История большой фронтовой любви

Надежда Михеева и Павел Полищук встретились, влюбились друг в друга с первого взгляда и поженились во время войны. Но их счастье продлилось недолго…
Сейчас Надежде Ивановне 102 года
Сейчас Надежде Ивановне 102 года

Командир танкового экипажа Павел Полищук
Командир танкового экипажа Павел Полищук
Военфельдшер Надежда Михеева
Военфельдшер Надежда Михеева
В письмах Павла — любовь, нежность  и уверенность, что всё будет хорошо…
В письмах Павла — любовь, нежность и уверенность, что всё будет хорошо…

Павел погиб в бою через 40 дней после отправки беременной Надежды в тыловой госпиталь. В своих письмах он просил жену, если родится дочь, назвать Светланой. Девочка появилась на свет в марте 1943 года. Надежда всю жизнь помнила своего Павлика, так и не смогла больше полюбить никого. Сейчас Надежде Ивановне 102 года, она вместе с дочерью живёт в Усть-Илимске. Несколько лет назад Светлана Павловна Трошина записала все воспоминания мамы, участницы двух войн — Советско-финской и Великой Отечественной. Женщина хранит семейный альбом с фотографиями и фронтовыми письмами отца.

Надежда Ивановна Михеева родилась 5 мая 1918 года в деревне Ушаки Панкинского района Псковской области, в крестьянской семье. Деревушка, раскинувшаяся на берегах реки Великой, после Октябрьской революции переходила из рук в руки — то красным, то белым. Во время одной из баталий, пробив стену дома, под люльку новорождённой Нади залетел снаряд и только чудом не взорвался.

Пятый ребёнок в семье, Надя росла строптивой и целеустремлённой девочкой. Вопреки воле родителей вместе с подружкой Люсей Апраксиной решила поступать в медицинский техникум и уехала в Псков. После его окончания с отличием молодую девушку призвали на военную службу военфельдшером, и вскоре, в конце ноября 1939 года, началась Советско-финская война — короткая, но кровопролитная. Боевое крещение Надежды было жестоким: к ней в землянку-медсанбат ввалился солдат, поддерживавший руками вывалившиеся из раны на животе внутренние органы. Первая мысль — бежать куда глаза глядят. Но Надежда сумела взять себя в руки и оказать медицинскую помощь.

Запор из бинтика

Медсанбаты размещали в наспех сделанных землянках рядом с передовой. Однажды Надежде дали задание пойти в другой блиндаж, где скопилось с десяток раненых. Ориентиром должна была служить убитая лошадь, от неё повернуть вправо и по ложбине пройти метров пятьсот. За то время, пока давали задание, погибло ещё одно животное, поближе: взяв неверный ориентир, военфельдшер с сумкой наперевес ушла в лес и только к вечеру набрела на какую-то хибарку, которая не запиралась. Идти в темноте дальше Надежда не решилась. Осталась в избушке, привязала бинт к ручке двери, затем закрепила его на каких-то нарах и целую ночь дрожала от страха и холода.

Из части за военфельдшером, не дождавшись, отправили бойца, который дошёл до этой же избушки, но, не зная, кто внутри, долго не решался рвануть запор с бинтиком. Чувствуя за дверью человека, Надежда едва дышала — а вдруг это финн… Первым нервы сдали у бойца, и он, громко сматерившись по-русски, вынес дверь. В полуобморочном состоянии девушка рухнула красноармейцу на грудь.

Своими глазами видел…

В марте 1940 года, отступая, враги оставляли и убитых, и раненых. Как-то Надежду позвали осмотреть покалеченного финна, лежавшего на земле. На всякий случай тормознули машину — она ехала с ранеными красноармейцами в тыл. Надежда склонилась над противником и заметила ниже раны на поясе нож. Резко выпрямилась и велела бойцам обезоружить раненого. Однако финну хватило нескольких секунд, чтобы собраться с силами и перерезать себе горло. Машину отпустили, но среди раненых находился боец из соседней деревни, знавший Надежду. Он, как и остальные, увидев блеснувший нож, решил, что финн зарезал военфельдшера. По возвращении из госпиталя сообщил грустную весть матери Надежды. Три месяца назад женщина уже получила похоронку — на младшего сына, Николая, и страшно горевала, считая, что потеряла на войне ещё и дочь.

Когда наши войска возвращались в Псков, в числе встречавших Надя увидела и свою маму. Дочь кричала ей, махала, но та никак не реагировала и тихо плакала. Такое поведение показалось девушке весьма странным, и, вернувшись в часть, Надежда отпросилась повидать маму. Встретившись, родственники были счастливы. Её мама всё повторяла: «Федька сказал — своими глазами видел, как финн зарезал твою Надю…»

Страшный штабель

Псков бомбили в первый же день Великой Отечественной войны. Лейтенанта медицинской службы Михееву, уже опытного военфельдшера, отправили на Ленинградский фронт. И там, в, казалось бы, совершенно неподходящих для романтики условиях, Надежда встретила свою первую и единственную в жизни любовь.

Старшего лейтенанта Павла Полищука, прибывшего в штаб Волховского фронта, по дороге легко ранило. Перевязывая симпатичного парня, Надежда поняла, что он ей понравился и она ему тоже. Когда пришло время возвращаться в свой батальон, Павел пообещал найти девушку-фельдшера.

А пока Надежда оказывала первую помощь раненым, тяжёлых отправляла в госпиталь, находившийся в школе № 115.
В начале зимы 1941 года, когда Ленинград был в полной блокаде и танкисты, которые вели оборонительные бои, голодали наряду с горожанами, ни у медиков, ни у пациентов не хватало сил вынести из землянки умерших от ран бойцов.

В последних числах декабря в медсанбат к Надежде пришли два офицера из особого отдела и спросили про одного из офицеров её батальона. Девушка пояснила, что ещё в ноябре отправила его в госпиталь, где он умер от ран. Тогда особисты предложили фельдшеру поехать с ними в госпиталь для опознания. В актовом зале школы штабелями высотой до трёх метров находились тела умерших. Один из офицеров держал лестницу, другой, стоя на ней, поднимал головы мёртвых и показывал их Надежде. Эта жуткая процедура закончилась где-то на середине страшного штабеля — девушка узнала и письменно подтвердила, что опознала тело офицера из своего батальона. Можно только предположить, что по документам умершего в армию внедрился диверсант.

Шоколадка пополам

В январе 1942 года в расположение батальона прорывались наши самолёты и сбрасывали с воздуха немного продовольствия, в том числе плитки шоколада для командного состава. Командир батальона Иван Владимирович Михеев относился к своей однофамилице Надежде как к дочери. А многие всерьёз считали её дочкой комбата, раз у военфельдшера отчество — Ивановна.

Однажды Иван Владимирович вызвал Надю к себе и протянул шоколадку. Надежда мужественно отказалась: комбат сам уже пошатывался от слабости. Девушка была убеждена, что командир обязан быть здоровым. Михеев ответил, что не может съесть лакомство в присутствии едва державшейся на ногах женщины, предложил выбросить его и уже открыл форточку… «Нет!» — из последних сил закричала Надежда.

Михеевы разделили шоколадку пополам и съели её.

В феврале 1942 года комбат по Ладоге отправил Надю в распоряжение командования Волховского фронта, сказав ей на прощание: «Повезёт проскочить ледовую переправу — будешь жить, дочка!» И ей повезло.

Место жительства — номер полевой почты

Измождённую от голода Надежду вывезли вместе с ранеными. После оздоровления она попросила у командования перевести её во 2-й отдельный танковый батальон, где служил тот самый симпатичный Павел Полищук, командир танкового экипажа. Павел не мог поверить своим глазам: Надя сама нашла его! Молодые люди поженились прямо на фронте. В графе «Место жительства» командир указал номер полевой почты.

Павел воевал, Надежда спасала раненых в медсанбате. Каждый раз провожая мужа в бой, Надя не знала, вернётся ли он. И всё-таки они были вместе и оттого счастливы.

В расположение батальона приезжали с концертами известные артисты. Павел всегда привлекал внимание приезжих красавиц, и Надя успела даже поревновать мужа к Клавдии Шульженко, которая сама пригласила его на танец.

В июле 1942 года в помощь Надежде прислали опытного хирурга, потерявшего ногу при бомбёжке госпиталя. Надя стала его помощницей.

У входа в медсанбат стояла машина для транспортировки раненых. Бензин подтекал, и незаметная дорожка протянулась к самому входу в блиндаж. Позиции простреливались, и от разорвавшегося неподалёку снаряда топливо вспыхнуло. Огненная дорожка побежала и к медсанбату, и к машине. Надежда, увидев это, обхватила доктора и прижалась к нему изо всех сил. Позже она вспоминала, что ей было легче взлететь на воздух рука к руке, нога к ноге с другим человеком, а вот потушить огонь она не сообразила. На счастье бывалый солдат, заметив опасность, схватил сапёрную лопату, забросал огонь землёй и затоптал ногами. И только тогда заметил нелепую пару в смертельных объятиях. Подтянулись другие бойцы, и их гомерический хохот привёл в чувство и Надю, и доктора.

Что касалось гигиены в непростых условиях, то тут военфельдшер Надежда Михеева была непреклонна: постоянно проводила осмотры бойцов на педикулёз, заставляла их мыться. Даже попытки повлиять на неё через Павла были безуспешны.

В числе прочих обязанностей между боями Надежда должна была следить и за санитарным состоянием мест общего пользования. Однажды она отправилась на осмотр туалета, стоявшего на пригорке вдали от позиции. Бойцы проводили дотошного военфельдшера взглядом и увидели, что она открыла дверь уборной...

И тут же — «Воздух!» Немецкий самолёт сбросил бомбу на позицию, но промахнулся — прямым попаданием разнёс туалет. Бойцы закричали: «Военфельдшера убило!» И часть солдат направилась к воронке. А в это время Надежда, услышав крики, решила, что ранены люди, и вернулась на позиции с тыла. Увидев Надю, бойцы на секунду онемели, а потом разразились безудержным смехом. Оказывается, военфельдшер убедилась, что уборная в порядке, и побежала вниз, к траншее, где окапывались солдаты.

«Назови дочку Светочкой, а сына — Павлом»

Павел был очень рад, узнав, что скоро станет папой. Он был романтиком и, отправляясь на передовую, писал любимой письма. 15 декабря 1942 года, за несколько месяцев до родов, Надежду отправили подальше от фронта — в распоряжение Свердловского госпиталя. Павел сильно переживал разлуку и продолжал писать.

Он как будто предчувствовал, что больше никогда не увидит свою Наденьку. Удивительно, что и в дороге, где она застревала на какое-то время, все письма — несмотря на смену адреса и военную неразбериху — нашли адресата. Надежда сохранила эти 42 ветхих листочка с изображением Суворова в овале, набранными типографским шрифтом словами «Смерть немецким оккупантам!», пометкой «Воинское» и штемпелем полевой почты. 35 писем хранятся в семейном архиве, остальные переданы в музей.

Павел писал 3 января 1943 года: «Надюша, если что случится, не горюй. Ведь у нас кто-то будет, а это продолжение нашей жизни. У меня просьба назвать сына Павлом, а дочь — Светланой…»

Последнее письмо датировано 8 января 1943 года: «Сейчас, как никогда, не могу не писать тебе, моя родная. Мы ждём своего часа. Всё готово, настали морозы, и скоро всё начнется. Полковник обещает, что, если мы выполним это почётное задание, он даст мне командировку при условии, если останусь живым. Надюша, Надюша, как же ты далеко от меня, и нет надежды увидеть тебя вскоре. Но знай, что ты лучшее в моей жизни. Мы с тобой ещё встретимся. Целую крепко. Павлик».

А на обороте дописано чернилами: «Закончил тебе писать, да ещё хочется. Ты обо мне не тревожься, пожалуйста. Всё равно, если что случится со мной, то уже ничем не поможешь. Надя, Надюша, как мне тяжело…»

Наступательная операция «Искра» — то самое почётное задание, о котором писал жене танкист, началась 12 января. А 14 января Павел Полищук погиб. Спустя всего четыре дня — 18 января, в 9 часов 30 минут танковые бригады 2-й ударной армии Волховского фронта, в одну из которых входил 2-й отдельный танковый батальон Полищука, соединились со 123-й стрелковой бригадой Ленинградского фронта. Блокада Ленинграда была прорвана.

После смерти Павла Надежду поддерживали друзья-однополчане мужа.

Лейтенант Владислав Атемасов рассказал в письме: «Павлика я видел в день его гибели. После смерти Сажина он принял на себя командование. 14 января утром он выехал на моей машине, как всегда, весёлый и энергичный. Он пошёл на святой бой без капельки нерешительности. Павлик шёл с моим экипажем во главе танковой колонны и первым прорвал вторую линию обороны фашистов.

Дорогая Надежда Ивановна, больше описывать не могу. Сами знаете, как погибают танкисты. Из документов и вещей ничего не осталось. Только шлем его у меня: он передал его мне перед боем, а сам взял мою ушанку.

Пройдут годы, заживут раны, но такого друга ни вам, ни мне забыть невозможно. Каким он был человеком! Его все в батальоне любили и часто вспоминают».

«Не плачь, матка, Гитлеру скоро капут»

В дороге Надежда провела несколько месяцев и до родов добраться в Свердловский госпиталь не успела. Дочка Светочка появилась на свет проездом — в Кинешме, 17 марта 1943 года.

После окончания войны Надежда Михеева с дочерью вернулись в разрушенный практически до основания Псков.

— Сохранились только древние стены и башни псковского Кремля, и их подземные ходы долгое время были местом наших игр, — вспоминает своё детство Светлана Трошина, дочь Надежды и Павла. — В первые послевоенные годы мы жили в 4—5-метровых комнатках деревянных бараков. На коммунальной кухне жарили картошку к возвращению мамочек с работы. В нашей коммуналке жили одни вдовы с детьми. В классе только у троих ребят были отцы. Безотцовщиной это тогда не считалось — мы гордились тем, что наши отцы отдали свои жизни за Родину.

Надежда Михеева так больше замуж и не вышла. Она работала фельдшером, училась — получила два высших образования. Светлана Павловна Трошина — её единственная дочь.

— На войне погибли два старших маминых брата, две её сестры тоже остались вдовами, — рассказывает Светлана Павловна. — Мой дедушка по отцу, Иван Павлович Полещук, потерял всех троих сыновей. Моя бабушка по маме — Прасковья Кузьминична, во время войны одна из всей семьи оставалась в родном деревенском доме. Старший сын и дочь воевали, младший сын погиб на финской войне, две старшие дочери с детьми были эвакуированы на Урал.

Бабушка рассказывала Светлане, что в родной маминой деревушке по избам размещались немцы. У неё дома жили «хорошие» — Эрих и Ганс. Они говорили ей: «Не плачь матка, Гитлеру скоро капут» — и часто о чём-то переговаривались между собой шёпотом, а при приближении других солдат, «плохих», замолкали и начинали играть на губной гармошке.

— Эта гармошка Ганса у нас долго хранилась, — делится Светлана, — и в детстве, когда мама отправляла меня на каникулы в деревню, к бабушке, мы пробовали на ней играть.

После войны Надежда пыталась отыскать могилу мужа. В 1953 году, узнав, что в десятую годовщину операции «Искра» на месте боёв в Синявино останки погибших были подняты и захоронены в трёх курганах, она поехала в Ленинград. Надежда долго бродила по высокой траве от кургана к кургану, под каждым из которых покоилось от 5000 до 10 000 погибших. Указаны были только количество захороненных и номера бригад и соединений. Она так и не нашла своего Павлика. Попытки отыскать могилу отца продолжила дочь Светлана, но и они не увенчались успехом.

— Я понимаю, что никакого опознавательного знака не могло сохраниться — экипаж сгорел в танке заживо… — сожалеет Светлана Павловна. — Обращалась во многие инстанции, в специализированную роту в Ладоге, но всё безуспешно. Да и в письме однополчанин писал маме: «Сами знаете, как погибают танкисты».

В 1976 году Надежда Ивановна с дочерью переехали в молодой Усть-Илимск. Несмотря на пенсионный возраст, врач Михеева продолжила работать по специальности.

У Светланы Павловны — два сына, Пётр и Павел, и внучка Надежда.

— Я никогда не видела своего отца, но, кажется, знаю о нём всё — мама его никогда не забывала, — говорит Светлана Павловна. — На все мои вопросы, почему она больше не вышла замуж, мама отвечала: «Я не встретила в жизни человека, который мог бы выдержать сравнение с Павлом».

Использованы записи и фотографии из семейного архива Светланы Трошиной.