Долгожительница Ольхона
Старая сосна вошла во всероссийскую федеральную программу «Деревья — памятники живой природы», наряду, например, с ленинградским дубом, к которому приложил руку сам Кутузов
На Ольхоне, в районе Сарайского залива, возвышается 400-летняя могучая сосна, которую признали одним из самых старых деревьев России. Как известно, на байкальском острове скромная растительность: здесь много ветра, мало осадков. Леса, кроме как на восточном побережье, практически нет, на западном — степи и пески. Поэтому стоит ли говорить, что деревья на Ольхоне, проявившие великую жажду жизни и достигшие почтенного возраста, являются национальным достоянием и должны находиться под охраной человека. Сейчас, к сожалению, их может срубить любой равнодушный турист...
Деревья, получившие имена
О том, что на Байкале, в частности на Ольхоне, растут уникальные, но
беззащитные деревья Любовь Касьянова, ученый из СИФИБРа, говорила уже давно.
— Дело в том, что вообще-то я занимаюсь изучением степной растительности и
песчаных экосистем Ольхона, — рассказывает Любовь Николаевна. — Но поскольку я
изучаю весь остров, хожу по нему пешком и смотрю (по-другому ведь данных не
получишь), то, конечно, вижу, что происходит с деревьями.
Любовь Касьянову очень заинтересовали древесные формы, которые произрастают в
песках: то лежат они, то наклоняются, то кустятся — целое собрание сосен,
лиственниц и даже берез. Открытые сильнейшим байкальским ветрам, они чудом
выживают в сухом ольхонском климате.
Найти редкие экземпляры, более пристально вглядеться в каждый ученому удалось
благодаря работе в детском экологическом лагере. Доктора биологических наук
пригласили, чтобы она прочитала школьникам лекции о природе Ольхона.
— А мне была интересна растительность в районе бухты Улан-Хушин, и я решила
воспользоваться приглашением, — делится Любовь Николаевна. — Мы вышли с детьми
на первую экскурсию и поняли, как мало знаем об окружающем мире. По сути, дети и
взрослые ходили мимо этих деревьев и не замечали их красоты, а ведь они
действительно уникальны. Тем более лиственничник — тип леса, который на этом
берегу вообще редкость.
На Улан-Хушине мы нашли дерево, которым я просто была покорена. Эта сосна
стоит на песке близко к берегу, и у нее основные корни обнажены — совсем как
лапа птицы. Мы с ребятишками так и назвали ее — «Лапа орла»... Потом другим
деревьям дали имена — Паук, Арка, Страж Ольхона...
— После этой экспедиции ребята стали делать доклады под моим руководством, —
продолжает Любовь Николаевна, — занимать первые места на конференциях, получать
дипломы. Но самое главное — появилась возможность расширить знания, которых мало
или нет, и доносить их до общественности. Нельзя проходить мимо. Я даже просила,
чтобы деревья, которым туристы особенно могут навредить, огородили — еще в 2005
году. К сожалению, это не было сделано — по разным причинам.
Из шаманского леса
— За поселком Хужир есть заливчик Сарайский. В 1913—1914 годах знаменитый
ботаник Тихомиров по заданию Географического общества царского времени побывал
на Ольхоне и дал описание острова. На схематической карте, которую составил
ученый, он указал район Сарайского залива и четко очертил в этом месте границы
священного шаманского леса, состоящего из сосен и лиственниц. Местные жители
берегли его. Хужир был тогда небольшим поселком, несколько домов, данные по
населению — около 800 человек, — рассказывает Любовь Николаевна. — Он стал
расширяться позже — когда построили рыбозавод, уже в 1958 году. Лес вокруг
растущего поселка, конечно, начали рубить.
— В 2003 году мы со студентами решили этот лесочек метр за метром
исследовать, — говорит биолог. — Сосна-долгожительница, о которой теперь идет
речь, мне сразу бросилась в глаза — она стояла огромная, высоченная, не сильно
засыпанная, немножко в сторонке от всех, прикрытая лесом. У меня и первое фото
есть этой громадины: две девушки обхватывают руками ствол прямо через силу, а
девчонки-то рослые были, под метр восемьдесят. Сфотографировали мы сосну из
любопытства, я пока не знала зачем, высотомером измерили — что-то около 26
метров, точнее в моих полевых дневниках записано. По своему опыту я прибросила
возраст: при такой толщине ствола и в таких лесорастительных условиях я бы дала
сосне 300—400 лет, хотя, может быть, немножко и убавила.
Когда сотрудница Прибайкальского национального парка Марина Алексеенко
предложила участвовать во всероссийской федеральной программе «Деревья —
памятники живой природы», Любовь Касьянова сразу вспомнила об этой сосне.
— Переживали, конечно, точно ли она подойдет: нужны были исторические
особенности — например, чтобы Тургенев посидел под деревом на скамейке или
другие классики, какая-нибудь знаменитость постояла рядом, — делится Любовь
Николаевна.
Несмотря на это, биографией сибирского дерева комиссия осталась
удовлетворена. Теперь сосна, что растет в Сарайском заливе, числится под номером
213 в общем национальном реестре. Ожидается приезд московских специалистов,
которые сделают точные измерения. После этого у всероссийского памятника должно
появиться высокое металлическое ограждение — чтобы уберечь его от людей. Сосна
может прожить еще долго, до 500—600 лет.
Одна посреди степи
— А ведь мы посылали еще одну заявку, — признается Любовь Николаевна. — Хотя
я знала, что это невозможно, но думала: а вдруг просто красота этого дерева,
которое не слишком старожил, возьмет? Эту березу я случайно обнаружила в районе
Семисосенского залива на острове Ольхон. Стоит она одна-одинешенька в степи, на
просторе, ей лет 50 — так я ей дала, и у нее еще есть возможность расти до
120—150. Вся прямая, ветками вверх, крона правильная. Когда я ее в первый раз
увидела, стволом залюбовалась: он красивый, гладкий, совершенно белый, даже
черных чечевичек (органы газообмена) всего-то немножко было: такое ощущение, как
будто кто-то побелил. Хотя по возрасту у дерева уже должны начаться изменения. А
тут — батюшки мои: ровненькая, листочек к листочку!..
Конечно, мне отказали, белокурую красавицу в реестр не внесли — хотя для
меня, как биолога, она, безусловно, феномен, степной экологический тип березы.
Ведь удивительно то, что на западном берегу Ольхона березы не растут. На
восточном их еще можно встретить — в западинах, в увлажненных местах, а здесь-то
не увидишь! Занести ее запросто может: ветром, рыбаки сетями, туристы в рюкзаке,
семечком. Но условий, чтобы березе прорасти в степи, практически нет. Во-первых,
ее проросткам нужна высокая трава, а там травяной покров в основном сантиметров
10—15 максимум. И вот ведь какая жажда жизни!
Давно прошу Прибайкальский национальный парк: давайте будем работать с этими
деревьями, составим альбом — можно каждое сфотографировать. Если его случайно
срубят или погибнет — хотя бы фотография останется.
Чтобы сто лет никто не ходил...
Страшно за ольхонские деревья.
— Туристу отрубить ветку ничего не стоит, а этой ветке 50—100 лет, —
наплевать! — сетует Любовь Николаевна. — Говорят, отсохла. Ну и что, все равно
не трогай! Деревья из-за этого теряют устойчивость ствола, они и так испытывают
влияние сильного ветра, несущего песок...
По веточке, корешку, стволу истребляют люди неповторимую флору острова.
— Когда мы с Мариной Николаевной Алексеенко проверяли своих подопечных в 2011
году, у «Лапы орла» одного когтя уже недосчитались — дрова же туристам нужны!
Сколько усилий приложили, чтобы распилить-то ее, многолетнюю! Разыскал
любопытный народ и березу на берегу Семисосенского залива.
— Ствол ее немножко желтеть стал — потому что людей прибавилось, — говорит
Любовь Николаевна. — Животные-то об нее трутся, еще ничего (коровы в основном),
и это естественно, но в последние два года повадились к березе паломники.
Придумали легенду о неразделенной любви шамана, якобы от этого выросла красавица
береза, стали завязывать ленточки, трогать дерево — будто оно вроде как
священное, а это нарушение кроны и ствола. — У нас северная природа, не тропики,
— убеждает Любовь Николаевна. — Там ткнул палку — и она растет. На Байкале
такого нет. Восстановление чрезвычайно трудно. Дереву подняться и снова стать
лесом, бором либо невозможно, либо понадобится очень много лет.
Однажды на пресс-конференции журналисты нам задали вопрос: «А что вы так
переживаете за Ольхон? Ну съедят, ну вытопчут — снова нарастет...» Как нарастет,
когда, сколько потребуется времени? Надо, чтобы никто там не ходил, тогда,
возможно, через 100 лет что-то новое появится.
Сейчас наша задача — каждый год хотя бы по дереву, по два огораживать. Может,
их спасем?..
