«Отдайте нам вашу Катеньку»

Воспоминания Екатерины Коноваловой, жительницы блокадного Ленинграда
Екатерина Николаевна Коновалова
Екатерина Николаевна Коновалова

Самая ценная награда для Екатерины Коноваловой — почётный знак «Житель блокадного Ленинграда». Коренная ленинградка приехала в Братск с мужем Николаем, когда город ещё строился. У мужа родители жили в Сибири, и семья решила остаться. Воспитали двух дочерей. Екатерина Николаевна сначала устроилась в пекарню, потом 30 лет работала регистратором в местной больнице. Сейчас Екатерина Николаевна живёт в Осиновке.

— Мне семь лет было, когда война началась. Я бегаю на улице, — вспоминает Екатерина Николаевна, — а братишка кричит мне: «Катя, скажи маме, что я поехал на войну!» Я говорю: «Ладно, скажу». Мы ведь были маленькие и подумать не могли, что это такое — война. А он гармошку на плечо — и уехал. Вечером мама пришла с работы, сготовила ужин и запереживала, что Феденьки нету. А я говорю маме, что он на войну уехал. И мама заплакала.

Когда город окружили блокадным кольцом, мама, Катя и три её сестры остались одни — два старших брата ушли на фронт. На дому девочки делали коробки для пороха: протыкали коробочки шилом, а старшая сестра, которой было 16 лет, их уносила. Ей платили за это, вот только купить на эти деньги было нечего.

— Самолёт отправят с продуктами — немцы его собьют, баржу — потопят. Есть было нечего, света нет, воды нет. За ней ходили на Ладогу: пока домой принесут, она вся из ведра расплещется. Чтобы хоть как-то помочь многодетной семье, военные определили нам в помощники солдатика, который то дровишек принесёт, то водички.

Спать было холодно. Всё, что было в доме из тёплых вещей, мама набрасывала на детей — так и согревались. Мама нас накроет, а мы лежим и чувствуем, как у нас в ногах что-то зашевелилось и захрапело. А это крысы — они голодные и лезут к людям. А мы кричим: «Мама, мы боимся! Крысы!» Мама, бедненькая, только согреется, только задремлет — встаёт, берёт палку и бьёт их, а они пищат, но от нас не убегают. Вот так до самого утра, пока чуть-чуть не рассветёт.

В подвале нашего трёхэтажного дома прятались от бомбёжек вместе с соседями. В подвале страшно — темнота, люди все перепуганные. Я вижу, что бабушки молятся — я к ним: они меня обнимут, и мне от них тепло. А бомба как даст в наш дом, и он как подпрыгнет! Когда бомбёжка закончилась, мы вышли все на улицу и увидели, что бомба попала в стену дома. До сих пор этот дом с пробитой стеной стоит в Санкт-Петербурге, его не реставрируют — как память о страшных блокадных днях.

Однажды к нам пришла семейная пара, детей у них не было. Попросили подогреть водички, чтобы помыться. А маме потом говорят: «Тётя Таня, отдайте нам вашу Катеньку. Мы её спасём от голода, вырастим, выучим, сделаем из неё человека». А мама и не знает, что делать. И чтобы я не умерла, мама отдала меня.

Они привезли меня к себе, кроватка у них уже детская приготовлена была, покормили меня и ушли на работу. Я утром встала, смотрю — на столе что-то накрыто: кашка пшённая, кипяточек в стакане, а на нём хлебушек лежит. Поела. Пока ждала их с работы, так захотела к маме! Конечно, меня отвели домой, и все сёстры ко мне кинулись, когда меня привели. А мама меня обняла и сказала: «Умирать — так всем вместе».

Как-то старшая сестрёнка принесла домой кусок лошадиной кожи. Мама его помыла и долго-долго варила, а он мягче не становится. Вода от него такого цвета, как компот. И мы её пили, чтобы выжить: всё же она не пустая — с мясом. Из горчицы пытались делать блины, из очисток — оладьи. Хлебушка выдавали по 125 граммов, и мама делила его на утро и на вечер. Очень тяжёлое было время. Можно много рассказывать, а всего всё равно не расскажешь.

…Наверное, какая-то неведомая сила жила в людях и помогала им выжить во время блокады. Все дети семьи Коноваловых выжили, братья пришли с фронта живыми. Какое это было счастье — все близкие живы и вместе! А потом всем миром восстанавливали любимый город. У людей было огромное желание поскорее вернуться к мирной жизни.

Использованы материалы газеты «Огни Ангары»