наверное, он мне и спас жизнь, - мой неулыбчивый собеседник наконец улыбается: - Конечно, на войне страшно, особенно вначале, потом-то еще ладно, помаленьку привыкаешь. Хотя, если честно, трудно привыкнуть к тому, что смерть постоянно рядом ходит. Особенно в самой Германии опасно было - могли из-за любого угла подстрелить.

- А ведь в Германии, согласитесь, уже тогда люди жили не в пример нам хорошо?

- Ну да, богаче, это конечно. Чистота, порядок, достаток. Но по богатству недр и других природных ресурсов им и сегодня до России далеко.

На этой оптимистичной ноте мы завершаем наше импровизированное интервью. Уже уходя, встречаю дочь Карла Михайловича, спрашиваю - мол, люди ходят к вам за книгами, дети интересуются?

- Конечно. Ходят, берут почитать. Особенно учителя, когда мероприятия готовят. И дети читают. Но если честно - у нынешних детей интерес к чтению уже не тот, как, например, у нашего поколения. Мы-то запоем все читали, - она улыбается и с любовью смотрит на книжные полки отца. - Он и сейчас и Иркутск едет только за книгами. Мама и ругала его сколько, а ему лишь бы книги.

Уже на крыльце замечаю потрепанную книжку на скамейке - "Угрюм-река". Это, видимо, легкое чтиво Карла Михайловича, а в спальне на тумбочке - "Моя жизнь" Льва Троцкого...