Лучше гор могут быть только... люди

Именно такого принципа придерживается в своей жизни знаменитый иркутский путешественник, покоритель горных вершин, руководитель городской федерации альпинизма Григорий Скаллер
Текст: Андрей Семакин , Фото: автора и из архива героя материала , Копейка , № 33 от 21 августа 2019 года , #Жизнь
2005 год. В Катманду перед началом восхождения на Эверест
2005 год. В Катманду перед началом восхождения на Эверест

Григорий Скаллер и в свои 70 с хвостиком продолжает вести активный образ жизни — осенью собирается совершить велопутешествие по Европе
Григорий Скаллер и в свои 70 с хвостиком продолжает вести активный образ жизни — осенью собирается совершить велопутешествие по Европе
1969 год. Казахстан. Покорение пика Комсомола (Скаллер — в верхнем ряду справа)
1969 год. Казахстан. Покорение пика Комсомола (Скаллер — в верхнем ряду справа)
Школьные годы чудесные…  Григорию здесь 13 или 14 лет
Школьные годы чудесные… Григорию здесь 13 или 14 лет

Каждый раз, когда он собирается в очередную экспедицию, сын советует ему заглянуть в паспорт, в графу «год рождения». «Хорошо, — следует ответ, — Вот приеду — обязательно посмотрю». Родные и близкие давно привыкли: отговаривать бесполезно, если уж что задумал — непременно осуществит. В 2005-м он стал самым возрастным покорителем Эвереста без кислородной маски, в 2009-м — самым старшим участником шестёрочного (по трудности маршрута) похода по Аляске. Вот и нынешней осенью, в свои 70 с хвостиком, собирается вместе с друзьями прокатиться по Европе на велосипеде. Отправная точка уже известна — Барселона, а вот маршрут пока не составлен. «Хотел бы заехать на остров Капри, — делится планами наш герой. — Там у меня приятель живёт...»

— Ну что, скажите, может быть лучше путешествия на велосипеде?! — начинает беседу Григорий Скаллер. — Сидишь высоко, всё видишь. Никакие пробки тебе нипочём — спрыгнул с аппарата, и ты уже пешеход. Всё мобильно и очень удобно. С собой палаточка, рюкзачок, лёгкий спальник, кариматики, ну и вещей по минимуму...

Чуть больше 20 лет назад, в конце 90-х годов прошлого столетия, мы вот так же с приятелями в течение месяца колесили по европейским дорогам. Доехали тогда поездом до крайней точки бывшего СССР, до украинского города Ужгорода, потом пересели на своих железных коней — и в путь. Это была одна из самых незабываемых экспедиций в моей жизни — и по лёгкости, и по интересности. Особо не гнали, проезжали в день по 100—120 километров. Погода была отличная — за всё время только пару раз под дождь попадали. Побывали в замках Чехии, посещали музеи в других городах по ходу маршрута, вдоволь накупались в Средиземном море, несколько дней провели в Мадриде...

Школьная пора

Свой первый настоящий поход Григорий Скаллер помнит до сих пор. Учился он тогда в 5-м классе иркутской школы № 14 («ещё старой, двухэтажной, на улице Александра Невского»). Организовала вылазку на природу учительница географии с необычным именем — Гея Макаровна: шли из Листвянки до Больших Котов. Байкал, невероятная природа, ночёвки в палатке... Одним словом, романтика.

— Сейчас такой поход, к сожалению, был бы невозможен, — вздыхает Григорий Леонтьевич, — требования с каждым годом всё строже. Ни один преподаватель в наше время не решится на подобный шаг. А в ту пору внеклассная работа с детьми даже как-то поощрялась.

Помню также, как в пионерском лагере «Искра» мы с вожатыми уходили с ночёвкой в лес: брали с собой скатки из казённых одеял, строили шалаши из веток, жгли костры. Звёздное небо, первые поцелуи... Разве такое забудешь!

Не стёрлась из памяти и обида, казавшаяся для мальчишки нестерпимой: я тогда учился в 7-м или 8-м классе, посещал секцию туризма, и меня не взяли в поход, где должен был состояться сплав по реке на плотах, сделанных из автомобильных камер. Признаюсь, без слёз не обошлось...

Из геологов — в прапорщики

По окончании школы Григорий Скаллер поступил в политех — на вечернее отделение, на специальность «Теплогазоснабжение и вентиляция», одновременно работал на релейном заводе. Записался в туристическую секцию — такие в то время были практически на каждом предприятии; ходили на Витязь, в другие знаковые места. Через год понял, что инженер-газоснабженец из него не получится — скучно и неромантично. Поступил в госуниверситет на геологический факультет, одновременно начал заниматься альпинизмом.

— Довольно долго пытался совместить два совершенно несовместимых занятия — геологию и альпинизм, — с улыбкой говорит наш герой. — Получив диплом, я ведь почти сразу начал ездить в геологические экспедиции. Горные походы как-то начали отходить на второй план... Карьера меж тем развивалась достаточно успешно — очень скоро я был назначен на должность начальника отдела изысканий, неоднократно ездил в поля как руководитель экспедиций. Оклад — 300 рублей, плюс разные надбавки, командировочные, полевые... Для советского гражданина просто шикарные деньги! Но... Поняв однажды, что из-за работы на любимое увлечение времени у меня совсем не остаётся, решил завязать с геологией. Так что, когда в 1983 году меня пригласили на должность старшего тренера ЗабВО по альпинизму, почти не раздумывал. Даже несмотря на то, что по штатному расписанию мне, как прапорщику, полагалось денежное довольствие — 130 рублей. Вот так романтика оказалась сильнее холодного расчёта.

Числился я в 30-й воздушной армии, штаб которой располагался в Иркутске, на улице Чехова, а на работу меня принимал легендарный генерал, Герой Советского Союза Владимир Михайлович Безбоков.  

Первый раз к нему в кабинет пришёл вместе с начфизом, подполковником. Познакомились, обговорили мои обязанности. Во время следующего приёма, на который я, как полагается, пришёл в военной форме, генерал, посмотрев на меня, вдруг как-то по-свойски произнёс: «Нет, Гриша, не идёт тебе военная форма, разрешаю тебе в гражданке ходить».

Так вот и началась моя служба. Спортсмены в армии всегда были в привилегированном положении, не минула сия участь и меня. Был вхож в кабинеты, о которых иные даже старшие офицеры порой и мечтать не могли. Помню, как-то начальник штаба, первый заместитель командующего Дальней авиацией РФ генерал Анатолий Проскурин по моей просьбе выделил самолёт Ан-12, чтобы свозить нашу команду альпинистов в Фергану на учебно-тренировочные сборы.

Новая работа мне нравилась. Расстраивало лишь одно: по большей части она была организационная — трассы прокладывал перед соревнованиями, в судействе принимал участие, отчёты писал, учил солдат по скалам лазить, в том числе и перед отправкой в Афган. А вот сам в эти годы в горы, что называется, для души почти не ходил. Военная сказка для меня закончилась в конце лихих 90-х — попал под сокращение. После демобилизации пару лет проработал в сугубо мирном учреждении — в художественном училище, заместителем директора по административно-хозяйственной части. И здесь продолжал заниматься любимым делом: водил детишек в походы — на пик Черского, в пещеру Мечта, в другие интересные места.

Затем моя супруга Людмила Александровна занялась спортивным лагерем в Ангасолке, мы создали общественную организацию — горный клуб «Байкал», ну и как-то меня всё это затянуло. Долгое время руководил и областной, и городской федерациями альпинизма. Без дела, в общем, не сидел. Ну и продолжал, конечно, при каждом удобном случае ходить в горы.

Полчаса на крыше мира

Сколько вершин покорил? На этот вопрос у Григория Леонтьевича точного ответа нет. «Ну больше сотни, наверное», — говорит он. Потом поясняет, что никогда не гнался за спортивными результатами. Все задачи решались по мере поступления. Возможно, поэтому в его послужном списке только один восьмитысячник. Зато какой — Эверест!

— Возможность попасть на самую высокую вершину планеты у меня появилась в 2005 году, — рассказывает Григорий Скаллер. — Сколько лет мне было? Ну сами подсчитайте. Родился я в 1946 году. Это была международная экспедиция, организованная одним известным инструктором из Москвы. Двенадцать русскоговорящих, столько же иностранцев. На всё про всё у нас ушло два месяца. Нужно понимать, что это не поход на ближайшую горку и акклиматизация там нужна очень серьёзная. Статистика и без того удручающая была на тот момент, когда мы готовились к восхождению: на пятерых поднявшихся на Эверест — один погибший. Не буду рассказывать, как мы поднимались и спускались, привыкая к разным высотам. В итоге до последнего лагеря на высоте 8300 метров из 24 человек дошли только девять. Отказывались от восхождения люди по разным причинам. Например, была у нас пара, которая хотела на вершине сыграть импровизированную свадьбу. Но у жениха вдруг началось отслоение сетчатки — очень частое повреждение на больших высотах. Невеста не захотела идти одна — отправились они вместе в базовый лагерь. А кто-то попросту простыл — там, наверху, это обычное дело.

Меж тем так называемая горняшка (недостаток кислорода) у каждого проявляется по-разному: у кого-то голова начинает отключаться на пяти тысячах метров, у кого-то на шести тысячах. Сам я очень хорошо переношу высоту, но однажды и меня зацепило. Было это на Кавказе, на смешной, казалось бы, отметке — 3300. Сам виноват: решил пробежаться по гребню не в своём темпе — и получил. Кое-как потом продышался. На вершине нельзя быстро двигаться, все движения замедленные: сделал два-три шага — остановился, и так далее. Если, не дай бог, развязались шнурки, то будешь шнуровать их минимум полчаса. Все проблемы решаются наличием баллонов с кислородом, но у меня так вышло, что почти всё восхождение на Эверест я проделал без дыхательного аппарата. Именно поэтому потом на весь мир раструбили, что Скаллер стал самым возрастным восходителем самой высокой вершины Земли. Честно скажу, немножко всё же пользовался и с большим удовольствием ещё бы кислороду хватанул, когда спускался... Если бы у меня был баллон! Но тот, который я на всякий случай оставил на отметке 8500, я не стал брать, находясь в состоянии эйфории (это тоже своего рода проявление горной болезни), а другой, который был у меня в палатке на 8300, кто-то умыкнул. Вот так нежданно-негаданно стал рекордсменом (смеется).

Очень много людей погибает на серьёзных вершинах от переоценки своих возможностей. Они так и остаются навеки в горах — кто сидя, кто лежа... Их то заметает снегом, то наоборот — обдувает ветром. Зрелище, конечно, не самое приятное, но, когда ты из последних сил взбираешься на пик, о бренности бытия думаешь меньше всего. Увы, не обошлось без потерь и в нашей экспедиции. Как я уже сказал, до последнего лагеря дошли только 9 человек. Синоптики давали нам два окна для благоприятного восхождения к конечной точке. Большая часть нашей группы во главе с руководителем выбрала более комфортное по всем параметрам «дальнее» окно, а два словенца решили пойти в «ближнее». Их пытались отговорить, но они настояли на своём. Один высоченный такой парень, другой наоборот — маленького роста. Физически они были подготовлены, наверное, лучше всех остальных в нашей команде. Оба на родине работали инструкторами по горным лыжам. Особо за них и не переживали. Они без проблем взошли на вершину, а в самом начале спуска большой сел на камушек отдохнуть и... умер. Маленький же в это время ушагал далеко вперёд. О судьбе своего земляка узнал уже в лагере. Вот так бывает...

Наша группа из семи человек вышла на заключительный этап часа в два ночи. Взошли все. Нам повезло: когда мы оказались на заветном пятачке, видимость была исключительная — на сотни километров. Под нами находились пики нескольких восьмитысячников. Незабываемые ощущения! На самой высокой точке планеты я пробыл с полчаса, наверное. Кстати, там произошло ещё одно невероятное событие: так совпало, что с другой стороны на вершину взошли несколько человек из английской экспедиции. Встреча была очень тёплой. Именно после таких моментов людей ещё больше манит в горы!

«Зачем вы ходите в горы, зачастую подвергая свою жизнь опасности?» — этот вопрос мне, да и другим альпинистам, задают чаще всего. Кто-то идёт за спортивными результатами, хочет преодолеть себя, а кому-то нравятся незабываемые красоты, которые больше нигде не увидишь. Я больше отношу себя к третьей категории — мне нравится находиться рядом с единомышленниками, общаться с близкими по духу людьми. В альпинизме, как и в серьёзном туризме, происходит своего рода естественный отбор — некоммуникабельные, ленивые и капризные отваливаются уже после первых восхождений и походов. Если немного изменить фразу из знаменитой песни Владимира Высоцкого, то получится практически мой жизненный принцип: «Лучше гор могут быть только... люди».

Кстати, во времена Советского Союза в первых рядах разного рода экстремальных видов деятельности была интеллигенция. В наших кругах тогда гуляла шутка, что когда висишь на стене, то и плюнуть иной раз бывает некуда — обязательно попадёшь если не в академика, то уж в кандидата наук точно.

Испытание Аляской

В 2009 году, будучи уже пенсионером, Григорий Скаллер не отказал себе в удовольствии поучаствовать в ещё одном весьма рискованном мероприятии —- 6-балльном (самая высокая категория сложности) походе по Аляске. Причём отбор в Приэльбрусье, который устроил кандидатам руководитель экспедиции, иркутянин проходил на общих основаниях, оставив позади себя многих молодых претендентов.

— На сбор были приглашены 40 человек, — вспоминает Григорий Леонтьевич. — Физически и технически практически все оказались годны. Решающей стала психологическая совместимость. В таких походах она должна быть ещё выше, чем у космонавтов. В итоге я попал в заветную шестёрку.

Полтора месяца мы провели вне цивилизации. Спутниковый телефон, который брали на всякий случай, оказался неисправным. Это, впрочем, не помешало американской компании потом всё равно содрать с нас немалые деньги. С Большой землёй удалось связаться лишь ближе к концу экспедиции. Случилось это на турбазе, на которую мы забрели совершенно случайно — её нет ни на одной карте.

В первые две недели шли почти при нулевой видимости. Из-за тумана, пришедшего с Тихого океана, ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки. Если бы в это время что-то случилось, то никакой вертолёт нам не помог бы, нас просто не нашли бы. Представьте: идёшь по склону и не видишь впереди идущего, а лыжню только ногами ощущаешь. Ориентировались буквально по компасу. Потом туман немножко рассеялся, стало чуть лучше. Шли по ледникам на высоте 3 тысячи метров. За спиной у каждого по 40 с лишним килограммов, ещё санки килограммов в двадцать. Воду нормальную только в первые два дня пили и в последнюю неделю — всё остальное время, более месяца, топили лёд.

Нагрузки запредельные. Но мы знали, на что шли. В итоге обошлось без каких-либо эксцессов — это значит, что руководитель экспедиции угадал с составом.

Эпилог

— Григорий Леонтьевич, если бы в 100 метрах от вершины Эвереста вы почувствовали себя очень и очень плохо, повернули бы назад?

— Легко. Если речь о выборе между жизнью и смертью, я выбираю жизнь. Горы стояли тысячи лет до нас и будут стоять — всегда можно предпринять вторую попытку. А вот жизнь у нас одна. Я не упёртый, но в то же время везучий. Практически во всех экспедициях, в которых я участвовал, погода нам благоприятствовала. Возвращаться пришлось лишь два, ну или три раза... А ведь в горы я хожу уже более полувека.

За несколько дней до главного восхождения в своей жизни
За несколько дней до главного восхождения в своей жизни