Иркутянка Пилецкая

Как ручеек впадает в реку, а та — в море, так биография одного человека впадает в историю рода, а история каждого рода обогащает событиями историю всей страны... В нашей сегодняшней публикации соединились истории нескольких семей: Лакеевых и Зубковых из Калуги, Пилецких из Польши и Афанасьевых из Могилева, и все они связаны с Иркутском.

Наша героиня Хельга Пилецкая — рыжеволосая красавица, преподаватель экономики в Иркутском энергетическом колледже. Ее дочь Светлана выступает в сборной России по сноуборду. Мама Татьяна Борисовна Лакеева (Пилецкая) — программист, готовит будущих системных администраторов в том же учебном заведении, что и дочь. Глава семьи Анатолий Валентинович Лакеев — доктор физико-математических наук, сотрудник Института динамики систем и теории управления в Академгородке.

— Одно из воспоминаний моего детства, — начинает рассказ Татьяна Борисовна, — я совсем маленькая сижу на лужайке возле дома. Вдруг открываются ворота и во двор въезжает грузовик. Из него выходят женщина и мужчина и идут ко мне. Мужчина берет меня на руки и крепко к себе прижимает. Я пытаюсь освободиться и вижу — он плачет! «Ты не можешь этого помнить, тебе был всего годик, — говорила мне мама. — Это был твой дедушка Николай, он только однажды приезжал к нам из Якутии, а осенью того же года умер». Его звали Николай Егорович Пилецкий, отец его был сослан в Сибирь после Польского восстания 1863 года. Потом и его из села Крутинки Омской области, где он жил с семьей, отправили сначала в Тару (Новосибирск), а после — в Якутию. А бабушку Евдокию, его жену, — в Тобольскую пересыльную тюрьму вместе с шестью детьми. Узнав, что старший сын заболел там туберкулезом, Николай написал: «Дуня, разводись со мной, спасай детей!» Она развелась, и ее отпустили.

Евдокия позже вышла замуж за Якова Негодяева. Общих детей у них не было: у Евдокии было шестеро, у него семеро, еще троих они усыновили, когда у родных случилась беда. Яков Никифорович был известным портным и жену научил шить. Это ремесло их спасло и накормило всю семью. К ним ехали люди со всех окрестных деревень: кому рубаху сшить, кому платье, кому пальто, кому пиджак. Ехали и днем и ночью, везли яйца, мясо, творог и деньги — у кого они были (с деньгами тогда туго было — больше платили продуктами).

А Николай Егорович Пилецкий продолжал отбывать наказание в Мирном, стал там начальником алмазодобывающего предприятия. Перед войной к нему приехала дочь Рая, вышла замуж за местного градоначальника Мохначевского, вместе они прошли войну, после он утонул в Лене, провалившись под лед на машине.

Стоит добавить, что Пилецкие в Польше были одним из старинных шляхетских родов из местечка Пилицы. Известно, что Эльжбета Пилецкая стала третьей женой короля Ягайло. Ей было 37 лет, она трижды оставалась вдовой, но удивила всех, выйдя замуж за короля, потому что была невероятно красива.

Вспоминает Хельга Пилецкая:

— Семья моей бабушки по отцу Ксении Афанасьевой попала в Сибирь из Белоруссии в начале ХХ века. Прабабушка Ховра (так в селе звали Февронию) и прадед Сергей Афанасьевы жили в Могилевском районе. Ховра умерла от тифа, и он с двумя детьми и второй женой Аксиньей переехал в Иркутскую область, Тулунский район, село Малый Кокучей. Всего у них было девять детей!

Сергей участвовал в Первой мировой войне, не раз был награжден за храбрость и мужество. На мундире носил Георгиевские кресты и другие награды. Он был очень сильным. Рассказывали: приедут с ним на мельницу, он два мешка с зерном под мышки возьмет и на мельницу унесет. Снова вернется — снова два мешка под мышки — и на мельницу. Так все сам и перетаскает, без малейших усилий. Однажды шли дожди, дорогу размыло, лошадь вместе с телегой увязла в грязи. Так он сам вытащил и лошадь, и телегу и никого о помощи не просил. Был настоящим богатырем! Обувь носил 48-го размера!

— Мой дед по отцу Валентин Григорьевич был из большого рода Лакеевых, — продолжает Хельга. — О происхождении этой фамилии существуют разные версии. Наиболее вероятная: многие крестьяне из Калужской губернии, где жили и предки Валентина, занимались промыслами. Кто-то мастерил бочки, занимался бондарным мастерством и стал Бондаревым. А кто-то делал сбрую для лошадей и взял фамилию Шорников. Лакеевы же гнали лаки, скипидар, канифоль, которые были превосходны по качеству и не так дороги по цене. Отсюда и произошла их фамилия, а вовсе не от слова «лакей». Калужскими прозрачными и стойкими лаками покрывали не только мебель, но и картины, написанные маслом.

Родился дед нашей героини в 1922 году в Чите-1, местные звали себя «деповские» — все трудились на железной дороге. Его мать — Мария Максимовна Зубкова, отец — Григорий Георгиевич Лакеев, инженер-майор железнодорожных войск. Он строил железнодорожную ветку в Монголии, служил начальником отдела снабжения в Стройтресте 505, работал в Стройтресте 508 в Советской Гавани. У них с Марией один за другим родилось пятеро детей. Семья была обеспечена, дети сыты, обуты, одеты. Дома была большая библиотека. Валентин поступил в Иркутское художественное училище, а после окончания работал на практике чертежником. В планы вмешалась война.

Валентина призвали в октябре 1941-го, но на фронт отправили не сразу. Сначала он прошел обучение в Омском военном пехотном училище. С ним вместе ушли из Иркутска несколько его друзей — Адамов, Соколов и Черниговский. Все в 1942 году окончили училище младшими лейтенантами. И все, кроме Валентина, погибли в августе 1942-го. Только карточки-портреты из училища красивых, молодых и здоровых парней остались в альбоме.

12-я танковая дивизия, в которой служил Валентин Лакеев, из-под Сталинграда была направлена на Украину, в Харьков. Там и попали в котел в марте 1943-го. Валентин был шифровальщиком при штабе Воронежского фронта. Когда попал в окружение, сжег в печке книгу шифров и другие секретные документы, чтобы они не достались фашистам, а свои документы — военный билет, медали — закопал под деревом.

Все русские военные, кто попал в плен, были загнаны в огромный ров, обнесенный колючей проволокой, — лагерь. Там они рыли себе норы-землянки, чтобы спрятаться от ветра и стужи, жгли костры. У Валентина были красивые хромовые сапоги, которые немцы сразу с него сняли — уж больно хороши были! Валентин остался босиком и на холоде отморозил пальцы на ногах так, что они почернели. Чтобы гангрена не пошла дальше, он нагрел на огне ножницы и сам отрезал себе все пальцы на обеих ногах. Перетерпел адскую боль! И чудом выжил! Знал бы он, что его мучения еще только начинались.

— Из лагеря его отправили в Германию, в Баварию, где располагался концлагерь для военнопленных Warther lager ХIII C. Валентину вместо имени дали номер 36354/367, — рассказывает Хельга. — Когда в начале 1945 года в их лагерь вошли союзники — американцы, Валентин уже не ходил. Он умирал от голода, вес дошел до 38 кг. И его, как маленького ребенка, вынесла из лагеря на руках медсестра.

Из жалости к истощенным пленным американские солдаты угощали их тушенкой. После долгих месяцев недоедания, едва отведав мяса, узники концлагеря умирали тут же — от заворота кишок. Валентин мог только ползать, был очень слаб, но не стал есть много, и это его спасло. Вскоре всех пленных откормили в госпитале, поставили на ноги и отправили на родину.

Вернувшись в Иркутск в декабре 1945-го, Валентин стал работать в театре юного зрителя по специальности — художником-оформителем. Он рисовал декорации к спектаклям, был очень хорошим художником. Его сразу заметила актриса Нина Панова. Они поженились, и вскоре родилась дочь Людмила.

Казалось бы, жизнь налаживается. Человек встретил любовь, подрастает дочка. И вдруг как гром среди ясного неба — в 1948 году Валентин опять попал в лагерь, теперь уже в советский ГУЛАГ, за то, что был в плену у фашистов. Нину Панову заставили отказаться от мужа, развестись с ним, чтобы ей позволили работать. Ради ребенка (ведь дочку надо было чем-то кормить) она развелась с мужем, но не отказалась от него! Часто ездила к нему в лагерь, хотя он раз за разом отказывался от свиданий — не простил развода. А она так любила его, что больше замуж не вышла. Вырастила дочку одна.

Валентин же, напротив, встретил в лагере новую любовь — Ксению Сергеевну Афанасьеву, дочку Ховры и Сергея, о которых мы рассказали чуть выше. Ее посадили на 10 лет за то, что, работая проводницей в поезде, она передала три куска мыла незнакомой женщине. Об этом ее попросила мать: дескать, передай, дочь недавно родила, а пеленки стирать нечем. Десять лет лагерей за три куска мыла!

Когда десятилетний срок Валентина и Ксении подходил к концу, она забеременела, и ее освободили в 1955 году уже с маленьким сыном. Сидели они в Тайшете, потом — под Ангарском. Ксения отправилась на родину — в село Малый Кокучей к родителям, побывав и у родных Валентина в Иркутске. В Кокучее отец выделил ей козу Маньку — сыночек был очень слаб, и они боялись, что он не выживет. Этим молоком и выкормили ребенка, даже фото козы в альбоме сохранилось.

Валентин после лагеря приехал к жене в Кокучей, много лет проработал завклубом. Потом они переехали в Иркутск, и Валентин устроился на автобазу — красил машины. Работа тяжелая, но он брался за любую. По 100 машин за зиму красил. Это подорвало его здоровье, и в 58 лет у него случился инсульт. Жена ухаживала за ним, как за ребенком, но ушла из жизни раньше.

Валентин был прикован к постели 12 лет — до самой смерти. Говорить не мог, лишь иногда напевал мотив любимой песни: «Темная ночь, только пули свистят по степи»… Искалеченный войной и концлагерями, пусть тяжелым инвалидом, но, хочется верить, уходил счастливым человеком, чувствуя любовь близких. Справку о реабилитации Валентина Григорьевича получили в 1992 году, за месяц до его смерти. Он понял, о чем эта бумага. Плакал. А компенсации от государства за несправедливое осуждение едва хватило на похороны.

Сын Валентина и Ксении Анатолий Валентинович Лакеев выучился в Новосибирском университете, стал ученым, доктором физико-математических наук, всю жизнь работает в иркутском Академгородке. Выросли шесть внуков Валентина и уже девять правнуков, многие из них хорошо рисуют, и род его продолжается.