Батенчук — гидростроитель

Главный механик Иркутской ГЭС, начальник Вилюйгэсстроя, построивший завод-гигант КамАЗ и Набережные Челны

Его называли Батей. Не по фамилии — по сути. Находившиеся рядом с Евгением Никаноровичем, особенно люди труда, всегда чувствовали его отеческое отношение. Когда Батенчук уезжал из Якутии возводить КамАЗ, провожали его со слезами на глазах — всем поселком гидростроителей. Биография этого несгибаемого человека полна тяжелых испытаний. Воевал, был в немецком концлагере, мужественно боролся, остался жив и потом еще долго доказывал, что нужен своей стране. Ведь плен для советского солдата становился клеймом на всю жизнь. А Батенчук уже после, в мирное время, получил Звезду Героя Соцтруда... Все умел делать руками, ничего и никого не боялся — поэтому успел так много. Иркутская ГЭС стала переломным моментом в судьбе, признавался он.

И кочегары мы, и плотники

Евгений Никанорович Батенчук родился в год, когда началась Первая мировая. А не стало его в 1999-м. В 1988-м, когда перестройка уже ломала великую страну, он еще активно работал и видел, что происходит.

Строитель, которому покорялись строптивые реки, писал: «Нам нечего стыдиться и незачем бояться будущего. Как бы ни было сейчас тяжело, но рано или поздно мы окажемся нужными. Потому что Россию все равно не угробить. А когда она распрямится, вновь понадобятся люди-мастера, которые умеют строить... Мы без России не обойдемся, но и она без нас тоже. Мне 80 лет, я всего в жизни насмотрелся: хлебнул войны, сибирской стужи, работы без сна и отдыха, топанья ногами всесильных начальников, смертей близких людей — и знаю, будет именно так».

...Женька Батенчук рос в большой украинской семье: у отца и матери было девять своих и двое приемных детей. Когда отца забрали сначала воевать с немцем, потом на Гражданскую, кормили ораву неутомимая труженица мама, которая не бросала завод, и дед-кузнец. Дед был героический — в турецкую войну на Шипке служил адъютантом у самого генерала Скобелева.

Мирное детство началось в 1921-м — когда победила советская власть. Женя мечтал стать военным — ему нравилась форма отца, красного командира. Затем увлекся морем — жили-то в Одессе. В старших классах влюбился в биологию и литературу — даже писал стихи, рассказы, Маяковского ему посчастливилось слушать лично. Вообще, Евгений был полон романтики — революционной, конечно, в духе времени. Вспоминал, как за 25 километров вместе с другом ходил в город Бизул на похороны легендарного атамана Котовского. Но мечты мечтами — а нужно было помогать семье. «Когда кончал семилетнюю школу, — вспоминал потом Батенчук, — отец позвал меня и спрашивает:

— Куда ты пойдешь дальше, учиться или работать?

— Хочу поступить в техникум.

— Белоручки в семье не нужны, — говорит он. — Каждый мужчина должен научиться прежде всего работать своими руками, освоить профессию слесаря, или токаря, или кочегара...»

Став первоклассным слесарем, парнишка убедился в правоте родителя. А спустя несколько лет, когда Евгений уже сумел наладить выпуск деталей для американских тракторов «Фордзон» на одесском заводе имени 2-й пятилетки и спас посевную (техника без запчастей стояла), Никанор Батенчук преподал сыну второй урок жизни. «Как-то вечером он спросил меня, собираюсь ли я учиться дальше. А я ему в ответ:

— Нет. Зачем? Я зарабатываю больше тебя, больше старших братьев. — Знаешь, сын, — сказал он, — ты имеешь руки, а головы у тебя нет. Вот не станет рук — надо чтоб голова работала, а не станет головы — руки должны будут работать. Поэтому иди и учись. Я снова послушался его и, хоть и не хотелось, поступил на рабочий факультет, а потом и в Рубежанский химико-технологический институт».

Батенчук и там был на виду: отличник с именной стипендией, комсомолец и заводила во всех делах, он играл в оркестре, писал стихи, занимался футболом, борьбой и боксом — здоровьем его природа одарила отменным. Такой большой, могучий, сильный человек...

Был в плену...

В 1939 году, сразу после института, Батенчука призвали в армию. Служил он в Прибалтике, на границе. Там встретил утро 22 июня 1941-го, принял первый бой.

«Наш полк по тревоге занял незаконченную линию обороны, — вспоминал лишь однажды он, потому как рассказывать о войне и плене было слишком тяжело. — Вся артиллерия отстала на марше, и с нами совершенно случайно оказалась одна 45-миллиметровая пушка».

Удалось подбить три танка — Батенчук и его товарищи на своем участке держались как могли. Но оказались в окружении. Стараясь пробиться к своим, шли ночами, лесом, по незнакомой местности. В одной из разведок его группа попала в засаду.

«Во время допроса немцы меня зверски избили и бросили в лагерь для военнопленных. Пробыл я в нем несколько дней и даже прилечь не мог, так как немцы отбили мне легкое. Все эти дни я харкал кровью и спал стоя, прислонившись спиной к сосне и обхватив руками сзади». Им интересовалось гестапо, товарищи помогли перебраться в другой концлагерь.

«Это был просто участок леса, обнесенный колючей проволокой и усиленно охраняемый, — вспоминал Батенчук. — Ни палаток, ни землянок, ни даже каких-нибудь навесов. И тысячи обессиленных раненых и больных людей...»

Он понимал, что бездействие — гибель, и... решил построить землянку.

«Отыскал своих земляков, убедил их, что перво-наперво нам нужна хотя бы крыша над головой. Выпросили у охранников две лопаты. Одну наточили сбоку на камне и приспособили вместо топора, другую использовали по прямому назначению. Вместо пилы пошла колючая проволока. Дело двигалось медленно. Особенно трудно было подпиливать колючей проволокой деревья, но мы приспособились, втянулись в работу, благо охранники не мешали, и в конце концов оказались владельцами первой землянки».

Потом их везли в холодных вагонах, без еды и питья, в лагерь города Гевельсгоф — 34 тысячи замученных пленных на его скорбном счету... Батенчук не сдавался, выжил, боролся всеми силами, помогал выстоять духом другим. Писал пламенные стихи, в духе любимого с юности Маяковского. Их передавали из уст в уста, переписывали, распространяли в листовках. Типографским станком служили старая подметка, валик, краска и тонкая папиросная бумага. Автор подписывался: «Ваш товарищ № 2311925» — номером своего партийного билета. Благодаря этим заветным цифрам после войны удалось сделать почти невозможное: доказать, что и в плену Батенчук оставался настоящим коммунистом. Его группа установила связь с немецким подпольем, в основном девчатами и женщинами: рискуя жизнью, организовывали побеги, лечили больных, подкармливали самых истощенных, даже подготовили вооруженное восстание на случай, если немцы решат уничтожить лагерь.

В начале апреля 1945-го Гевельсгоф освободили союзные войска. Но Евгений Батенчук оказался совсем не дома, в Рубежном, где его всю война ждала жена Людмила, в 1943-м получившая извещение, что муж пропал без вести, и маленькая дочка. Только 9 мая 1946 года он увидел своих любимых. Год Батенчук провел в фильтрационном лагере недалеко от Сочи, на строительстве Краснополянской ГЭС: инженеру-механику химического машиностроения пришлось стать гидростроителем...

* * *

Хотя его не сгноили в ГУЛАГе, но долгие годы Батенчука еще преследовало клеймо — был в плену, был... И взгляды косые ловил, и за спиной, и в высоких кабинетах шептались. Но вопреки всему — пусть и обижали, и награды по заслугам не давали — Евгений Батенчук вырос в крупного и авторитетного руководителя, каких во всем огромном Союзе поискать — единицы. На Краснополянской ГЭС он начинал инженером-механиком. Многому пришлось учиться заново.

 «Надо было запустить экскаватор, — вспоминал Евгений Никанорович. — Я сперва сам сел за рычаги, научился работать на нем, а потому уже легко научил и экскаваторщиков. То же самое было и со сваркой...

Иногда приходилось принимать самые неожиданные решения. Для производства земляных работ мы получили несколько американских экскаваторов фирмы «Бокей». Выгрузили их в Адлере, а как дальше везти? На Краснополянскую ГЭС вела только узкая дорога, по которой и автомашины-то проходили с трудом. Расширить дорогу? На это ушло бы несколько месяцев, потребовались бы большие затраты. Я предложил: а что если разрезать экскаваторы на части, перевезти по частям через горы и на месте сварить? Решили так и сделать. Через три недели экскаваторы работали».

А в 1950 году Евгений Батенчук стал сибиряком — на Ангаре разворачивалось строительство Иркутской гидростанции. На новую стройку Евгения Никаноровича пригласили заместителем главного инженера — главным механиком.

Окончание в следующем номере.

Елена Русских. Использованы материалы книги Павла Вечерина «Батя».