Фильм о Байкале оказался пророческим

Режиссер ленты «У озера» Сергей Герасимов вложил в уста ее главных героев свою боль и тревогу за судьбу великого озера. Надо сказать, что они были небезосновательными

Сорок три года исполнилось недавно Дому культуры «Юбилейный» в Байкальске. Вместительное двухэтажное сооружение в центре микрорайона Южного всего на два года моложе самого Байкальска, почти полвека назад гремевшего на всю страну как город всесоюзной ударной комсомольской стройки. Здесь не по дням, а по часам рос Байкальский целлюлозный завод (позже переименованный в комбинат), который строили, как было принято на Руси, всем миром, не гнушаясь трудом заключенных. Собственно, эта стройка века с первых дней была точкой пересечения разнонаправленных интересов, позиций, мнений: военно-промышленного комплекса с одной стороны (сверхчистая вода священного озера использовалась с целью производства корда для скоростной авиации) и, как тогда говорилось, прогрессивной общественности страны. Этот своеобразный разлом воплотился в двухсерийном фильме «У озера» (сценарий и постановка Сергея Герасимова, 1969 год). Картина снималась в эпицентре событий возле уже работавшего в конце 60-х целлюлозного завода. Старожилы Байкальска хорошо помнят приезд большой киношной группы из Москвы и довольно длительную работу над фильмом.

Понаехали тут...

В молодом городе-спутнике целлюлозного завода почти не было пожилых лиц. Мелькавшие изредка на городских улицах фигуры дедушек-бабушек означали только одно: старики приехали навестить свою молодежь. Сюда, на очередную стройку века ехали не только специалисты целлюлозно-бумажного производства. Попасть в строящийся город на берегу Байкала стремились многие юноши и девушки со всех концов страны, как тогда принято было говорить «просто по зову сердца». Так приехала в город на берегу Байкала и Клавдия Филипповна Шехирева.

Она родилась в небольшом райцентре Читинской области —городе Хилке. Окончив школу, перебралась в Ангарск — работать, учиться дальше. — Домой к маме ездила утренней электричкой, — вспоминает Клавдия Филипповна те далекие дни. — И всякий раз любовалась величественной природой Байкала. Она меня просто завораживала: дорожка солнечных бликов на воде, бархатные горы вокруг... Тогда я решила: при первом же удобном случае приеду на Байкал. Случай представился весной 69-го. Приехав в Байкальск, стала работать в недавно построенном ДК секретарем-машинисткой при директоре Олеге Петровиче Кузнецове. И жизнь закрутилась-завертелась с новой силой.

Байкальск конца 60-х ничем не напоминал нынешнюю городскую панораму. Рабочая молодежь жила в общежитиях, многие городские стройки (комплекс зданий ПУ-16, детский сад, панельные трехэтажки и т. д.) были оцеплены колючей проволокой — здесь работали заключенные. По словам местных старожилов, атмосфера строящегося города, тем не менее, резко отличалась от нынешней и люди были совсем другими. Вечером, после работы байкальчане гуляли по улицам — без водки, пива и сигарет, как сегодня. Люди просто отдыхали, общались, порой спорили о чем-то своем, очень важном. Многие были с колясками — в строящемся городе создавались семьи, рождалось много малышей, и устроить ребенка в детсад или ясли было невероятно трудно.

— В скверике возле ДК росли еще совсем маленькие деревца, но все равно там было приятно пройтись вечером, посидеть на лавочке, встретить знакомых, — вспоминает Клавдия Филипповна. — А возле городской администрации мы копали небольшие траншеи — высаживали боярышник, молоденькие елочки, лиственницы. Кстати, план озеленения разработала талантливая выпускница сельхозакадемии имени Тимирязева Татьяна Миротворская. Тогдашний директор комбината Николай Ильич Черепанов пригласил ее в Байкальск, и все озеленение микрорайона Южного — заслуга Миротворской. Татьяна Сергеевна жила во 2-м квартале, там, возле своего дома она разбила настоящий питомник с довольно редкими для нашего сурового климата деревьями. Где она доставала все эти клены и прочую экзотику — непонятно. Я бы имя этой замечательной женщины написала золотыми буквами на доске почета.

Важнейшее из искусств

В недавно построенном ДК кипела-бурлила жизнь. Здесь работали кружки художественной самодеятельности, проводились заводские смотры. Но главным из всех искусств, как говорил основатель самого верного и всесильного учения, было кино. Кинозал в ДК пустовал редко, фильмы крутили с утра до вечера. Билеты стоили 20—30 копеек (в выходные чуть дороже), но пришедшим к началу вечерних сеансов нередко приходилось выпрашивать лишний билетик у их счастливых обладателей.

Валерий Николаевич Шишкин работал старшим киномехаником с первых лет существования «Юбилейного». Двадцатичетырехлетний комсомольский секретарь Боханского райкома приехал в Байкальск тремя годами раньше Клавдии Шехиревой сначала в отпуск. Полюбовался здешней природой, увидел объявление: в воинскую часть требуется радиотехник. Обратился к начальству, а те сразу быка за рога: приедешь к нам — будет тебе и работа, и квартира. Так молодой специалист Шишкин резко изменил течение своей жизни. И никогда не пожалел об этом.

В ноябре 67-го торжественно открыли большой современный Дом культуры. Шишкин стал работать здесь старшим киномехаником, позже заместителем директора по кино. На открытии показали двухсерийный фильм «Журналист» с Валентиной Теличкиной в главной роли, который в те годы только выходил на широкий экран. Потом на байкальчан одна за другой посыпались зарубежные и российские киноновинки, которые здесь можно было посмотреть порой раньше областного центра.

— Ничего удивительного, — заметил Валерий Николаевич. — В Байкальске тогда было ленинградское снабжение — любые продукты, сыры, колбасы всех сортов, одежда, шубы дефицитные, обувь. Словом, все. Здесь была территория военно-промышленного комплекса, а значит почти коммунизм. Сотрудники облкинопроката заказывали нам кому что надо, и естественно, мы получали от них все лучшие фильмы практически первыми.

Какие из них мне запомнились? Прежде всего, кассовые, конечно. Очень популярны были индийские картины: в зале то и дело раздавались всхлипывания, плакали и взрослые, и дети, такие душещипательные сюжеты там были. Еще зрители валом шли на американские фильмы про ковбоев, про путешествия или на югославские — с великолепным Гойко Митичем. Все картины были яркие, красочные, из индийских только знаменитого «Бродягу» поначалу показывали в черно-белом варианте, потом он тоже стал цветным. Советские картины в этом смысле сильно проигрывали, наша кинопромышленность шла явно в фарватере зарубежной. Даже знаменитая двухсерийная лента «У озера», снимавшаяся здесь, в Байкальске, тоже оказалась черно-белой.

Москвичи на Байкале

Летом 68-го большая киногруппа во главе с известным режиссером и сценаристом Сергеем Апполинариевичем Герасимовым приехала в Байкальск. Сработавшее практически мгновенно сарафанное радио разнесло потрясающую новость: столичные киномэтры будут снимать здесь фильм! И не простой — о Байкале, целлюлозном комбинате и еще о чем-то очень важном. Позже оказалось: о любви.

По давно заведенной традиции руководство киногруппы отправилось поначалу к директору комбината, в партком. Директор ЦБК Николай Ильич Черепанов пообещал помочь с транспортом, людьми — будущим производственным массовкам нужны были заводчане, и многие охотно вербовались «в артисты», хотя позже оказалось — в кадр попали единицы. С жильем для приезжих было сложно: единственная гостиница в микрорайоне Южном редко пустовала; к тому же летом, в сезон, кроме туристов сюда старалось наведаться областное, а порой и столичное начальство — совместить приятное с полезным, так сказать: и дела сделать, и на Байкале отдохнуть. Но киношным гостям места, конечно, нашлись: основную часть группы разместили в гостинице (теперь она называется «Куршавель» — ни больше, ни меньше), а троих мужчин поселили в артистической Дома культуры. Одним из них был Василий Макарович Шукшин. Женский состав будущей картины был небольшим. Героиню играла студентка ВГИКа Наталья Белохвостикова.

— Юная, тоненькая, светловолосая девушка училась у Сергея Апполинариевича Герасимова, и, как говорили тогда многие, была его любимицей, — вспоминает Валерий Николаевич Шишкин. — Держалась она довольно отстраненно и высокомерно. Это и по фильму чувствуется, у нее там такие высокомерно-властные интонации. С нами, местными жителями, она почти не общалась. Но меня почему-то запомнила, и когда лет пять назад приезжала в Байкальск на какой-то юбилей, связанный с фильмом Герасимова, спросила у работников ДК: «Куда у вас Шишкин делся?» А я тогда работал на заводе.

Валентина Теличкина играла молодую журналистку, которая доставала всех вопросами: «Как вы относитесь к проблеме сохранения Байкала?» или «Как вы относитесь к строительству целлюлозного завода на Байкале?» А еще жаловалась подруге (ее играла Наталья Белохвостикова) на тяжелую долю девушки-журналистки, особенно если она к тому же «и сама ничего себе». В жизни молодая актриса, по воспоминаниям тех же работников Юбилейного, оказалась почти такой же высокомерной, как и ее более молодая коллега. Старший кассир Юбилейного Шехирева рассказывает, что Теличкина часто ходила в ДК на танцы.

— Танцевальные вечера в те годы были для нас настоящим праздником. Играл духовой оркестр, пел Вася Карибов — местная знаменитость. Танцевали мы твист, шейк, фокстрот, другие популярные в те годы танцы, но вначале всегда звучал вальс. Молодежи было много, пьяных — ни одного. Тогда в принципе невозможно было представить появление на вечере пьяного или просто подвыпившего парня. Многие к тому же неплохо танцевали, но у Валентины Теличкиной был свой коронный прием: она как-то особенно красиво встряхивала под музыку своими длинными волосами (на танцы она причесывалась более стильно, чем на съемки). Или просто резко крутила головой — зрелище было незабываемое. Мы, местные девчата, всегда завидовали ее шикарным, струящимся по спине волосам.

Фото киномастеров в Байкальске нет

Съемки фильма начались летом 68-го. Местные рыбаки и охотники охотно помогали приезжим в выборе наиболее живописных мест для натуры. После небольших разногласий решено было основную, летнюю часть фильма отснять в Мурино — возле небольшой местной речушки, сбегающей в Байкал, у моста неподалеку от живописного ущелья. Есть в фильме несколько кадров, снятых в Култуке, точнее, на самой живописной его части — серпантине. Попала в кадр и слюдянская школа у вокзала, из окон которой открывается вид на Байкал. А еще напротив завода были построены солидные бревенчатые декорации: дом, где жили главные герои картины, отец и дочь Бармины, их библиотека, научная лаборатория. Здесь надо напомнить, что в основе сюжетной линии фильма судьба ученого-биолога, байкаловеда Александра Александровича Бармина (вымышленный, во многом собирательный образ) и его семнадцатилетней дочери Елены, которые живут на берегу Байкала. Эта семья, по замыслу авторов картины, представляет русскую интеллигенцию, связанную с идеями декабризма. Однажды в их жизнь входят новые люди — строители байкальского целлюлозного завода, вокруг которого возникает немало споров и высоких ведомственных дискуссий. Семья Барминых занимает самую решительную позицию за неприкосновенность Байкала.

Директора строящегося целлюлозного завода сыграл Василий Макарович Шукшин. На время съемок актер остановился в небольшой артистической ДК у сцены. Здесь он работал над своей непростой ролью, отдыхал, охотно общался с местными жителями. Валерий Николаевич Шишкин вспоминает, что Шукшин как-то сразу западал в сердце. Был очень жизнерадостным, сам мог затравить анекдот и других охотно слушал, не перебивая. Запомнилось еще, что Шукшин никого и ничего не боялся, хотя в Байкальске тогда было полным-полно зэков. А старший кассир ДК Клавдия Филипповна Шехирева рассказала, что Шукшин остался в памяти простотой своего внешнего облика. «Он выглядел даже как-то по-деревенски на фоне других приезжих москвичей, поэтому я поначалу не обращала на него особого внимания. Потом, когда пошли его фильмы, особенно «Калина красная», его книги, стали понятны масштабы дарования этого замечательного актера, режиссера, писателя».

Одну из центральных сцен любовной линии картины — молчаливое признание в любви Василия Черных и Лены Барминой снимали на берегу речки Харлахта. Как всегда набралось немало любопытных, но Герасимов к посторонним на съемках относился спокойно, людей, которые не мешали, не гнал. По сценарию, Лена Бармина назначает Черных свидание у сломанного дерева. Мы видим, как нервно курит герой Шукшина, ожидая любимую, как она бежит к нему и т. д. А за кадром Василий Макарович шептал Белохвостиковой: «Наташа, посерьезней лицо сделай, посерьезней». К тому времени у него, в отличие от совсем молоденькой Натальи, был уже немалый опыт работы на съемочных площадках, которым он щедро делился с товарищами по работе.

Вообще старшему поколению байкальчан удалось и самим поучаствовать в работе над фильмом — в массовых сценах, разумеется. Клавдия Шехирева вспоминает, как ей приятно было узнавать своих в мелькавших на экране эпизодах: работников ДК в автобусе, который едет по култукскому серпантину, бывшего начальника ДПЦ комбината Василия Филипповича Третьякова, рабочих сушильного цеха в некоторых производственных эпизодах т. д.

А над сценой прощания Лены Барминой с друзьями байкальчане еще долго подшучивали: по сценарию героиня уезжает в Иркутск рано утром, первым автобусом. «Но мы-то видели, что он едет совсем в другую сторону, на промбазу», — улыбается Клавдия Филипповна.

Три дня в неделю назывались в ДК «привозными», когда старший киномеханик Шишкин или кто-то из его подчиненных ездили за фильмами в Иркутск. Аппаратная в большом зале на несколько часов была свободна, и там начинался просмотр отснятого материала. «Мы им много помогали с монтажом отснятых кусков, просмотром, — говорит Шишкин. — Когда прокручивали пленку в аппаратной, Герасимов сидел в зале, Шукшин устраивался на балконе. Микрофонов еще не было, а им то и дело надо было что-то обсудить, поспорить, и тогда Василий Макарович быстро спускался в зал к режиссеру. На просмотрах частенько присутствовал Борис Яковлевич Мордухов, директор ДК. Было и так: отсмотрят снятые куски, а обсуждать уходят в малый зал. Хотя разбирали сделанное нередко прямо в большом зале — что оставить, что уничтожить. Дублей много было. И еще я очень жалею, что никто из нас не догадался сделать хотя бы несколько снимков там, на обсуждениях, или на съемках картины. Василий Шукшин, Сергей Герасимов, Михаил Ножкин, Николай Еременко, Вадим Спиридонов — какие яркие, уникальные личности работали тогда рядом с нами, на наших глазах рождалось большое, настоящее кино о нашей жизни, нашем заводе. Фильм-предупреждение, фильм-размышление о судьбе великого Байкала. И ни одного снимка. Очень, очень жаль».

Прямиком в Байкал, как и было сказано

«У озера» — во многом знаковая картина. По замыслу правительства СССР, огромные водно-энергетические ресурсы Сибири нужно было заставить служить людям. Традиционно советский волюнтаризм воплощался в проекты поворота северных рек, промышленного освоения мировой жемчужины — Байкала и тому подобных. Тогда, в начале 60-х, в период недолгой хрущевской оттепели, сменившей эпоху сталинизма, ученые, передовая общественность страны впервые заговорили о страшных последствиях так называемой научно-технической революции. Новое слово «экология» звучало как набат, предвещавший неминуемые беды природе огромной страны. Собственно, проект большой картины о строящемся у берегов Байкала целлюлозном комбинате в большой мере аккумулировал эти тревожные настроения. Авторы, и прежде всего сценарист и режиссер Сергей Апполинариевич Герасимов, вложили в уста ее главных героев свою боль и тревогу за судьбу великого озера. Надо сказать, что они оказалась небезосновательными. И если хотите, пророческими.

 «Думаю, что именно здесь, на Байкале, может быть удастся остановить инерцию истребления природы, — говорит герой Шукшина, директор завода Василий Васильевич Черных. Это ведь Байкал... Вся страна встала на его защиту». И еще одна цитата из фильма, она принадлежит ученому по имени Сергей Львович (тоже, по видимому, собирательный образ), который на вопрос журналистки Вали Корольковой отвечает так: «Я отношусь к строительству комбината на Байкале отрицательно. По одной простой причине: это строительство грозит превратить его в грязное озеро... Целлюлозный комбинат будет брать оттуда чистую воду и спускать грязную. Они говорят, что будут ее очищать, но знаете ли, если ее очистить до конца, то можно эту же воду и использовать. Но нет, они все-таки будут загрязнять Байкал. И потом нескоро, много сотен лет понадобится, чтобы его очистить». Сбылось, что называется, тютелька в тютельку.

О том, сколько и чего было сброшено в Байкал в процессе выпуска кордной целлюлозы, читаем в государственном докладе Главного управления природных ресурсов по Иркутской области. «Как и в предыдущие годы (до 2001—2002 гг. — Авт.) наблюдалось нарушение качества воды в контрольном створе. Максимальные концентрации превышали норму по взвешенным веществам в 1,4 раза, сульфатам — в 1,3 раза, хлоридам — в 1,8, фенолам — в 3 раза». В таблице, что наглядно подтверждает сказанное, отмечено также значительное превышение сбросов по нефтепродуктам, лигнину, сульфатному мылу, скипидару, алюминию... «На прилегающей к озеру акватории зарегистрирована максимальная концентрация нефтепродуктов (до 2,2 ПДК), серы несульфатной (10,9 ПДК), ртути (до 2,2 ПДК)». Сточные воды, идущие прямиком в Байкал, — это миллионы и миллионы кубометров хлороформа, формальдегида, метанола, нитратов, сульфатов, фенолов, фурфурола и бог знает чего еще. Не озонируют воздух, не улучшают состояние прибрежной байкальской природы, тех же лесов и ежегодные тысячи тонн пылегазовых выбросов БЦБК. Оседающих, между прочим, на территории, которая находится в непосредственной близости к нынешней ОЭЗ — особой экономической туристстско-рекреационной зоне на Байкале. «Инерцию истребления природы» остановить не удалось. Напротив, приоритет интересов ВПК придал этому процессу огромные промышленные масштабы. Нынешняя экокатастрофа байкальской природы — это, похоже, последний акт разворачивающейся на наших глазах трагедии.

Окончание в следующем номере