Полцарства — за солярку

В лучшем хозяйстве Баяндаевского района не хватает горючего

Над полями висит туман, но и сквозь него видны бесчисленные камни, которыми усеяны земли СХПК "Путь Ленина" — единственного хозяйства в районе, которое еще держится на плаву: сеет, жнет, получает молоко... В свое время знаменитый Перевалов, председатель местного колхоза, проводил даже субботники по сбору этих камней (вдоль полей высились огромные кучи), но шли годы и земля будто снова родила их.

Камни, если посмотреть на них с практической точки зрения, имеют определенную ценность — богаты ракушечником. Но только кому нужен ракушечник? Совсем недавно приезжали несколько делегаций — интересовались залежами этого необходимого для птицеводства минерала, но только не нашли общего с местным руководством языка: начнем, мол, копать, вывезем партию ракушечника, а там и будем говорить о деньгах...

Противостояние

Этот будто бы частный казус — разговора не вышло — для "Памяти Ленина" на самом деле имеет куда более серьезное значение: вот уже несколько лет у руководства хозяйства при всем его желании не получается диалог как с начальством, так и с некоторой частью рабочих. Накануне уборочной у директора хозяйства Владимира Германчука кто-то вымазал забор куриными яйцами. Владимир Владимирович особого внимания на это не обратил, но воспринял однозначно как акт мести.

— Доброжелателей, слава Богу, хватает, — рассказывает директор по пути в поле, где с начала уборочной он проводит едва ли не целые дни. — В деревне раньше кулаков боялись, а сейчас бездельников. Оставишь комбайн в поле на ночь — не разграбят, так топливо сольют...

Бездельникам и пьяницам Германчук объявил войну сразу же, как возглавил хозяйство в 1999 году. Кодировал, увольнял, лишал премий и разных льгот. Неработающие жители Васильевки и сегодня ропщут на Германчука: воду зимой им не возят, огороды весной не пашут, летом зеленку не дают, а осенью — зерно по льготным ценам. Сурово, но справедливо, считает директор. К тому же нет худа без добра: работать остались самые стоящие.

Нынешнего директора кое-кто сравнивает с Переваловым — тот нравом был тоже крут и не очень-то сговорчив...

— Да, Перевалов был настоящим хозяйственником, — соглашается Владимир Владимирович. — Я так думаю, что родился он раньше своего времени. При капитализме бы развернулся. Хотя кто его знает? Времечко-то сейчас еще то... Тогда люди были сознательней, а уж за горючее, что в то время лилось в колхозы, я не только партийный билет отдал бы, но и полцарства, будь оно у меня...

Дедовским методом

Уборка зерновых в этом году в хозяйстве началась без особого энтузиазма. Настроение у Германчука было паршивое, как у человека, который пытается работать, а его бьют по рукам. Таким директора раньше не видели. Кипел, бурлил. Построил минимельницу, кондитерский цех, открыл макаронную линию — каждый год что-то новое. А тут настроение по нулям.
— Такое чувство, что год-два и бросим мы все это дело, — говорил он доверительно своему агроному. — Работать некому будет да и не на чем... На совещаниях этот вопрос поднимаешь, но тебя или не слушают или не дают слова. Затюкали нас — все боятся, все равнодушны. На совещании сидишь — будто радио слушаешь...

На обмолот зерновых нынче вышло всего три комбайна. Из десяти. Один разобрали на запчасти — и если бы этого не сделали, уборочная не началась бы. Два комбайна стоят — нет механизаторов. Все машины давно уже выработали свой ресурс. Комбайнеров моложе сорока нет. Комбайнеру сорок пять — комбайну двадцать. Но главное — нет топлива. По этой причине даже зерносушилку перевели на дровяное отопление. Зерно дедовским методом сушится медленно.

— Весной десять тонн топлива дали, и все, — рассказывает Владимир Владимирович. — Возмущает, что по цене 22 рубля. 50 процентов возврата — это, по существу, ведь фикция... За наличные в том же Ангарске я могу приобрести топливо по 11 рублей, но обещанные правительством деньги до нас, производителей, не доходят...

Чтобы погасить долги перед рабочими и приобрести горючее, в этом году в хозяйстве вынуждены были пустить под нож часть дойного стада. Если так дальше пойдет, то через несколько лет в "Памяти Ленина" не останется ни одной коровы. Хорошая память.