Каппель Владимир - белый генерал

Согласно семейному преданию, предок потомственного дворянина Ковенской губернии (Ковно - ныне Каунас. - В.А.) Владимира Оскаровича Каппеля был выходцем из Швеции, лютеранского исповедания. Впрочем, к моменту его рождения, 16 апреля 1883 года, семья исповедовала православие. Каппель был военным по меньшей мере в третьем поколении: его дед по материнской линии участвовал в Крымской войне, отец - в туркестанском походе генерале Скобелева; оба - георгиевские кавалеры.

Владимир Каппель окончил Николаевское кавалерийское училище в Петербурге, получил назначение в уланский полк и во время расквартирования в Пермской губернии женился, причем увез невесту и обвенчался с ней без родительского благословения. Дело в том, что отец девицы, действительный статский советник инженер Строльман, подобно персонажу классического русского водевиля, как огня боялся, что его дочь Ольга станет легкой добычей ловеласа-кавалериста, и не принимал военных в доме. Будущим супругам довелось познакомиться на уездном балу. Ольга Строльман, как сказано в одной из книг о Каппеле, "оказалась во власти обаяния серо-голубых глаз молодого офицера". Тесть сменил гнев на милость лишь после того как узнал, что его зять поступил в академию Генерального штаба, - стало быть не бонвиван, а толковый человек.

"В служебном отношении обер-офицер этот очень хорошо подготовлен, - сказано в его аттестации за 1908 год. - Нравственности очень хорошей, отличный семьянин. Любим товарищами, пользуется среди них авторитетом. Развит и очень способен... Имеет большую способность вселять в людей дух энергии и охоту к службе. Обладает вполне хорошим здоровьем, все трудности походной жизни переносить может. Азартным играм и употреблению спиртных напитков не подвержен".

Подполковник Генерального штаба

Февральская революция застала Владимира Каппеля в звании подполковника и в должности помощника начальника оперативного отделения штаба Юго-Западного фронта. Существуют свидетельства того, что для убежденного монархиста Каппеля отречение императора стало тяжелым ударом. Есть сведения, что он участвовал в корниловском мятеже - попытке военного переворота против Временного правительства Александра Керенского в августе 1917 года во главе с верховным главнокомандующим генералом Лавром Корниловым. После провала путча арестован, однако, не был. Весной 1918 года подполковник Каппель приехал с развалившегося фронта в Пермь, к семье. В этот период он, по-видимому, пребывал в состоянии мучительных раздумий о том, что делать дальше. Между тем большевики, остро нуждавшиеся в командном составе, развернули кампанию по привлечению в свои ряды царских офицеров. Владимир Каппель встал на учет в Управлении по комсоставу Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной армии, указав, что желал бы служить в штабе одного из трех округов - Приуральского, Поволжского или Ярославского. В начале мая ему была предложена должность в штабе Поволжского округа в Самаре. Каппель ответил согласием, выехал в Самару, но в итоге от назначения отказался.

 О причинах отказа пишет в своей книге "От Волги до Тихого океана - в рядах белых" генерал Павел Петров, в то время полковник, тоже находившийся в Самаре и служивший в штабе Поволжского военного округа РККА: "В.О.Каппель нашел в штабе кроме меня еще нескольких своих товарищей по академии и решил присоединиться к нам. Все мы тогда плохо знали или закрывали глаза на то, что делалось на юге, и считали, что в интересах русского дела надо держать в своих руках, хотя бы и в стеснительных условиях, военный аппарат".

 Штабисты из числа царских офицеров соглашались участвовать в боевых действиях только против внешнего неприятеля. Но с немцами и их союзниками войны как раз не было - в марте 1918 года большевики подписали с Германией мир на грабительских для себя условиях. От офицеров потребовалась совсем другая служба.

"В Самару, - продолжает генерал Петров, - прибыл Подвойский (Николай Подвойский был в то время членом Высшего военного совета. - В.А.) и сразу же показал нам цену тех условий, на которых мы собирались работать. Начались требования на специалистов и офицеров Генерального штаба для руководства революционными красными отрядами всевозможных наименований. Кого посылали против уральцев, кого против чехов. Мы отказались... Нам пригрозили расправой; мы решили воспользоваться первым случаем, чтобы скрыться... Нам помог приход чехов".

 Чехословацкий корпус, сформированный на территории России из пленных чехов, словаков, русинов и других славянских подданных Австро-Венгрии, численностью около 45 тысяч человек, в январе 1918 года был объявлен составной частью вооруженных сил Франции. Он подлежал переброске через Владивосток морем в Европу. Однако большевики решили в интересах мировой революции и под давлением Германии воспрепятствовать эвакуации корпуса. Наркомвоенмор Лев Троцкий 24 мая 1918 года издал приказ о его разоружении. В ответ корпус, чьи эшелоны растянулись от Волги до Дальнего Востока, взбунтовался. В первых числах июня его части захватили Самару. Власть в городе взял Комуч - Комитет членов Учредительного собрания - в составе пяти человек, во главе с эсером Владимиром Вольским.

 О реакции царских офицеров, коих скопилось в городе около пяти тысяч, на падение советской власти в Самаре догадаться несложно. К эсерам офицеры особых симпатий не питали. Но большевикам симпатизировали еще меньше. Настроения этих людей лучше всего описал Булгаков в "Белой гвардии": "Они, в серых потертых шинелях, с еще не зажившими ранами, с ободранными тенями погон на плечах, приезжали в город и в своих семьях или в семьях чужих спали на стульях, укрывались шинелями, пили водку, бегали, хлопотали и злобно кипели. Вот эти последние ненавидели большевиков ненавистью горячей и прямой, той, которая может двинуть в драку".

 Комуч начал формирование на основе добровольного набора собственных вооруженных сил - Народной армии. О тех днях вспоминает полковник Василий Вырыпаев: "В тот же вечер (8 июня 1918 года. - В.А.) состоялось собрание офицеров Генерального штаба, на котором обсуждался вопрос, кому возглавить добровольческие воинские части. Желающих не находилось. Решено было бросить жребий.

 Тогда попросил слова скромный на вид и мало кому известный, недавно прибывший в Самару в составе штаба Поволжского фронта офицер:

- Раз нет желающих, то временно, пока не найдется старший, разрешите мне повести части против большевиков!

Это был подполковник Владимир Оскарович Каппель".

"Красиво идут!"

 Дружина, с которой пошел в бой Каппель, вскоре превратила безвестного подполковника в опаснейшего врага советской власти. Первым его успехом стало взятие Сызрани, которую обороняли войска Михаила Тухачевского; затем последовал стремительный марш-бросок вверх по Волге и взятие с ходу Симбирска. "Пятидневные упорные бои на нашем фронте с численно превосходящими нас советскими войсками, - писал Каппель в приказе по войскам, - закончились полным поражением противника. Не выдержав стремительного молодецкого удара доблестных войск фронта, разбитый противник бежал, бросая на пути раненых, пулеметы, обозы, грабя мирных жителей, угоняя их скот... Вы, участники этих боев, вписали новую светлую страницу в историю освобождения нашей измученной Родины от германо-большевитского ига!" Действия Каппеля встревожили большевиков до такой степени, что они перебросили в Поволжье самые боеспособные части с германского фронта. За голову Каппеля назначается награда в 50 тысяч рублей. Полковник Вырыпаев по этому поводу вспоминает: "Каппель, читая этот приказ, сказал, смеясь:

- Я очень недоволен - большевики нас дешево оценили... Ну да скоро им придется увеличить назначенную за нас цену..."

 22 июня 1918 года каппелевцы взяли Казань, где были сосредоточены значительные запасы оружия, амуниции, медикаментов, провианта и золотой запас России. После потери Казани на Поволжский фронт прикатил на своем бронепоезде сам главковерх Троцкий. В боевые действия против Народной армии Комуча были брошены сразу четыре армии красных... Каппель будто бы рвался из Казани в поход на Нижний Новгород и Москву, но самарское правительство приказало ему вернуться в Симбирск для отражения нового наступления большевистских сил. В сентябре Симбирск был потерян - силы были слишком неравны, однако стойкость каппелевцев позволила войскам Комуча выиграть время и отступить к Уфе. Попытавшись отбить Симбирск и снова потерпев неудачу, туда же отвел свои части и Каппель.

 "На германском фронте имел честь драться с генералом фон Людендорфом. А теперь - черт знает что. Ча-па-ев". Эту надменную фразу в фильме "Чапаев" произносит поручик "в форме каппелевских частей". Сыграл его, между прочим, режиссер картины - один из братьев Васильевых, Георгий. Сцена в штабном вагоне белых предваряет знаменитый эпизод "психической атаки", чуть было не обратившей в бегство чапаевцев. В романе Дмитрия Фурманова, по которому снят фильм, атака описана так: "Черными колоннами, тихо-тихо, без человеческого голоса, без лязга оружия шли в наступление офицерские батальоны с каппелевским полком... Эта встреча была ужасна... Батальоны подпустили вплотную, и разом, по команде, рявкнули десятки готовых пулеметов... Заработали, закосили... Положили ряды за рядами, уничтожали... Цепями лежали скошенные офицерские батальоны..."

 В фильме проходной эпизод в два абзаца превратился в центральный. Вот отрывок из сценария братьев Васильевых: "Каппелевцы, как на плацу, не обращают внимания на выстрелы, мерно отсчитывают шаг под дробь барабана... Рота за ротой появляются они из-за холмов, развертываются. И все тем же "учебным" шагом движутся вперед... Резко выделяется развернутое знамя. Перед одной из рот, с сигарой в зубах, - знакомый уже нам поручик...

 Красноармеец в цепи невольно сплюнул:

- Красиво идут!

Сосед сочувственно кивнул головой:

- Интеллигенты?!"

 В конце концов Анкин пулемет начинает косить "интеллигентов", как траву в чистом поле.

Никакой черной формы части Каппеля не носили - Васильевы обрядили их в форму марковцев. Черепа на кокардах носили корниловцы. Ну а уж черное знамя - принадлежность анархистов, прежде всего батьки Махно. Не было у Каппеля и никаких офицерских батальонов, ввиду острой нехватки командиров. Обмундированы войска Каппеля были в английскую форму защитного цвета. Достоверных сведений о том, встречались ли части Каппеля и Чапаева на поле боя, не существует. Фурманов в романе утверждает, что такое столкновение имело место в ходе боев за Уфу в июне 1919 года (белые войска под началом генерала Сахарова город обороняли, а красноармейцы Фрунзе штурмовали).

 В книге Валерия Шамбарова "Белогвардейщина" встречаем описание этой схватки: "Жестоко выкошенные, неся огромные потери, каппелевцы все же сошлись в рукопашной. За первой атакой последовали вторая, третья, но сбросить красных так и не смогли, за ночь на плацдарм переправилось немало свежих сил. На поле боя остались тысячи трупов". Сам Чапаев в том бою не участвовал - несколькими днями прежде он был ранен бомбой, сброшенной с аэроплана. Историческая достоверность пострадала в фильме не случайно: войска Каппеля были грозной силой и отличались исключительным бесстрашием, поэтому нужно было, чтобы Чапаев в развевающейся бурке на лихом коне победил именно их.

Окончание в следующем номере.