Всадник на распутье

Статую усть-ордынского всадника сначала обуздали, затем расстреляли из ружья

В мастерской Евгения Скачкова был обычный рабочий день - выгоняли последние формы для саянского мемориала защитникам Отечества. Работа была еще не закончена, как появился новый заказчик. Осмотрелся. В мастерской трудно на чем-либо остановиться глазу - станки, инструменты, старая скульптура, модели, эскизы. Взгляд гостя торопливо пробежался по всей этой пестроте и неожиданно застыл на глиняной модели усть-ордынского всадника. В сравнении с величественной статуей, что стоит на въезде в столицу округа, модель выглядит довольно жалко - не больше метра в высоту, выцветшая бурая глина. К тому же и у коня, и у всадника нет головы. Евгений Иванович, почуяв внимание к модели, вытащил откуда-то голову всадника и, закрепив ее на нужном месте, виновато объяснил:
- Во время работы оторвался диск на камнерезном станке - и по головам...
Гость кивнул:
- Не страшно. Я вот вчера мимо Усть-Ордынского ехал - в голове всадника два пулевых отверстия...
Евгений Иванович устало сел на верстак - будто в самого выстрелили. Ну не везет ему с этим всадником...

Этапы творческого пути

Каменск-Уральский - небольшой городок. На заводской окраине, где жила семья Скачковых, нередко можно было видеть коней. У маленького Жени даже трудяги-тяжеловозы вызывали восхищение, а уж если видел скакового коня под всадником, от восторга и страха застывал на месте. Хотелось вот так же сесть в седло и пришпорить. Почувствовать себя всадником. Да разве ж ему позволят - он еще и в школу не ходит. Остается только любоваться и лепить что-то из глины. Никто его не учит, никто не заставляет лепить, но руки сами тянутся к песку и глине - будто кто-то изнутри понуждает. Он уже понимает разницу между живым и искусственным, не поймет только, что лучше. Как и живые кони, его завораживает скульптура, во множестве разбросанная по уголкам старого города. Вот футболисты, застывшие вокруг мяча (позже он узнает, что это работа Чуйкова), вот статуя Чкалова, каслинское литье. И удивительно звучные колокола...

Евгению не было и шестнадцати, когда отец отправил его на завод. И неизвестно, стал бы он художником или нет, если бы не квартирный вопрос. Отработав на заводе электомонтером семь лет, Евгений понял, что квартиры ему не дождаться, и поехал на строительство Красноярской ГЭС - там-то уж точно жилье дадут. Дали.

Но главное, что ему дал Красноярск, - друзей-художников, учителей и первый творческий успех. Учился у известных мастеров - Виталия Левашова и Юрия Ишханова. Затем поехал в Москву к Виктору Ефимовичу Цыгалю. Знаменитый скульптор, автор памятников Карбышеву и Зорге, в то время работал над памятником Есенину. Скачков стал помогать. В 1976 году на выставке в Томске Евгений познакомился с известным иркутским художником Аркадием Ивановичем Вычугжаниным. Тот предложил ему переехать в Иркутск - в городе не хватает, мол, скульпторов-монументалистов. Скачков согласился.

Три года в гараже

Свою мастерскую Евгений Иванович открыл только в 80-м году, а над первым своим заказом, усть-ордынским всадником, работал в гараже Иркутскавтодора в Пади Топка. В ту пору автодор решил установить целую серию скульптурных визиток для населенных пунктов по Качугскому и Александровскому трактам. Скачков разработал сразу несколько проектов - для Урика (декабристская тема), Оека и Усть-Ордынского. Воплотить в жизнь удалось только последний. Работа заняла три года.

- Только одной глины для изготовления формы потребовалось около 30 тонн, - рассказывает Евгений Иванович. - Все это нужно было перемесить руками. Одному тяжело, нанимал подсобных рабочих, но их хватало не больше чем на неделю. Сбегали.

Если быть точным, на изготовление всадника ушло два года и еще год на то, чтобы установить его. К тому же подвели сметчики. Монументалкой в Иркутске никогда не занимались, поэтому смету составили абсолютно безграмотно. Затраты на всадника были просчитаны как на статую человека. Как сейчас помню запись сметчиков: "Большое животное. Измеряется как человек". Благодаря таким расчетам мне выделили 600 килограммов арматуры, тогда как ушло 14 тонн. То же самое по глине, цементу и гальке. Все это приходилось покупать за свой счет. За три года в гараже я настолько обнищал, что мог позволить себе на обед лишь луковую икру. Съешь ложку - на два дня изжоги хватает...

Летом 1978 года работа над железобетонной статуей была завершена. Скачков чувствовал себя всадником, о чем когда-то давно, в детстве, мог только мечтать. В замкнутом пространстве гаража статуя смотрелась не просто величественно, а устрашающе. Из-за гигантских размеров отливать ее пришлось частями, но когда собрали их воедино, приемная комиссия ахнула.

Чтобы не утратить эффект величественности в открытом пространстве, Скачков тщательно подбирал место для установки статуи. То место, где сейчас стоит всадник, автора не устраивало в корне: во-первых, низина; во-вторых, рядом линия электропередачи, высокие мачты которой как бы принижают скульптуру. По проекту Скачкова всадник должен был стоять на обочине Качугского тракта до поворота на Усть-Ордынский. Однако споры с представителями округа (длилось это около года при участии обкома партии) положительных результатов не принесли. Всадник был смонтирован на том месте, где и стоит сейчас. Все остались довольны, смирился и Скачков. Произнесли торжественные речи, автору пожали руку, а потом кто-то из начальства, присмотревшись к всаднику, тихо заметил: "Ну вылитый Хамаганов..." Посмеялись, сели в машины и разъехались, оставив неприкаянного автора один на один с всадником.

Как коня обуздали

Немного позже Хамаганов, тогда первый секретарь окружкома, внес коррективы в статую - обуздал коня. "Своего всадника я задумал как воплощение идеи равенства природы и человека, - вспоминает Евгений Иванович. - Не раз и не два выезжал на территорию округа, наблюдал за пастухами и понял, что живут они в абсолютной гармонии с природой. Отсюда и следующее решение - голова коня слегка повернута к человеку, а рука человека тянется к голове животного. Они совершенно свободны друг от друга и в то же время едины. Человеку никогда не удастся обуздать природу, поэтому я сознательно решил отказаться от узды, стремян и седла. В конце концов это же не памятник, а произведение искусства, хотя некоторые и называют всадника дорожным знаком.

Евгения Ивановича давно уже не беспокоит факт вмешательства в его творческую кухню: обуздали коня, ну и Бог с ним. Молва так донесла до него обстоятельства этого дела: однажды мимо всадника ехали Хамаганов и Баннников, первый секретарь обкома партии. Последний и говорит: "Конь-то у тебя не обуздан, потому и округом правишь плохо". Дела в округе в действительности шли хорошо, но уж такая у начальства была манера общаться с подчиненными: лишний раз поругаешь - только на пользу. Ну а ослушаться старшего вовсе никто не пытался, а потому уже через несколько дней на распутье прибыла бригада рабочих и с помощью строительного пистолета пристреляла к коню железную узду.

Всадник без головы

"Ну не везет мне с этим всадником", - думал Евгений Иванович. Поставили не там, где надо, обуздали, из черного перекрасили в белый цвет, серебристый. Просил, чтобы бетонное подножие покрыли дерном, - до сих пор ничего не сделали. За 25 лет про автора ни разу не вспомнили, не то чтобы посоветоваться. Мало ли он наваял - мемориал возле медуниверситета, барельеф на Дворце спорта, весь Дом актера в его скульптуре, чаша на драмтеатре и даже двуглавый орел на "сером доме". Но случись где какой казус - кусочек ли отпадет, вандалы ли навредят, - к нему обращаются, к автору, чтобы восстановил, поправил, отреставрировал. А тут тишина.

На этот раз Евгений Иванович не стал ждать приглашения - сам к всаднику приехал. Надо же, действительно стреляли. И как только рука поднялась. За свои 62 года он многое видел, жил в тайге, сплавлялся по рекам, стал мастером спорта по самбо, но чтобы выстрелить в живое или сотворенное человеком... Как-то случайно подстрелил рябчика - смотреть на него не мог, не то чтобы съесть. Вырыл ямку и похоронил.

Стреляли во всадника, скорее всего, из ружья, заряженного пулей. Дырки в голове местные умельцы замазали, но выбитую щеку поправить толком не удалось. На руке всадника не хватало пальцев. Заметил Скачков и щели в подножии статуи. Странно, подумал он, с одной стороны всадник стал для людей чем-то вроде святыни - у коня все ноги в ленточках; с другой - стреляют в него, надсмехаются (как-то навесили на коня пакет с пустыми бутылками, в другой раз разрисовали), а по большому счету все равнодушны. Статуя давно уже требует капитального ремонта (выстрелы даром не проходят - ускоряют срок разрушения), но денег, как всегда, нет. Евгений Иванович будто в прошлое попал - чувствовал себя как тогда, 25 лет назад, когда ему пожали руку, а потом расселись по машинам и разъехались, оставив его один на один с всадником. На распутье.