Война и мир егоровских фермеров

За полтора года в тюрьме Александра Шалонова побывало 18 человек

После первого суда над расхитителями егоровские фермеры Александр Шалонов и его жена Татьяна Новопашина заболели. Вялость напала, депрессия. Даже температура поднялась. У обвиняемых были такие адвокаты, так убедительно говорили, что фермеры, будто под гипнозом, чувствовали себя виноватыми: а может, зря воюем? Зря доказываем свою правоту? Куда ни кинь — везде клин. Из восемнадцати расхитителей, которых задержали на своих землях, ни один не наказан. Восстанавливать нанесенный ущерб — сотни тысяч — пришлось за свой счет...

Из охотников в работники

— Все думают: чтобы стать фермером, нужна земля, кредиты, техника? — рассуждает Александр Маркелович. — Конечно. Но еще характер и... ружье. А еще лучше два, три. Без этого не выжить. В молодости я был заядлым охотником. Помню, тесть говорил: "Из рыбака и охотника никакого работника". Оказалось, наоборот — только через охотника и можно стать работником. Пахать с ружьем на коленях приходится не из прихоти — обстоятельства вынуждают. У меня вот все дети умеют стрелять. Даже восьмилетняя Саша...

Мысль о добре с кулаками пришла к нему не от хорошей жизни. По деревенским меркам, Александр Маркелович человек богатый. И всегда был таким. Даже при Советах.

— А почему я должен жить бедно? — рассуждал он еще в молодости. — Мне нравится работать и соответственно зарабатывать.

Жил в Ангарстрое — работал завгаром, главным механиком, но каждую осень садился за штурвал комбайна. Многие считали его хапугой, рвачом и откровенно недолюбливали. В начале 90-х вместе с женой Татьяной Константиновной переехал в деревню Егоровск Аларского района, но и там все повторилось: в первую же уборочную вышел в лидеры, собрал все возможные премии (флажки, собкоры, поздравления) — и в его сторону начали коситься: "Откуда взялся такой прыткий? Почему больше всех намолачивает? Бункер, наверное, не добирает". Работать тогда было легко: комбайны новые (на машдворе собирали — и в поле) — на каждого по три штуки, а Шалонов, хорошо разбираясь в технике, еще и что-то модернизировал. Да разве кому докажешь. Начались проверки на весовой и складах — по нервам так проехались, что желание быть передовиком напрочь пропало. Пошел в пчеловоды. Съездил в Орехово-Зуево, купил улья, но к меду, как известно, все липнет. Несколько раз Шалонова пытались уволить, но у бдительного пчеловода все бумаги были в порядке — что купил, что произвел. Работал до тех пор, пока сам не надумал уволиться, — главным его делом вот уже несколько лет было фермерское хозяйство, зарегистрированное на имя жены. Учительница русского и литературы работала телятницей, но когда у него спрашивали, кто в семье главный, не задумываясь отвечал:

— Татьяна Константиновна. Она вдохновитель и организатор, ведет коммерческую работу, разбирается в юридических тонкостях.

Он же по большей части — исполнитель и организатор сельхозработ.

Такие отношения между супругами многим покажутся неестественными, надуманными, но близкие и друзья знают, что основаны они на взаимном уважении и любви. Александр Маркелович из-за Татьяны ушел из первой семьи. Прожили вместе 21 год, толком и не ссорились.

— Отношения у нас капитальные, — говорит Александр Маркелович, стесняясь других, более лиричных, слов. — Иногда, правда, дуемся друг на друга.

А общие враги и беды их только сблизили...

Нельзя в деревне без ружья

Во второй половине 90-х ТО "Егоровское" распалось на три части (или, как шутили местные остряки, три составных коммунизма) — акционерные общества "Восход" в Егоровске, "Полевой ключ" в Кербулаке и "Надежда" в Хуруе. Директора менялись как перчатки, производственная база распродавалась по частям, поля зарастали. При дележке совхозного имущества — а делить было что — Шалонову выделили имущественный пай в виде четырех километров электролинии и подстанции. Вот с этого момента жизнь фермеров и превратилась в настоящую войну.

Странное это место — Аларская степь, по ночам неспокойное. Воруют технику, скот, провода. В Егоровск с Московского тракта можно попасть двумя путями — из Черемхово и из Кутулика. Дороги идут среди степей, березовых островков и шахт с терриконами пустой породы. Последний путь хоть и длиннее, но как-то ближе сердцу егоровцев, поскольку связывает с райцентром. Преступники же предпочитают дорогу потише — проселок от Забитуя, что едва ли не прямиком выводит на фермерскую базу. Спасают ее лишь заборы, собаки и сторожа. А вот электролиния незащищена. Весной 2003-го на участке Шалонова кто-то снял четыре километра проводов, после чего фермер и его старший сын Сергей 20 ночей дежурили в поле. Уже и надежду потеряли поймать расхитителей.

На 21-ю ночь Шалонов-старший, хоть и устал, выехал боронить. Ехал и в очередной раз думал: сколько ни будь у него работников, но лучше хозяина землю никто не знает, не чувствует. Может, и невеликий он агроном, но сделает все как положено. Думая, ночь спать не будет. В Ангастрое когда-то был управляющим Хоботов Михаил. Если можно о крестьянине сказать — талантлив, то это о нем. Как землю чувствовал, как понимал! Главный агроном шумит: "Культивировать не будем — влаги полно". А тот не слушает. Ссоры, ругань, а по осени у Хоботова лучший урожай. Многому у него научился. Слава Богу, сейчас без указки живем —- носом в землю не тычут...

Свет чужих фар Шалонов заметил издалека и, чтобы не спугнуть незнакомцев, выключил свои. Поехал, петляя, будто пьяный. Остановился неподалеку от снующих возле столбов людей и с ружьем на коленях стал ждать. Заметил: ночные гости экипированы по последнему слову техники. Лазы легкие, импортные, с резиновыми набалдашниками, — в таких и на бетонный столб влетишь как на крыльях. Наконец кто-то подошел: "Мужик, скажи, как на Забитуй проехать, — заблудились".

О своей войне с расхитителями Александр Маркелович рассказывает весело, будто байку травит, хотя натерпеться пришлось и страхов и оскорблений:

— Стрелял я поверх головы, но вор с перепугу рухнул как насмерть сраженный. Стоявшие поодаль тут же ломанулись в лес — только кусты трещали...

На следующий день одного из беглецов в милицию привезли с огромным синяком.

— Это ты его? — спросили Шалонова.

— Нет, о березу ударился, — признается пострадавший, — никогда так не бегал...

Электролинию грабили четыре раза. Но стычки со цветметчиками происходили регулярно. Иногда Александр Маркелович при помощи друзей брал нарушителей в плен и, ожидая приезда милиции, водворял их в "тюрьму" — двадцатитонный железнодорожный контейнер, некогда служивший гаражом. За полтора года здесь отсидело восемнадцать человек. Самый крупный улов случился осенью того же года, во время уборочной.

— Вор как думает: крестьянин, мол, сейчас в поту и мыле, бдительность потерял, — рассказывает Александр Маркелович. — Но не тут-то было. Тревогу забил сторож базы: "Свет погас". Я собрал друзей, соседей — и на линию. Приехали — с трех пролетов провода уже сняты. Нас заметили, спрыгнули со столбов и по машинам — "Москвич" там был и ГАЗ-53. Но удрать не удалось — заблудились в темноте и выехали на нас. Сначала "Москвич". Подходим — в машине двое, один в сапогах с когтями. Спрашиваю: "Как фамилии?" Называют — и в точку: имена известных цветметчиков. Потом и газик попался. Среди пассажиров были две женщины. Отвезли всех в "тюрьму": "Отдельных камер, к сожалению, нет..."

Можно долго рассуждать о некоторой жестокости и противозаконности действий фермера. Но это когда работают законы и есть кому вас защитить, здесь же речь идет об элементарном выживании.

— Что мне было делать? — спрашивает Александр Маркелович, человек по натуре уравновешенный и даже дипломатичный. — Не чаи же с ними гонять! Иногда жаловались — денег нет, а надо лечиться; и было жалко. Но пожалели б нас! Один из задержанных как-то попросился в туалет, я не отпустил, а когда его увезли, нашел в "тюрьме" нож. А были и с ружьями...

Смерть Пуговки

Та же участь — "тюрьма" — постигла и задержанных скотокрадов. К коровам, да и к любой другой животине, у Александра Маркеловича и Татьяны Константиновны особое отношение. С этого начиналось их фермерство, с этого заработали первые деньги. Ездили по городам и весям в поисках хорошей породы. В Маргудинском леспромхозе купили как-то черно-пеструю чистых кровей, а вскоре та отелилась. Татьяна Константиновна, тогда еще обходившаяся без помощниц, пришла утром в коровник и видит чудного теленка — кругленького, здорового, с блестящими глазами. "Ой, какая пуговка!" — не удержалась от радости. Так теленка Пуговкой и стали звать. Через полчаса родился второй теленок — поменьше. Назвали Кнопочкой.

Умиляло супругов, что корова принесла двойню. Незадолго до этого в семье тоже родилась двойня — Ира и Вася. После Сережи и Юли (один работает, другая учится в университете) уже и не надеялись на детей — врачи сказали, что у супругов несовместимая группа крови. Но дети росли здоровыми, умными, по хозяйству помогали, и только одно удивляло родителей — их неразлучность: куда один, туда и другой. Если Вася болел, болела и Ира.

Что-то подобное происходило с Пуговкой и Кнопочкой. Вместе телятами бегали, бок о бок паслись коровами — круглая Пуговка и стройная Кнопочка. И вдруг потерялись. Татьяна Константиновна места не находила, а Александр Маркелович впустую разъезжал по окрестностям. Под вечер в черемуховой пади наткнулся на каких-то людей. Съездил за подмогой в село. Мужики прочесали падь — нашли маску и ружье, а в полночь к месту схрона подкатила иномарка. Предъявили ружье: "Ваше?" — "Нет." Позже выяснится, что оно зарегистрировано на имя отца одного из задержанных.

В эту ночь в Егоровске происходило что-то вроде сельского схода. Люди шумели, негодовали, и скотокрады сдались — написали объяснительную: едем, мол, и видим, что стадо пасется, а в нем корова здоровая (это была Пуговка. — Авт.). Не удержались от соблазна и разбойное нападение решили сделать...

Пуговка пришла домой с изрешеченным дробью лбом. Сестра ее Кнопочка металась, ревела и не давала молока. Татьяна Константиновна день за днем извлекала дробины, лечила любимицу мазями, отварами, уколы ставила, капельницу, но ничего не помогало. Пуговка похудела, стала похожа на Кнопочку, а потом и вовсе ребра повылазили. Когда следователь привез подозреваемого и спросил, эту ли корову он стрелял, тот искренне удивился: "Нет, та была здоровая, а эта мешок с костями". До конца следствия Пуговка не дожила. Да и следствие закончилось ничем.

Новые враги

Между тем у егоровских фермеров появились новые и более могущественные недруги. Весь прошлый год под честное слово сдавали молоко на завод — и оказались обмануты на 50 тысяч. У Татьяны Константиновны от нервов, дойки и каких-то травок из сена разыгралась аллергия. Да ну этих коров, решила она, хватит доить, все лето фляги с молоком в погреб и обратно таскала, пора отдохнуть. И все свое стадо, как ни жалко, пустила под нож.

Тягаться с обманщиками оказалось сложнее, чем с явным ворьем. Ни Татьяна, ни Александр наивностью не отягощены, но душа бизнесмена, как выяснилось, густые потемки. В деньгах и впрямь есть дьявольское начало — вроде бы и ладный человек, а нет-нет да и выкинет из-за них такое коленце, что хоть в церковь иди или предкам капай. Попав впросак, Татьяна и Александр поневоле задумались о двойственности человеческой природы и о том, что зло в этой жизни совсем ненаказуемо, даже напротив — получает дивиденды. Примерили на себя эту аксиому: может, надо быть пожестче, поизворотливее, а то ведь даже работника не могут наказать, когда тот в отсутствии хозяина пускается во все тяжкие?

— Если надо, сможешь обмануть? — спросила Татьяна.

— Нет, не смогу.

Александр задумался ненадолго, но глубоко, вспомнив, наверное, одномоментно и своих обидчиков, и друзей, без которых выстоять бы не смог, начиная с бессменного своего работника Сани Плашко (ни родины, ни флага, живет на базе, но работает как заводной) и заканчивая черемховским предпринимателем, не раз в самые критические моменты выручавшим деньгами. Разве может он их обмануть? Никогда. Но не все так настроены...

Жил-был по соседству фермер, почти друг, в гости зазывал. Александр учился у него, восхищался им, но в один из осенних дней между ними пробежала черная кошка — сосед положил глаз на совхозный зерносклад, который к тому времени почти принадлежал Шалонову и частично был им оплачен. Поссорились, как гоголевские помещики. Склад остался ничьим, а после дыма разгорелся новый пожар — акционерное общество "Восход" предъявило иск Шалонову, оспаривая его право на подстанцию и участок электролинии. Суд Александр выиграл. Перекинулись на жену, с ног до головы облив грязью: и каких-то людей она якобы гоняла с карабином, и совхозную конеферму разобрала, и станки из гаража стащила, и заправку продала... Не подтвердилось. Недруги не успокоились, готовятся к новым судам, но фермеры уже привыкли — не болеют.

Хорошо быть хозяином

Александр Маркелович объезжает свои владения: подстанция, линия, "тюрьма" — давно в ней никто не сидел...

— Фермерство — это та же тюрьма, — рассуждает Александр Маркелович, — так просто из него не выйдешь. Тягот много. И все же хорошо мы живем! Хорошо быть хозяином. Только бы не мешали.

Но тут же одергивает себя: сильно хорошо — это тоже плохо. Когда в совхозе работал, думал: когда же будет столько кормов, чтобы до отвала? Пожалуйста. В прошлом году поле из-под паров ячменем засеял да удобрений кинул — урожай, как из сказочного горшочка с кашей, валит и валит, все склады под завязку, под навесы на радость воронам свалил. Подсчитал не поверил: 70 центнеров с га. Телки чистейшую дробленку ели — и от ожирения сердца стали умирать. Во всем должна быть мера. В предстоящем году и себя решил поумерить — с долгами наконец рассчитались, в новые бы не влезть. Пусть урожай будет хуже, пусть запчастей и горючего мало, но никаких долгов. Сердце прихватит. Вот разве комбайн еще прикупить или трактор по лизингу. Не балует государство крестьянина. Весь парк из старья и металлолома.

...Татьяна Константиновна с дочкой Сашей только что вернулись из художественной школы. В доме чистого листа не найдешь — все в рисунках. Страсть. На влажных стеклах машины тоже какие-то чертики — по дороге Саша продолжала рисовать.

— Говорят, ты умеешь стрелять?

— Один раз стреляла...

— Понравилось?

— Нет. Я рисовать люблю.

Что тут скажешь? Отгремели бои и в стане взрослых. Александр Маркелович жарит яичницу, Татьяна Константиновна занята салатом. После ужина опять работа. В этом году фермеры снова разводят коров: выяснилось, без них не могут. Ожидают и пополнения в семье: "Родить нельзя — из детдома возьмем". Татьяна Константиновна от таких перспектив ожила, Александра Маркеловича это радует:

— Смотрю и удивляюсь, сколько энергии в ней. Телятницей в совхозе работала; такого порядка, как у нее, нигде не видел, — какие кормушечки! Когда успевала? С тех пор ничего не изменилось. На днях приехали из Иркутска, устали, а вечером у меня бок прихватило, думал — аппендицит. Таня не раздумывая завела машину — и в больницу. Обошлось. Вернулись — я с ног валюсь, а она пошла коров доить. Неудобно говорить: прошло 20 лет, как встретились, а я по-прежнему ее люблю.