Необходимости кого-то спасать больше нет
Накануне досрочных выборов губернатора региона в Иркутске состоялся круглый стол, на котором местные и федеральные эксперты оценили вероятность второго тура и разобрали сильные и слабые стороны предвыборных программ кандидатов. По общему мнению участников, как минимум в двух из 18 российских регионов, где в сентябре пройдут выборы губернаторов, вероятность второго тура очень высока — это Архангельская и Иркутская области. Но если в Архангельской области эта вероятность складывается в силу общих протестных настроений, то в Иркутске к этому располагает наличие сильного оппонента «официальному» кандидату.
Снятие Юмашева как зачистка
Очевидно, что действующая власть стремится избежать такого сценария — на эту мысль наталкивает снятие с выборов Евгения Юмашева. Как считает руководитель Политической экспертной группы Константин Калачев, участие Юмашева в выборах делало второй тур неизбежным — эта фигура оттянула бы на себя большой процент голосов. Да и сама кампания «официального» кандидата строилась явно в расчете на выборы-«референдум», на котором просто будет одобрена кандидатура врио. Отсюда — нехватка встреч с населением, каналов обратной связи и прямого диалога.
— Но выборы оказались конкурентными — в них участвуют две равновеликие фигуры, способные решать вопросы на федеральном уровне, способные выдвигать конкурентные предложения, — отметил Константин Калачев.
Эксперт пожелал, чтобы последние предвыборные дни были отмечены конкуренцией команд кандидатов. Однако до сих пор непонятно, что представляет собой команда врио, на кого он будет опираться, ведь с местными элитами у него отношения сложны…
Щапов — абсолютный прагматик
— Михаил Щапов — это явный претендент на второй тур, — согласен генеральный директор Центра развития региональной политики Илья Гращенков. — Это кандидат действительно сильный, подготовленный, с проработанной программой. 200 страниц — это детальный план работы. Я давно не видел такой проработки. При этом программа Щапова полностью в тренде федеральной повестки, в ней делается упор на федеральные национальные проекты, на те моменты, которые озвучивает президент. В этом смысле Щапов — абсолютный прагматик, он даже более ориентируется на президента, чем его оппонент.
— Проблема Сергея Левченко заключалась в том, что будучи «ортодоксальным» коммунистом, он не смог построить отношения с Кремлем. Новое поколение коммунистических политиков — это прежде всего прагматичность, — согласился директор Фонда прогрессивной политики Олег Бондаренко.
Эта прагматичность, по мнению экспертов, не только делает Щапова договороспособным, а значит — допустимым кандидатом в глазах центра, но и позволит ему собрать ту часть электората, которая на парламентских выборах голосует за КПРФ, а на федеральных — за Владимира Путина.
Проблема преемственности
Российско-израильский писатель и публицист Исраэль Шамир отметил еще одну особенность выборов — они проходят на фоне пандемии. В ситуации «постковида», как считает он, сформировался серьезный запрос на коммунистическую идею социальной справедливости, на социальную поддержку и ограничение олигархических структур. Люди ждут, что кандидаты предложат по этим пунктам.
С другой стороны, в Иркутской области, где за последние 15 лет сменилось пять губернаторов, остро строит проблема преемственности политики. В случае избрания Игоря Кобзева области опять придется начинать с нуля. А избрание Михаила Щапова дает шанс на ту самую преемственность.
Но Щапов не просто преемник, его фигура — апгрейд всего образа КПРФ в глазах электората и элит. А его программа — это серьезный апгрейд программы Левченко. Действующий врио, формально отменив пятилетний план предыдущего правительства региона, по факту вынужден ему следовать, поскольку его параметры «зашиты» в трехлетний бюджет. А принципиально нового пока ничего не предлагает.
Щапов же открыто ссылается на «пятилетку», но при этом честно указывает, что нужно учитывать последствия коронакризиса, что предыдущие прогнозы устарели, и пересчитывает целевые параметры.
Он честно признает, что промышленность и сырьевые ресурсы не могут быть драйвером развития экономики, поскольку эти активы принадлежат в основном федеральным финансово-промышленным структурам. И проекты их развития — это проекты конкретных хозяйствующих субъектов, на которые регион влиять не может. Он понимает, что сельское хозяйство в зоне рискованного земледелия — не более чем продуктовая база, обеспечение продовольственной безопасности области, но не отрасль опережающего развития. И делает ставку на те сферы, на которые область может реально влиять и которые действительно могут обеспечить быстрый рост — туризм, лесная отрасль и цифровизация.
Сомнения в реалистичности обещаний
Отдельно участники круглого стола оценили перспективы отношений, в том числе бюджетных, между областью и центром.
— Игорь Кобзев часто использует идею, что через его близость к федеральным фигурам в Иркутскую область придут какие-то блага, деньги, которых область была лишена. Но в свете грядущих экономических сложностей, связанных с пандемией, неизбежных секвестров, а это коснется не только регионов, но и федерального бюджета, возникают сомнения, насколько все эти обещания реалистичны. В реальности деньги, которые получают регионы, — это вопрос компетенций регионального правительства по участию в федеральных программах, — акцентирует внимание доцент Иркутского государственного университета Дмитрий Козлов.
И здесь у главного кандидата от оппозиции есть и еще одна сильная черта, убеждены эксперты, — это понимание бюджетных процессов.
— Как депутат Госдумы, работающий в комитете по бюджету и налогам, он занимался этими вопросами четыре года. Он понимает, как это работает, как регион может получить деньги — встроиться в федеральные программы. Понимает, как в них можно встроиться. Кобзев же попадает в когорту «витрин режима», достаточно неповоротливых. Им надо помогать, надо давать денег. Но давать могут и перестать, потому что экономика валится. И сейчас победит тот, кто шустрее, — подчеркивает Илья Гращенков.
Социального диалога не получилось
Председатель исполнительного комитета ИРО «Ассоциации юристов России» Владислав Шиндяев считает, что в целом регион встречает эти выборы не в состоянии политической информационной войны, как в 2015 году, но в состоянии эмоционального разрыва.
— Этот разрыв обусловлен тем, что никто не понимает, чего ожидать от врио. От него ждали социального диалога. Но наладить его он не сумел ни с одним кругом общественности — все в итоге свелось к тому, что врио просто «решает задачи». Разговора с обществом нет. Мы периодически видим агитационный материал о том, что строятся социальные объекты, которые вообще-то должен строить любой губернатор, что он работает без выходных. Но людям все равно — да хоть круглые сутки. Нет понимания, чего ожидать в будущем: ну вот мы возродим Тулун, а что дальше будем делать? А именно это является критерием выбора, — считает эксперт.
Участники круглого стола заметили, что сейчас область остро нуждается в формировании образов будущего, в проектах развития. Больше нет необходимости кого-то спасать. В этом смысле губернатор-спасатель не релевантен, не соответствует картине реальности. Нужно думать о развитии. И выиграет тот кандидат, который этот образ будущего нарисует.
— Хотелось бы, чтобы вопрос в этот раз стоял о выборе парадигмы развития региона и чтобы голосование, которое пройдет, было осознанным, — резюмировал Владислав Шиндяев.