Экспедиция за древностью

Музейные работники из Иркутска ищут в Качуге старину

"Все на месте, да все не так: гуще и нахальней полезла крапива, мертво застыли окна в опустевших избах и растворились ворота во дворы — их для порядка закрывали, но какая-то нечистая сила снова и снова открывала, чтобы сильнее сквозило, скрипело да хлопало; покосились заборы и прясла, почернели и похилились стайки, амбары, навесы, без пользы валялись жерди и доски — поправляющая, подлаживающая для долгой службы хозяйская рука больше не прикасалась к ним". Это Распутин — о Матере, смытой разливом реки, ушедшей на дно. Появившееся электричество, рождаясь, убило близкие деревни, вымыло корни не только деревьев, но и людей. Нынешним летом историки из Иркутска отправились искать старину не в приангарские деревни — они теперь на дне, а в Приленье — в Качугский район, который минул строившийся каскад ГЭС и сохранил в них память о предках.

— Белоусово, Обхой, Гогон, Ихинатуй, Шеметова, Житова... Появляешься в этих деревнях — и кажется, что на дворе восемнадцатый век, особенно если нет в поле зрения современных машин, — рассказывает заведующая экспозиционно-выставочным отделом музея истории города Иркутска Марина Василенко. В конце июля нынешнего года сотрудники музея побывали в экспедиции, второй по счету, в Качугском районе, где до сих пор в деревнях сохранился быт полуторавековой давности. Они планировали привезти из экспедиции не только экспонаты для выставки, но и наладить связь с местными жителями — попытаться восстановить неизвестные факты истории района, каждой его деревни, даже самой маленькой. Однако, по обычаю, взрослое население не очень охотно идет на контакт с приезжими — у нас, мол, сенокос, а вы тут с глупостями. Историки попытались сориентироваться на школьников: именно для них областной комитет по делам молодежи предложил программу "Историю малой родины пишем сами". По словам Марины Валерьевны, во время поездки в экспедицию сотрудники музея наладили контакт с двумя школами — Верхоленской средней и неполной средней в Белоусово. Надеются, что местным школьникам удастся разговорить своих родных, соседей, знакомых и вписать несколько строчек в память родного края.

Богатые места

"Тот первый мужик, который триста с лишним лет назад надумал поселиться на острове, был человек зоркий и выгадливый, верно рассудивший, что лучше земли ему не сыскать... Было где разместиться и пашне, и лесу, и болотцу с лягушкой". Распутинские слова о Матере в равной мере относятся и к благодатным качугским землям, у которых не нашлось своего Распутина, чтобы описать щедрую природу этих мест. Однако же вот живет в селе Гогон семья Петровых, которые отследили свою родословную на много колен, начиная с пра-прадеда, который, отслужив на царском флоте 25 лет, вернулся в пятьдесят лет на родину, в вольное Приленье, отмахав пешком от Охотского моря, женился, родил двух сынов — так и началась долгая история одной семьи.

— Отметили мы у местных жителей одну особенность, — удивляется Марина Василенко. — Они никого не подпускают к себе для близкого, в прямом смысле, разговора. Дворы везде большие, вот и стоят собеседники один от другого в трех метрах. Чуть ближе шагнешь — они отступают.

С городскими у местных худой мир. Полбеды — те неизвестные "краеведы", что ходят по дворам в поисках чашек-плошек, скупая их, в лучшем случае, за копейки. Хуже с браконьерами. Они, приезжие пакостники, не только в лесу орудуют, могут и с дороги расстрелять домашний скот — коров, лошадей. Любить их, таким образом, и вовсе не за что.

У настоящих краеведов своя охота: такое богатство, как здесь, редко встречается даже в богатом историей Приангарье. Особенно красив Верхоленск, где каждый дом — отдельная история. Дом Троцкого необыкновенной архитектуры, отреставрированное здание библиотеки, собор — даже не увлеченному стариной человеку по селу можно бродить часами. В сторону от Верхоленска есть деревни, вроде Ихинатуя, где живут по одному-два человека. И в каждой деревне стоят "сибирские дома", в которых центральная сторона выходит не на улицу, а на так называемый чистый двор. Именно во двор, а не на улицу, смотрит большой ряд окон. Еще одна особенность местных домов — по северным сибирским холодам здесь делали очень маленькие оконца и двери с низкой притолокой, берегли тепло в избе. А в селе Обхой до сих пор сохранилась бурятская юрта, да не просто сохранилась, а еще и используется как хозяйственное помещение. В этих же краях историки случайно нашли бурятское обо — сложенную из крупных камней пирамиду. Впрочем, местные не любят, чтобы чужаки и просто любопытствующие бродили в этих местах.

Кто сохранит историю?

В Иркутск участники экспедиции вернулись не пустые. 8 сентября в музее истории города Иркутска открывается новая экспозиция под названием "Экспедиция "Родина-2005". Помимо редких фотографий, здесь будут представлены предметы более чем вековой давности, начиная от пороховниц и кринок, заканчивая бычьими посеками и настоящей рогатиной, с которой сто лет назад какой-то сибиряк ходил на медведя, — а этих зверей и сейчас в местной тайге еще не всех сбраконьерничали. К сожалению, сами жители Качугского района пока посмотреть на предметы старины родного края не могут: в райцентре нет краеведческого музея. Есть отдельные подвижники, как библиотекарь села Алексеевки, которая прямо в библиотеке с помощью односельчан создала этнографический уголок. Это, однако, капля в море. Время же не щадит ни дома, ни иные приметы памяти. Пока люди думают только о сегодня, годы медленно, но верно разрушают и старинную мельницу с жерновами, и двухэтажный амбар из кедра, "поедают" кладбища вместе с памятниками и памятный мемориал в Верхоленске... То ли пришлые, то ли местные моральные уроды, иначе и назвать нельзя, расстреляли часть изумительных Тальминских писаниц, а одну скалу просто разрушили и вывезли неизвестно куда, оставив на месте только мелкий щебень. А ведь такие писаницы по всей России можно по пальцам пересчитать!

Неужели и здесь, в местах, которые не попали ни под какую бедовую воду, как деревни при Ангаре, останутся с тем же: "Все на месте, да все не так: гуще и нахальней полезла крапива, мертво застыли окна в опустевших избах и растворились ворота во дворы — их для порядка закрывали, но какая-то нечистая сила снова и снова открывала, чтобы сильнее сквозило, скрипело да хлопало; покосились заборы и прясла, почернели и похилились стайки, амбары, навесы, без пользы валялись жерди и доски — поправляющая, подлаживающая для долгой службы хозяйская рука больше не прикасалась к ним".