Жизнь после смерти: на что надеяться семьям погибших в аэробусе А-310?

Люди, потерявшие родных и близких, мало верят в помощь родного государства

Трагическое лето 2006-го продолжает список потерь: под Донецком погибли еще 170 человек. А в Иркутске тем временем семьи погибших в А-310 пытаются как-то наладить жизнь после смерти. Люди собираются с силами, чтобы жить дальше, воспитывать, учить, кормить-одевать детей. Но как?

"Мне пришлось забыть о спокойной старости"

 Страшное известие об авиакатастрофе в родном городе застало молодую иркутянку по имени Ольга во время отдыха. Вместе с маленьким сыном она жила в Краснодаре, у родственников. Муж, солидный банковский служащий, не позволял жене работать, обеспечивая семье достойный уровень жизни. Впрочем, она и не рвалась на службу: жизнь рядом с любящим, надежным человеком была такой же светлой, как искрящееся на солнце море...

 - Для нас июльская авиакатастрофа - страшный удар, который полностью изменил всю жизнь, - рассказывает отец погибшего мужа Ольги. - Мне удалось найти работу, слава Богу, специальность позволяет. Пришлось стать единственным кормильцем большой семьи и забыть о спокойной старости. А на сноху свалилось сразу столько забот, что она не знает, с чего начать. Искать работу? Заниматься сыном? И как вспомнит что-то, сразу в слезы...

 Семьи нескольких десятков погибших иркутян сегодня в отчаянном положении. Людей угнетает не только отсутствие четкой, отлаженной, выверенной по срокам информации о выплатах, льготах, компенсациях от государства и авиакомпании, которые перечеркнули жизнь их близких. Угнетает равнодушие чиновников, непонимание масштабов свалившейся на людей беды. В первые дни после катастрофы еще можно было услышать какие-то слова участия, заверения о помощи. Позже - увы.

 - На второй день после трагедии родных сгоревших в А-310 собрали в городской мэрии, раздали всем по 15 тысяч рублей. "А еще по 10 тысяч мы перевели в похоронное бюро на погребение", - сказали тогда чиновники. Наверное, чтобы мы не пропили эти деньги, - невесело усмехается отец погибшего молодого иркутянина. - Еще сто тысяч выплатили из областного бюджета. Пока это все, что мы получили за гибель сына и мужа.

 По ТВ недавно рассказывали: из Москвы привезли деньги, сто иркутских семей уже получили федеральную материальную помощь, бодро рапортовала ведущая. Только мы почему-то не вошли в эту сотню. Звонили в соцпомощь: нет, мы не выдавали деньги, ответили там.

Зато из Москвы позвонила сестра - ей пришло письмо с соболезнованиями из Новосибирска, руководство "Сибири" предлагает оплатить моральный ущерб. Почему так получается: тетка погибшего получает письмо от авиакомпании, ей предлагают какую-то компенсацию, а жене и сыну - абсолютно ничего? Причем тут московская тетка, хотя бы и родная? Семья погибшего никогда из Иркутска не выезжала, все проблемы им решать тут, а не в Москве. Странно.

Помощь по евростандартам

Июльская авиакатастрофа поставила десятки людей в необыкновенно сложные ситуации. К тому же сгоревший аэробус де-юре не принадлежал авиакомпании "Сибирь", а эксплуатировался ею на условиях договора лизинга со всеми вытекающими последствиями. Пока в Москве просчитывают все плюсы и минусы не обнародованного до сих пор официального заключения МАК, потерявшие родных иркутяне пытаются призвать к ответу виновников страшной трагедии с помощью иностранных адвокатов. Логика людей понятна: если родное государство ценит жизнь человека в 400 с небольшим долларов (страховка по купленному билету составляет 12 тысяч рублей), хорошего ждать нечего.

Больше месяца в Иркутске работают иностранные адвокаты, представители компаний Мексики, Великобритании и США. Их задача - добиться компенсаций для пострадавших в авиакатастрофе людей в масштабах западных стран, хотя решают они ее по-разному.

 - Это наш бизнес, наша работа, - говорит доктор юриспруденции, адвокат американской коллегии адвокатов Сергей Беспалов. - Причем не самая приятная, учитывая, что с утра до вечера мы общаемся с семьями погибших, видим океан человеческого горя и слез. Единственным оправданием, если можно применить это слово, является то, что мы обеспечиваем жизнь попавших в беду людей не по российским - по американским стандартам. И - навсегда.

 Сергей Валентинович представляет в Иркутске американскую кампанию Spaiser Krause, которая специализируется на защите пострадавших в авиакатастрофах. Он родился и вырос в России, два курса авиационного вуза окончил в Москве. Позже, вместе с другими бывшими совгражданами, перебрался за океан, где сумел удачно выстроить собственную адвокатскую карьеру.

 Управляющий партнер Spaiser Krause Артур Боллэн, который сорок лет занимается адвокатской практикой, связанной с авиакатастрофами, - главное действующее лицо в беспрецедентном российско-американском процессе.

 Сегодня уже готовятся к подаче иски, но пока мы ведем переговоры с семьями пострадавших, говорят американцы. Радует, что более девяноста иркутских семей доверили нам право представлять их интересы в нашем суде. От них, кстати, требуется немного: свидетельство о смерти или выписка из медкарты пострадавшего, паспортные данные. Все сведения поступают в информационный банк данных. Услуги адвокатов сегодня, разумеется, бесплатны.

 Еще одним доказательством, возможно, наиболее зримым и ярким, будут видеоинтервью, которые заокеанские специалисты записывают в семьях пострадавших иркутян. В произвольной форме люди рассказывают о себе, о том, что случилось с ними или их близкими и как это повлияло на дальнейшую жизнь семьи.

 Эти записи будут сопровождаться субтитрами на английском. В них есть большой эмоциональный момент, а поскольку дела будут рассматривать в суде присяжных, то видеозапись станет одним из главных доказательств страданий простых людей, уверены американские адвокаты.

 Американские присяжные, как и их российские коллеги, не имеют профессионального юридического образования. Это двенадцать достойных, уважаемых граждан. Они должны видеть, что каждый погибший человек - не просто безликое ФИО и паспортные данные, а целый мир, с которым была связана жизнь многих людей - родных, знакомых, сослуживцев, сокурсников. К примеру, когда мать рассказывает в камеру о гибели единственного сына, или осиротевший ребенок просто смотрит на фотографию погибшего отца - трудно сдержать слезы, и масштабы горя видны, что называется, невооруженным глазом.

Судебный процесс может быть непредсказуем

 Участие специалистов США в судьбах российских граждан, тем более в таких масштабах, - факт необычный. Здесь есть немало юридических нюансов, о которых рассказал заведующий Центральным филиалом Восточно-Сибирской коллегии адвокатов (Сибюрцентр) Роман Буянов.

 - Я и мои американские коллеги ждем официального заключения МАК о причинах трагедии в Иркутском аэропорту, от которого будет зависеть дальнейшее развитие событий. Если в заключении не будет вины пилотов, только производственный брак - дефект реверса, двигателя и т.п., - то мы сможем закончить дело на стадии внесудебного урегулирования. Разработчикам авиационной техники невыгоден суд и не исключено, что они согласятся на те суммы, которые предъявят адвокаты Spaiser Krause.

 Дело в том, что судебный процесс может быть непредсказуем для завода, который выпускал детали аэробуса - будет обнародован процесс изготовления, раскрыты технологии и т.п. К тому же открытый судебный процесс нередко приводит к удорожанию предъявленных ранее сумм. Словом, изготовители обычно боятся огласки - деловая репутация, имидж компании стоят очень дорого.

 Если в официальном заключении будет указана вина пилотов, то это приведет лишь к увеличению сроков рассмотрения дела. Мы будем доказывать в суде, что причинами катастрофы аэробуса А-310 все-таки была устаревшая техника, ее дефекты... Суд присяжных в Америке рассматривает дела в течение года. Внесудебный порядок рассмотрения дела в любом случае предполагает, что обращение в суд первично. Переговоры ведутся пост-фактум: мол, если не хотите суда, давайте договариваться.

 - Есть ли какие-то международные нормы компенсации пострадавшим в авиакатастрофах?

 - Таких норм нет, в каждой стране свои параметры, - ответил Роман Викторович. - Но все стараются судиться в Америке, там самые высокие выплаты по катастрофам. Затем - в Германии, Англии, Франции, другим странам. Россия в этом списке на самых последних позициях.

 Американские страховые компании будут настаивать на рассмотрении данного дела в российском суде, мотивируя тем, что самолет упал в Сибири, большинство пострадавших - граждане РФ, предполагают дальнейшее развитие событий специалисты. Понятно, что в таком случае уровень компенсаций будет смехотворным, российский суд ценит человеческую жизнь от 100 до 200 тысяч рублей. Выплаты порядка полумиллиона рублей - 20 тысяч долларов - здесь единичные случаи.

 Кстати, еще в конце прошлого века России было предложено вступить в Монреальскую конвенцию по защите прав пассажиров, которая устанавливает минимальную ставку пострадавшему в авиакатастрофе в размере ста тысяч долларов. Высокие российские чиновники разумеется отказались, наверное взносы показались непомерно большими для нашей нищей страны. Или сто тысяч долларов за погибшую российскую душу - непомерно большими деньгами?

 Артур Боллэн рассказывал, что страховые компании всегда пытаются перенести рассмотрение дел из Америки в любую другую страну.

 - Но я еще ни разу не проигрывал подобные дела, уверен, что и на этот раз мы сумеем помочь людям.

О чем молчит российский МАК?

Погибший А-310 был выпущен 19 лет назад, в 1987 году. Два последние года его эксплуатировала "Сибирь", до этого он трудился в "Аэрофлоте". Но настоящего хозяина аэробуса должны определить (и уже наверняка определили) специалисты.

Сгоревший аэробус - морально устаревшая техника. Америка и Европа ее уже не эксплуатируют, но, хорошо умея считать деньги, продают такие машины в развивающиеся, "банановые" государства. В том числе и в Россию.

Сейчас российским гражданам оказывают транспортные услуги около сорока А-310, в том числе восемь - пассажирам авиакомпании "Сибирь". Кстати, несколько лет назад над Бразилией разбился такой же аэробус: на высоте десять тысяч метров отказал реверс, и машина рухнула вниз. Адвокат Артур Боллэн выиграл процесс, компенсации погибшим составили от 800 тысяч долларов.

Нынешнюю причину долгого молчания МАКа некоторые специалисты связывают с особенно щекотливым положением этой структуры. Дело в весьма своеобразной российской разрешительной системе: межгосударственный авиакомитет одновременно и выдает сертификаты на деятельность воздушных судов, и проводит расследования причин катастроф. То есть в случае чего пенять надо только на себя, любимых, отнюдь не безвозмездно разрешивших людям пользоваться зарубежным старьем.

Финансовое положение МАКа зависит от числа сертифицированных типов самолетов. Понятно, что зарубежная, хоть и устаревшая у себя на родине техника, милее самой-самой новейшей российской. Причина та же - деньги, валюта, доллары, евро или чем там рассчитываются владельцы воздушных б/у судов?

Еще один фактор, который хорошо известен водителям подержанных аэробусов: в России нет для них тренажеров. Поддерживать квалификацию приходится в... Тунисе, но всегда ли есть для этого нужные средства у экономных руководителей авиакомпаний?

Еще фактор, который не дает покоя профессионалам, - понятие авторского надзора, которое, кстати, было четко отрегулировано в старые советские времена.

Специалисты знают, о чем речь: фирма-производитель контролировала эксплуатацию судна. Случись в недобрый час авария, проводились соответствующие мероприятия: если дело в технике - останавливали все машины и проводили целевые осмотры с записью в формулярах, если вина летного состава - летчиков собирали на семинарское занятие, выясняли ошибки - и пожалуйте на тренажер, работать до посинения с инструктором.

Но сегодня авторский надзор скорее мертв, чем жив. А профессионалы знают, что на аэробусах А-310 есть даже перечень неисправностей, с которыми можно перевозить пассажиров! Не перегнать пустую машину на базу, а РЕАЛЬНО ВЕЗТИ ЖИВЫХ ЛЮДЕЙ!

Представлял ли иркутский летчик последствия своего полета, оказавшего последним еще для 123 человек? Был ли он предупрежден об имевшихся - законно! - неисправностях? Есть ли такая запись в специальном журнале, который остается на базовом аэродроме или в полетном листе, который оформляется перед вылетом? А если знал, то почему полетел? Под давлением своего руководства, угрозой каких-то обстоятельств? Конечно, проще - в который раз - списать всю вину на действия пилотов-"стрелочников".

 Кстати, на расшифровку черных ящиков нужно не полтора месяца, а всего... два-три дня. И это тоже хорошо известно специалистам-экспертам. День - на дешифровку параметрических данных, еще день - на обработку информации. Рабочая версия катастрофы готова, как правило, на второй-третий день, так бывает в 90-95 процентов случаев, особенно если самописцы не нужно искать на дне моря. Много времени занимает оформление необходимых бумаг, но почти два месяца раздумий - именно столько прошло со дня катастрофы - в этом кроется что-то очень серьезное.

Корвалол от профессионала

 На второй день после катастрофы людей собрали в иркутском Доме культуры "Орбита". Власть оказалась лицом к лицу с народом.

 Нам становилось порой еще хуже от ответов некоторых чиновников, рассказывали потерпевшие. Кто-то из них, к примеру, на вопрос из зала ответил: "Какие у трупов могут быть фамилии? Скажите спасибо, что мы тут еще разбираемся, хотя могли бы собрать всех в одном месте и похоронить". Эта цитата не нуждается, по-моему, в комментариях.

 - Там, в "Орбите", кто-то из силовиков обещал: ДНК сделают всем, независимо, опознали человека или нет, - вспоминает отец погибшей дочери. - Но прошло почти два месяца, а про ДНК ни слуху ни духу. Недавно мой брат был в Москве (мы сами, за свои деньги взяли пробы тканей ребенка и отвезли в российский Центр судмедэкспертизы), разговаривал там с врачами. "Мы давно получили определенные указания: всех опознать, похоронить и забыть этот кошмар", - сказали медики. Экспертиза в любом случае будет положительной, нет человека - нет проблем.

 Но как нам жить дальше, не зная доподлинно, кого мы похоронили?

 Теперь отец погибшего в А-310 ребенка намерен добиваться генетической экспертизы в одной из европейских стран, оплачивая, разумеется, все расходы из семейного бюджета. А как же остальные?

 - Своего мальчика мы смогли опознать только на третий день, с помощью недавно лечившего его зубного врача. В морге был такой ужас, страшнее не бывает, - плачет мать, потерявшая на А-310 единственного сына. - Почему-то сразу морг был оцеплен двумя шеренгами милиционеров, но ни скамеек, ни навесов поблизости не было. Многим людям было плохо, одна женщина упала, тогда из морга принесли ведро и усадили ее. После нескольких часов ожидания медики вынесли два списка, в одном мужчины, в другом женщины, почему-то каждый в единственном экземпляре. Теряющие разум от неизвестности люди начали вырывать друг у друга эти списки - искали своих, не видя сквозь слезы букв.

 В морге всюду - на стеллажах, на полу, в коридорах лежали останки людей. Приходилось нередко переступать через эти тела - черные, обугленные, с выгоревшими внутренностями и вытекшими глазами. Искать было невероятно тяжело. А помощь психологов заключалось только в том, что они время от времени поили нас корвалолом (позже меня тошнило от него несколько дней) да похлопывали по плечу: держитесь, держитесь. Разве это работа профессионалов?

* * *

 Сегодня бесконечный ужас первых дней иркутской катастрофы (Бог знает, будет ли им конец?) уступает место тупой, не проходящей боли. Нет, сейчас нам не легче, говорят потерявшие родных люди. Обступают новые заботы, непривычные проблемы, страшная катастрофа полностью изменила отлаженный ход жизни.

 Пережившие А-310 остались практически один на один со своей бедой. К полученным из областного бюджета деньгам страшно прикоснуться, говорят люди. Словно горстка бумажек - плата за еще недавно таких любимых, таких живых мальчишек и девчонок, отцов и матерей. На что пойдут собранные всем миром, всей страной миллионы рублей - более 34 миллионов? На очередные памятники, в какие-нибудь закрытые фонды? У людей пока нет ответа на эти вопросы.

 Что нужно сделать, чтобы отвести новую беду? Может, сказать, наконец, правду про А-310, хотя бы ради тех, кто сегодня за штурвалом американских б/у-шек? Кто возит сотни людей, теряясь в догадках, что все-таки произошло 9 июля на ВВП в Иркутске? А заодно сделать реальные шаги для развития своего авиапрома, вкладывать деньги в свои заводы, технологии, поддерживать своих, российских специалистов?

 Лет 30 назад, помнится, в СССР пели на мотив известного похоронного марша Шопена: "Ту-104 самый лучший самолет". Живучий же оказался мотивчик...