Швея из Монголии

Ее национальные костюмы носили осинские красавицы и Иосиф Кобзон

Долгоон Борхуу, сшившая для юных артистов костюмы, всегда с восхищением смотрела на танец Рашида Шакирова — зажигательный, огненный танец. Когда подолгу находишься среди детей, то поневоле появляются любимцы. К тому же Шакир напоминал ей чем-то сына-студента, учащегося в Ханойском университете страноведения. Когда же Борхуу узнала, что Шакир единственный в ансамбле, кто не едет в Москву из-за того что родители не смогли найти денег на проживание в гостинице, ей даже плохо стало. "Да как же он переживет эти несколько дней, пока дети будут в Москве?" — думала она.
Наконец не выдержала, подошла к директору школы искусств:
— Я оплачу ему дорогу...

Экономист из Улан-Батора

Поступок Борхуу у многочисленных ее осинских подружек не вызвал шока. За два года — именно столько Борхуу живет в Осе — они привыкли к ее непосредственности и неподдельному желанию помочь людям. Она и волейболистка, и танцовщица, и вокалистка — поет монгольские и украинские песни. На сольный концерт, правда, не могут уговорить. Смущается. В юности Борхуу окончила музыкальную школу по классу скрипки, долго ездила по гастролям, и возвращение на сцену было бы для нее слишком серьезным шагом. Времени нет — любому делу она привыкла отдавать душу. Сейчас ее душа занята национальным костюмом. Более того — возрождением национального костюма у западных бурят.

Шила она всегда, сколько помнит себя. И в школе, и в студенчестве. Училась на экономиста в Киевском университете (здесь-то и разучила украинские песни), практику проходила на швейной фабрике ("Это и есть моя школа"), брала напрокат швейную машинку и за символическую плату обшивала все курсы. Профессионалом, тем не менее, себя не считала, да и сейчас не считает и швейным делом занялась почти случайно. После университета работала экономистом в автотранспортном предприятии в Улан-Баторе, в министерстве охраны окружающей среды, а потом занялась коммерцией — открыла свой магазин, товар из Пекина возила. Сын Цэлмэг, что в переводе на русский означает "ясный, умный, мудрый, прозрачный", учился в элитной школе и связался с нехорошей компанией. Тогда-то Борхуу и решила отправить его в Иркутск, где жили родственники и где когда-то училась на подготовительных курсах в университете. Вслед за сыном и сама переехала в Иркутск. Устроилась на работу в фирму по пошиву сценических костюмов и танцевальных сапог.

— Опыта никакого, училась по ходу дела, — вспоминает Борхуу. — Но работа была интересная, творческая. Все эскизы сама делала. Директор в национальных костюмах ничего не понимала, и у меня была безграничная творческая свобода.

Деревенская жизнь

Несколько лет назад Борхуу пригласили в Осу, где был большой спрос на сценические костюмы.

— Окончишь школу — перееду в деревню, — сказала она сыну.

— Да ты сумасшедшая, — удивился Цэлмэг, — кто же в деревню едет по доброй воле?

В прошлом году Цэлмэг приехал в Осу на каникулы, посмотрел на нехитрый быт матери — печка, маленький огородик — и заметил:

— Лучше, чем представлял...

— Не пойму, почему люди не любят топить печку, — говорит Борхуу, в жилах которой течет кровь кочевников. — Это же так увлекательно, так уютно...

Огород Борхуу садила впервые в жизни, но за дело взялась с привычной для нее основательностью. То и дело звонила своей лучшей подружке Любови Бертановой, преподавательнице детской художественной школы:

— Люба, на какую глубину свеклу сажать, на каком расстоянии? А петрушку? А сельдерей?

Огород как источник пропитания, откровенно говоря, ее мало интересует, потому и картошку сажать не стала:

— Мне интересно наблюдать, как все растет, что получается. Хочу знать, как квасить капусту, как заготовки делать. Хочу угощать своих гостей.

Художник за швейной машинкой

Гостей в доме Борхуу всегда полно. В день по 10—15 раз двери отворяет. Учителя, врачи... Но больше всего художников.

— С ними я легко нахожу общий язык, хорошо понимаю...

И это не удивительно, потому что Борхуу по большому счету сама художник. В детстве хорошо рисовала, даже портреты, но развить свой дар ей не удалось: отца вместе с семьей, в которой было восемь детей, направили работать в провинцию, и Борхуу, переселившуюся в интернат, одолели другие заботы. Занявшись портновским делом, она снова почувствовала в себе художника. Выкройки, аппликации — все своими руками. Профессиональные художники говорят — хорошо.

Работает Борхуу исключительно под классическую музыку — Шаляпина, Бетховена, Моцарта. Это ей помогает сконцентрироваться. Фонотека богаче, чем в школе искусств.

Шить 20 одинаковых костюмов для Борхуу скучно:

— Люблю разнообразие, поиск.

И если внимательно присмотреться к национальным костюмам, которые она шила для артистов и гостей окружных Сур-Харбанов, то всегда можно найти различие. В нарядах Борхуу выходили на подиум все осинские красавицы, или, как их здесь называют, мисски, и занимали призовые места. Иосифу Кобзону, гостившему в прошлом году в Кутулике, костюм шила тоже Борхуу. "Как же ты с него снимала мерку?" — спрашивают швею, не зная, что параметры артиста ей привезли заранее из округа и шила она, собственно, вслепую. Костюм тем не менее пришелся впору.

Национальные мотивы Борхуу пытается привнести даже в обычные классические костюмы, заказов на которые хоть отбавляй. Многих известных людей округа в ее нарядах можно видеть даже на официальных мероприятиях. Борхуу пошла дальше — стала шить костюмы из монгольского шелка. Сначала это воспринималось в штыки. Даже родной сын, которому она к празднику сшила свою первую жилетку, заартачился: "Буду блестеть как рождественская елка!" Но вышел к гостям — и те зааплодировали. Многие захотели такой жилет. Сейчас осинцы даже за границу ездят в национальных костюмах.

Добрые дела

Есть у монгольской швеи из Осы еще одно хобби — делать добрые дела. Это она организовала приезд в Осу монгольской делегации в позапрошлом году и ансамбля "Сарны чулуу" ("Лунный камень"). До этого артисты были на гастролях в пяти странах — во Франции, Бельгии, Дании, Кореи и Японии — и, приехав в Осу, шутили: "Оса — это наша шестая страна". Этим летом Борхуу хотела организовать приезд монгольских художников в Осу, но хозяева не смогли найти деньги на прием гостей.

...Рашид Шакиров ехал в Москву.

— Я оплачу ему дорогу, — повторила Борхуу. — Однажды мой сын не смог уехать из Иркутска из-за денег — и это было печально. Вдруг так случится, что и ему когда-нибудь помогут...

Борхуу не думала о благодарности. По-настоящему добрые дела на это не рассчитаны. Нет, она не богата. Почти все деньги, что зарабатывает, отправляет во Вьетнам сыну. Но из-за пяти тысяч не обеднеет и богаче не станет. Зато как приятно ей было видеть радость мальчика:

— Это и есть настоящее богатство.

Как экономист утверждает.