По другую сторону решётки

В день 140-летия Уголовно-исполнительной системы  на экскурсию в одно из самых закрытых учреждений региона — следственный изолятор № 1 города Иркутска — пригласили журналистов. Здесь помимо прочего контингента пребывают лица, приговорённые к пожизненному лишению свободы.

Места ещё есть

 В  начале XIX века на правом берегу реки Ушаковки  возвели первую каменную тюрьму. Она простояла до середины века, после чего на её месте было решено построить новое каменное здание. Обновлённый тюремный замок был введён в действие в декабре 1861 года и, по воспоминаниям современников, стал самым красивым казённым каменным зданием в Иркутске. В1963 году тюрьму реорганизовали в следственный изолятор.

 Одним из наиболее известных узников иркутской тюрьмы является Александр Колчак. В одиночной камере № 5 он провёл последние дни жизни перед расстрелом — с 15 января до 7 февраля 1920 года. В 2006 году была открыта музейная  экспозиция, посвящённая адмиралу: это три камеры, отдельная лестница и 22-метровый коридор.

— До сих пор во время ремонтных работ на глубине 3—4 метров встречаются интересные находки, — рассказывает начальник СИЗО № 1 полковник внутренней службы Игорь Мокеев, — наручники, кандалы, монеты. А недавно рюмку с царским гербом нашли.

Игорь Рудольфович  возглавил старейшее пенитенциарное учреждение региона в 2007 году, а до этого почти десять лет работал  в должности  старшего инспектора отдела режима.

— Я пришёл сюда в 1999 году, — вспоминает Игорь Рудольфович. — Лихие 90-е,  СИЗО переполнен, 2 июня 1999 года здесь пребывало 6150 человек. Благо что в 2000-х годах начало меняться российское законодательство: теперь взятие под стражу как меру пресечения нужно аргументировать только через суд. В результате число наших сидельцев резко снизилось. И сейчас у нас полно свободных мест: при лимите наполняемости в 1438 здесь содержится всего 840 человек. 

Две знаменитости по соседству

Вместе с начальником тюрьмы мы прогуливаемся по узким коридорам. Свои владения Игорь Мокеев показывает не без гордости.

— Вы не поверите: у нас сейчас вся тюрьма по утрам делает зарядку, — рассказывает Игорь Рудольфович. — А ещё мы провели реконструкцию камер в одиночном корпусе — первые в стране сделали… двухкомнатные камеры!

Исторически повелось, что одиночный корпус в народе называют красным. С самого начала он предназначен для людей, способных повлиять на массы: политических заключённых, главарей банд, а также бывших сотрудников и лиц, приговорённых к пожизненному заключению. Последние, правда, здесь надолго не задерживаются — идут по этапу до мест своего постоянного заключения. Единственный, кто здесь пока обосновался, — серийный маньяк Михаил Попков. Несмотря на два пожизненных заключения, он умудряется растягивать следствие и поэтому  находится в СИЗО с 2012 года.

— Надо отметить, что у этого товарища очень крепкая психика, — отмечает Игорь Мокеев. — Приведу пример для сравнения: за проступок можно попасть в карцер — камеру, куда не приносят передачи и на день убирают кровать. Но главное — в карцере человек лишён общения, это страшнее всего. Я наблюдал немало случаев, когда люди, находившиеся в  одиночных камерах, медленно сходили с ума. Ну не может человек жить вне социума! А Попков продолжает удивлять: ничуть не изменился с 2015 года, когда ему вынесли первый пожизненный приговор и поместили в одиночную камеру.

Ещё один любопытный факт — «красный» корпус находится как раз в самой старой части СИЗО-1. Буквально через стенку от Попкова располагается музей Колчака.

Хорошо сидеть?

Два года назад в Иркутск приезжала французская журналистка Сесиль, которая снимала передачу для канала «Моя планета». Основной задачей фильма было развенчать миф о «каторжной Сибири», показать, как здесь живут люди сегодня. Разумеется, побывала Сесиль и в Иркутском СИЗО, посвятив ему добрую треть сюжета. А после сделала заключение: «Преступление надо совершать в Иркутске — здесь хорошо сидеть!»

Несмотря на странноватую шутку, опровергнуть слова француженки не так просто. Камеры в СИЗО ничуть не хуже иных хостелов. Здесь все удобства — душ, туалет, телевизор, холодильник, столы, стулья, кровати. Двухкомнатные камеры и вовсе похожи на квартиры, разве что очень маленькие. В этом году в СИЗО-1 были оборудованы две камеры для инвалидов, началась работа по улучшению условий содержания несовершеннолетних: стандартные металлические кровати, например, заменяют деревянными, а для окраски стен используется комбинация природных цветовых оттенков. Есть у подростков свой учебный класс и тренажёрный зал.

— Создавать нормальные бытовые условия просто необходимо, — уверен Игорь Мокеев, — чтобы люди не озлоблялись, а мы, в свою очередь, имели право требовать от них исполнения законов.

При СИЗО есть больница с процедурными кабинетами, стационаром на 460 коек; приём ведут 68 медработников.

— Бытует мнение, что тюрьма — это рассадник туберкулёза, — продолжает Игорь Рудольфович. — На самом деле мы как раз создаём барьер его распространению. К нам ведь попадают разные люди — с туберкулёзом, кожно-венерическими заболеваниями, белой горячкой. Мы обязаны в течение трёх суток провести полное медобследование. Бывает, что и онкологию находим.

Каждый уголок режимного объекта оснащён видеокамерами. Сигнал с камер выводится на посты операторов видеонаблюдения, причём видеозапись ведётся в круглосуточном режиме. Такая работа не только помогает следить за порядком, но и, бывает, спасает жизнь заключённым.

— В клетке, даже золотой, сидеть никому не нравится, — говорит начальник СИЗО. — К тому же у нас находится немало людей, склонных к суициду, демонстративно-шантажному поведению. Как только оператор замечает подобные попытки, через 2 минуты на месте работает резервная группа. В среднем за год из петли мы вытаскиваем от 5 до 10 человек.

Впереди планеты всей

Отдельно стоит отметить условия для работы адвокатов и работников следственных органов.

— Здесь я отбыла, наверное, больше, чем любой из моих клиентов, — добавляет к разговору адвокат Татьяна Пустогородская. — Первый раз я пришла в СИЗО 40 лет назад, в 1979 году. Специализируясь на уголовном праве, побывала и во множестве других СИЗО: в Чите, Владивостоке, Москве, Питере, Бишкеке, даже в Америке и Франции. И поверьте мне — нигде нет таких условий, как в Иркутском СИЗО! Несмотря на пропускной режим и досмотр, мне нравится здесь работать.

Как следствие такой работы — 20 процентов всех людей, попавших в СИЗО в 2018 году, получили наказание, не связанное с лишением свободы.