Ничего не проиграно

В конце мая экс-губернатор Сергей Левченко заявил о намерении участвовать в губернаторских выборах в сентябре 2020 года. По его словам, отставка в конце прошлого года была вынужденным шагом, совершённым под большим давлением. Теперь обстановка в стране и области изменилась, а факторов, которые побудили его написать заявление, больше нет. Однако, как мы видим, не изменилось отношение действующей власти к Левченко. Это стало понятно, после того как Заксобрание области проголосовало за досрочные выборы. Такая формулировка запрещает Левченко баллотироваться на пост главы региона.

— Сергей Георгиевич, Законодательное собрание приняло решение о досрочных выборах. Какова ваша реакция?

— Понятно, что решение о досрочных выборах направлено против одного человека — меня. Это говорит о том, что они понимают, что проиграют. Есть несколько моментов, которые оставляют возможность продолжать борьбу. Первый: выборы проходят в штатный день голосования, когда они и должны были пройти, но при помощи юридической казуистики их назвали досрочными. Второй: сегодняшняя буржуазная власть сделала много законодательных зацепок, чтобы не допускать оппозиционных кандидатов. Перед голосованием группа товарищей два дня работала с депутатами, прогоняла их по кругу... Каким образом они достигали такого результата, можно только догадываться. Третий момент: все последние годы власть создавала массу разных препон для оппозиционных кандидатов — муниципальный фильтр, административный ресурс, бюджетники, силовые структуры. Также надо учитывать, что есть сцепка олигархов и власти: олигархи финансируют выборы, чтобы представители правящего режима побеждали. Не зря в мае большинство партии ЕР проголосовало за увеличение избирательного фонда в два раза. 60 миллионов для них мало — надо 120. Для обычного человека эти цифры запредельные.

— Как вы будете действовать дальше?

— У нас есть несколько развилок, все они обсуждаются. В том числе — другие кандидаты от КПРФ. Мы всё время в партии этим занимаемся — то для мэрских выборов, то с прицелом в Госдуму. Мы серьёзная партия и не утверждаем наших кандидатов за три месяца до объявления выборов. Решение о выдвижении наших представителей мы обсуждаем в закрытом варианте. Сейчас я не могу вам сказать, какими силами мы будем наступать. Это политическая борьба. Важно понять: ситуация не проиграна. И официально в законе такая возможность есть.

— Среди возможных кандидатов называют фамилии Юмашева, Бренюка, Носенко, Щапова. Так ли это?

— Эти фамилии тоже обсуждались. Любая партия должна иметь резерв — ближний и дальний. В советское время была очень хорошая политика резервирования. Был горячий резерв, была женщина обязательно, по мобилизационным причинам — на случай если произойдёт ЧС, мужики уходят воевать, и женщины берут всё в свои руки. Обязательно должен был молодой человек, которого надо постепенно обкатывать на разных должностях.

— Ходят разговоры, что в Иркутском обкоме появились признаки раскола. Приводятся итоги голосования против досрочных выборов — получается, что только четверо представителей фракции КПРФ проголосовали против.

— Если кто-то называет цифры, он должен их обосновать. Почему вопросы не задают тому, кто запустил эти цифры? Почему он решил, что четверо из тринадцати проголосовали против? Что это за человек, который знает, как и кто голосовал? Я на фракции присутствовал, было принято решение консолидированно голосовать, и, по моим сведениям, все 13 депутатов, которые проголосовали против, представляли нашу фракцию. Но кто-то запустил слух, и мы эту жвачку начинаем обсуждать. Знаете, во время выборов всегда кто-то пытается подбросить нечто, чтобы заставить людей сомневаться. Таких случаев за годы моей политической жизни не десятки, а сотни было. Сергей Бренюк мне лично рассказал: ему позвонили и он подтвердил, что у партии много достойных кандидатов. И мы будем обсуждать на конференции. Но это нормально, не понимаю, почему это подается как раскол. Что касается меня, я далёк от того, чтобы меня считали безальтернативным. У нас 510 депутатов в области, и всех мы выдвигаем, поддерживаем. И я всегда стараюсь, чтобы люди высказывали свободно свою точку зрения. И наоборот — опасаюсь ситуации, когда люди будут сидеть молчать и бояться вносить предложения. Одобрямс — это неправильно.

— Сейчас самая обсуждаемая тема — голосование по поправкам в Конституцию. Спорят — голосовать против или вообще не голосовать, то есть бойкотировать. Как, на ваш взгляд, правильно?

— Хорошо, что это обсуждается. Надо отдать должное Интернету, который такую возможность предоставляет. Если вы помните, наша фракция в Госдуме воздержалась от голосования, когда сам механизм поправок принимался. Потому что у КПРФ оставалась возможность предложить свой пакет поправок. Когда стало понятно, что ни одна наша поправка не прошла, мы приняли решение голосовать против и призываем к этому наших сторонников.

— Власть сейчас разными путями пытается заманить людей на участки: викторины с призами, сертификаты… Всего мы даже не знаем. Ваше отношение?

— Во все тяжкие бросаются. Законодательством всякого рода лотереи на выборах запрещены. Помню, лет 15 назад, когда здесь уже была попытка снимать кандидатов за то, что они в своих округах взялись проводить лотереи. А тут для плебисцита, оказывается, можно всё — лотереи проводить, сертификаты разыгрывать, и никакие политические партии не имеют права напрямую контролировать. То есть закрутили так, чтобы заманить людей на участки и затуманить, чтобы не было понятно, сколько на самом деле проголосовало. Хочу сказать гражданам, которые хотят участвовать в лотерее: пусть участвуют, а голосуют так, как надо, как сердце подсказывает.

— Сергей Георгиевич, ваших однопартийцев не тревожит то, что часть активного электората КПРФ, разочаровавшись в недостаточно, по их мнению, боевой политике партии, стала пополнять ряды сторонников других левых политиков и движений, более радикальных? Мы знаем, как стремительно растут ряды сторонников Николая Платошкина.

— Для начала факт из истории. В конце XIX века в России были народовольцы, которые сатрапов взрывали и расстреливали.
И перед революцией 1917 года было много более радикальных партий — эсеры, например, тоже стрельбой занимались. Но власть взяли большевики. Потому что у нас есть очень серьёзная теория и опыт работы в разных условиях и мы среди оппозиционных партий являемся самой многочисленной. Но сегодня людям действительно надоел нынешний политический режим, и начали появляться яркие оппозиционные фигуры. Это нормальный признак предреволюционной ситуации. Но надо смотреть, что за плечами у яркого лидера, что он реально может сделать, есть ли у него команда, организация. Что касается КПРФ, мы боремся уже почти 30 лет, мы сохранили свою партию, свою идеологию, людей, и это главное. В 90-е годы был махровый антикоммунизм, но мы выстояли. Мы закалённые. Посмотрим, смогут ли выстоять в борьбе сегодняшние лидеры.

— Как вы видите экономическое положение области спустя полгода после своего ухода?

— Есть большое опасение, что этот год будет провален: денег в бюджете области нет, олигархи перестали платить. Они были готовы выделить миллиард на вакханалию в СМИ, чтобы 40 млрд оставить у себя в карманах. И они своего добились: бюджет области не получил денег. Региональный минфин вынужден был 30 декабря взять кредит на 3, а после ещё на 6 с лишним миллиардов рублей. А тут ещё и слух прошёл, что всем министерствам и отраслям была дана команда урезать все свои расходы минимум на 10 процентов. В бюджете образовалась огромная дыра, Кобзев на видеоконференции сказал президенту, что области не хватает 20 млрд рублей. Так что к концу года нас ждут большие потери, с долгами, неплатежами и кредитами.

— На ваш взгляд, где наступает граница между мирными путями и немирными?

— Этот момент никогда не происходит по плану. Есть формула Ленина о революционной ситуации: верхи не могут, низы не хотят. Сегодня ситуация объективно такая: люди требуют перемен, люди требуют справедливости, чтобы было открытое и прозрачное голосование. Но когда эта ситуация дозреет до предела, когда люди будут готовы перейти к решительным действиям — этого ещё никто и никогда не смог предсказать. Это философский момент: количество в качество переходит мгновенно, предугадать это невозможно. Поводом может послужить что угодно и может начаться в любую секунду. Вспомните, с чего началась февральская революция 1917 года: с марша пустых кастрюль, когда опустели продовольственные лавки и люди вышли на улицы.

— Сейчас начался суд по делу Шеверды. Ваши прогнозы на его итог…

— Считаю, что, по юридическим нормам, дело должно закончиться оправдательным приговором. В Туколони происходит то, о чём говорили Шеверда и специалисты-лесопатологи: лес гибнет, возникли новые болезни, потому что никто не занимается санитарной обработкой. И как выяснили адвокаты, в деле нет конкретных рэперных точек, площади вырубок, по которым предъявлено обвинение. То есть объёмы ущерба взяты с потолка. И второе: мы так и не получили от обвинения имён специалистов, которых привлекало следствие. Почему-то они своих экспертов скрывают. Что это за следствие? Я не заблуждаюсь насчёт нашей правоохранительной системы, думаю, что на голубом глазу они будут доказывать, что чёрное — белое, а белое — чёрное. Но мы будем защищать Шеверду.