Отшельник Белого Оврага

Умирающая деревня Саган-Жалгай осталась в памяти аларцев как самый плодородный уголок района

— Рано утром просыпаешься, выходишь на улицу босиком по росе... Смотришь — туман висит над всей долиной, а первые лучи солнца пробиваются вон оттуда, из-за горы, — мужчина указывает рукой на горизонт. — И все заливается золотистым светом...
Первозданная красота почти век назад привлекла людей в эту глушь, эта же красота удерживает здесь "последних из могикан", не позволяющих деревне Саган-Жалгай окончательно умереть. Житель Белого Оврага, добровольный отшельник, существует в гармонии с природой — к его дому приходят зайцы и лисы, он питается тем, что дает плодородная земля, и хранит историю своего края. В этом диком месте нет ни следа цивилизации. О заброшенной долине ходят легенды как о самой плодородной земле Алари.

На заимке

Деревня Саган-Жалгай, от которой теперь осталось всего два жилых дома, сравнительно нестарая: 80 лет назад здесь была лишь заимка. Недалеко от деревни Мельхитуй Нукутского района некогда стояли две деревни — Налюр и Тохта. Сейчас их уже нет — они не пережили кризиса малых деревень. В 20-е годы, вскоре после революции, жители этих деревушек облюбовали небольшую зеленую долину между гор для выпаса своего скота. Трава здесь достигала невиданной высоты, рассказывали старожилы. Сначала здесь стали пасти стада коров, выпускали сюда табуны. Потом люди сами начали приходить в ложбину на все лето, чтобы откормить свой скот.

Так появилась заимка. Народ назвал ее на свой бурятский лад — Саган-Жалгай. Это местечко получило такое имя неспроста. Слово "сагаан" переводится с бурятского как "белый"; все, что имеет в своем названии это определение, считается священным. "Жалга" означает "овраг", "падь" или "ров". Каждое утро туман опускается в ложбину, и она становится похожа на чашу, до краев наполненную молоком.

Люди строили на заимке дома, перевозили в благодатный уголок свои семьи и оставались здесь жить насовсем. Красивая природа радовала глаз, а тучные стада коров не давали людям голодать. Рассказ о том, как появилась деревня и как здесь поселились ее первые жители, передался от предков их детям — последним обитателям вымершей деревни.

Третья бригада "Сталинской правды"

В 30-х годах в деревне было уже довольно много жителей, когда была организована артель. На ее базе появился колхоз "Ангара", во главе которого поставили Ефрема Барлукова. Позже "Ангара" объединилась с бахтайским совхозом "Сталинская правда" и стала называться третьей бригадой — так старики, бывшие жители Саган-Жалгая, до сих пор называют родную деревню. Первая бригада колхоза находилась в деревне Бахтай, а вторая — в Жлобино, по дороге в Белый Овраг.

Совсем немого времени потребовалось, чтобы поднять целину и выяснить, что и хлеба здесь растут отменные. И сейчас еще старожилы вспоминают, немного преувеличивая, что с одного гектара собирали по 75 центнеров пшеницы.

Сталинские репрессии принесли голод

— Помнится, я был совсем пацаном, — рассказывал нам последний житель Саган-Жалгая Георгий Самсонович Урбанов. — Какая-то старушка рассказывала нам о своей жизни. В 1937 году мужчин арестовывали и безвозвратно уводили из деревни. Репрессировали и председателя третьей бригады. Рабочих рук становилось все меньше, и народ начал голодать. Эта бабушка, имя ее я уже не помню, говорила, что она вместе с другими девчатами и с детьми ходила зимой в поле собирать прошлогоднее неубранное зерно. Из-под метрового снега удавалось добыть немного — маленькую миску на всю семью. Не было еды и тем более одежды. Женщины носили мешковины вместо юбок.

Но даже те голодные годы не отпугнули жителей Саган-Жалгая от глубинки. Пережили одну беду, и тут началась война...

— Бабки рассказывали, что все мужики и даже молодые женщины ушли на фронт, — продолжает Георгий Самсонович. — В деревне остались только старики и дети. Охранники и сторожа из них были плохие. Воровства, правда, не было — некому было воровать-то, а вот волки приходили. В деревне стояла кошара, в те годы многие держали овец. Оружия никакого у стариков не было. Говорили, что по ночам частенько наведывались хищники — глаза светились в темноте. Волки делали лаз в низкой крыше кошары, и ягнята от испуга давили друг друга. Волкам оставалось только беспрепятственно уносить добычу.

С фронта вернулись немногие. Но будущие родители Георгия Урбанова пришли с войны и поженились.

— Дом моих родителей стоял недалеко отсюда. Было нас, детей, четверо — я с братом и две сестры. Мама всю жизнь проработала дояркой в колхозе, а отец — механизатором и электриком.

После войны деревня Саган-Жалгай стала подниматься. При колхозе работали две МТФ, свиноферма, большой зерносклад, конный двор, хомутарка, кузница, машинный двор, школа, магазин. Ферма была очень большая, к нам на работу приезжала молодежь из Бахтая, Ундэр-Хуана, Жлобино. Построили клуб, открыли красный уголок, где были радиола, газеты, журналы. Молодежь почти не уходила домой. Жизнь била ключом.

В 1953 году родился Георгий Урбанов.

— Из детства я помню, что в нашей деревне было 40 дворов. Все держали очень много скота. Климат был другим, земля плодоносила отлично — кукуруза росла такой высоты, что скрывала всадника. Детей в деревне было очень много. В пору моего детства такая семья, как наша, с четырьмя детьми, считалась малодетной. В среднем в семьях воспитывалось по 6—7 детей и больше. Я ходил в начальную школу, потом учился в восьмилетней в Бахтае и жил в интернате. Редкие походы домой за 8 километров доставляли особую радость — путешествовать пешком я и сейчас люблю. Старшие классы закончил в Хадахане Нукутского района. Бурятского языка никогда не знал — его изучение не приветствовалось в советских школах.

Таким образом Саган-Жалгай покидали все молодые люди — заканчивали школу, уходили в армию, начинали работать. Урбанов поработал некоторое время в Бахтае электриком, ходил каждый день по 16 километров на работу и обратно. А потом поступил в Иркутский госуниверситет и стал учиться на физика. Но жизнь в городе не привлекала молодого человека, да и здоровье пошатнулось.

— Начали болеть легкие, — рассказывал Георгий Самсонович. — От хронического бронхита удалось избавиться только в деревне, поэтому и решил, что мне нужно жить в деревне.

Немного поработал дояром в Кырме Баяндаевского района, а в 1993 году, после 10-летнего отсутствия, вернулся на родину.

Лет 15 назад в Саган-Жалгае еще жили люди, но в начале 90-х началась разруха. Школу уже давно закрыли — молодежь разъехалась, детей совсем не осталось, учиться стало некому. Закрылась ферма — скот перегнали в Бахтай. Закрылся клуб. Люди продавали дома или перевозили в соседние деревни. Белый Овраг опустел.

Последний житель Саган-Жалгая ищет спутницу жизни

В деревне, где когда-то было более сотни жителей, осталось всего два жилых дома. В одном живет семья, которую на месте мы не застали, в другом, на самой окраине, — Георгий Урбанов. Десять лет назад он вернулся на свою малую родину и срубил себе домик и баньку. Благо строительного материала хватает — вокруг в изобилии растут сосны и березы. Частые гости домика на краю леса — зайцы и лиса, которая частенько наведывается к Георгию Самсоновичу во двор в поисках пропитания. Люди здесь бывают реже — дальше Саган-Жалгая дороги нет.

— Как это вы меня нашли? — удивляется мужчина.

На вопрос, как ему живется в одиночестве в деревне, где нет ни воды, ни электричества, ни магазина, отвечает:

— Телевизор все равно смотреть не люблю, новости узнаю из газет, а музыка для меня — птицы и пчелы. Воду пью дождевую. За домом у меня стоит бак, куда набирается вода во время ливней, — и попить, и помыться хватает. А зимой топлю снег.

Георгий Урбанов зарабатывает на жизнь тем, что косит зерно и продает его в соседние деревни. Сам никакого хозяйства не держит, а дни коротает, собирая в лесу грибы и ягоды. Изредка выбирается в Бахтай за мукой. Хлеб стряпает в обычной печке. Лечится исключительно травами — и зрение ими укрепляет, и энцефалит лечит, и ангину. От всех болезней, как уверяет Георгий Самсонович, помогает обычная полынь.

— Чай не пью, — говорит он. — Завариваю сено и пью настой. Однажды у меня началось косоглазие. Обратился к окулисту, а тот сказал, что это у меня от плохого питания. Врач назначил дорогие лекарства, на которые у меня денег не было. Тогда я подумал, что самое здоровое питание должно быть у коров — молоко-то они жирное дают. Стал заваривать обычное сено и пить — и глаза выправились, и зрение лучше стало. И собаку свою от чумки вылечил настойкой полыни.

Пес Бобик, единственное существо, которое скрашивало жизнь Урбанова в последние годы, умер три года назад. Несмотря на свое одиночество, Георгий Самсонович не забывает о внешнем виде — на улице он соорудил тренажер, рядом с крыльцом лежит тяжелая гиря, а в доме на стене висит самодельный массажер. Кроме того что отшельник в молодости занимался боксом, выяснилось, что он является кандидатом в мастера спорта по шахматам и постоянно участвует в шахматных турнирах памяти Ербанова, в Кутулик ходит пешком.

Одинокий житель Белого Оврага не оставляет надежду найти спутницу жизни. Но дело это не такое уж простое. Однажды обратился в агентство знакомств, но разочаровался — барышням богатые женихи нужны. И все-таки Георгий верит, что есть такие женщины, которые мечтают жить рядом с лесом, на лоне природы. Возможно, Урбанов вскоре останется последним жителем священного Белого Оврага.